– Очень… серьезная женщина, – тихо произнес Светозарный. – Берегитесь.
– Чего?
– Если она решит выйти за вас замуж, вам будет сложно ей отказать.
Мужчины ведь обращают внимание на такие штуки. Пусть и врут, что важнее всего душа, только смотрят почему-то на размер груди и длину ног.
Она была его женой.
Она была ему верна.
И он не был безымян, потому что она дала ему имя.
Она заменила ему душу.
Она стоила всего и на самом деле не стоила ему ничего, потому что это она была его силой, а не вся эта магия, что уничтожила бы в нем все человеческое, не встань она на ее пути.
— А любовь, как правильно заметила твоя жена, это решение, Любомир. Это служение. Умение жертвовать и умение отказаться от жертвы.
— Ивашка мой дурачок тоже что только не творил, а я его спасай… А может, если бы хоть раз по голове копытом стукнул, думать бы начал. А он потом женился на этой Царь-девице, она им вертела как хотела. Три котла внешность-то ему поправили, а мозги вот новые ничто не сделает.
Сколько пространства способен занять двухлетний ребенок? Столько, сколько есть.
— Не бывает никакой великой любви, бывает только то, что сам построил, день за днем, год за годом.
— Женщины делают так порой. Говорят, что все нормально, а потом ты тянешь ее из реки, а она сопротивляется, и в переднике у нее — камни…
А она и не знала, как замечательно это бывает. Губы у Кощея были сухие, и едва отросшая щетина слегка кололась, но поцелуй был великолепен, и не потому, что Кощей как-то по особенному хорошо целовался, а потому что она целовала того, в кого была влюблена.
Она вдруг преобразилась: распрямила спину, закинула ногу на ногу, на губах заиграла зазывающая улыбка, в очертаниях тела появилась влекущая мягкость, а в глазах что-то манящее, многообещающее, отчего Василиса едва ли не покраснела.
— Как ты это делаешь? — изумилась она.
— Просто представляю, что Финист на меня смотрит, — улыбнулась подруга.
Василиса представила, что Кощей на нее смотрит. Захотелось немедленно встать с дивана и вытянуться по стойке смирно.