— Поверь мне, Лей, я знаю о предстоящем не больше, чем ты, — безмятежно ответил Вейж. — Нет смысла пытаться заглянуть в будущее. Лучше отдай силы текущему моменту.
Угу, угу. Восточная философия на марше, плавали, знаем. Сиди на жопе ровно и наблюдай за бегущими по небу облаками, будет тебе дзен.
Так, мне в голову крепко-накрепко вбили одну простую истину: хочешь, чтобы кто-то чего-то не делал — забудь слово «не». Выжги его у себя из памяти калёным железом. Оно хуже, чем не работает. Оно работает наоборот.
Уличная мразота это интуитивно понимает. «Да ты не бойся», — вкрадчиво говорят они, и жертва начинает трястись от ужаса. Скажешь человеку: «Не споткнись» — и он споткнётся на ровном месте. Скажешь: «Не облажайся!» — и будь спокоен, все полимеры будут просраны без остатка. Скажешь: «Не смотри вниз», и он больше никуда смотреть не будет, кроме как вниз.
Я давал иные указания. Я не говорил о том, чего делать нельзя. Я говорил, что делать нужно.
Не знаешь, что делать — дыши
Жалко её было. И ведь взял же, взял тот свёрток с лепёшками. А она, будто почувствовав, что можно, решила завалить меня всеми благами. Вот это я и имел в виду, когда говорил, что долги нужно отдавать, и чем скорее, тем лучше. Потому что иначе рискуешь всю жизнь выплачивать проценты. Либо — стать для того, кому должен, негодяем.
Кто-то когда-то мне сказал: «То, что требует от тебя общество — это твоя обязанность. Но если ты этим ограничишься, то чем ты отличаешься от безвольного винтика в большом механизме? Твоя жизнь начинается тогда, когда ты делаешь что-то для себя. Что-то, во что ты веришь».
— Ты, видимо, полагаешь себя самым умным, — сказал директор, участливо глядя на меня. — Думаешь, что сумел одолеть систему, вышел победителем, да?
Нет. Никогда, даже в самом страшном сне, я не смог бы такого подумать. Систему нельзя победить. Обмануть — да, можно. А победить… Для этого нужна другая система, более мощная.
Когда тебе пятнадцать-шестнадцать, всё это звучит, как волшебная сказка. А когда ты постарше, возможность повидать мир уже не кажется такой заманчивой: везде живут люди, везде стоят дома, ездят автомобили. Всё это немного отличается формой, цветом и материалом. Совершенно не из-за чего поднимать шум.
— Знаешь, люди сейчас рисуют супружескую жизнь как что-то идеальное. Вот, как ты и сказал, едут за традиционными женщинами заграницу. Которые и послушные, и покорные, и детей тебе родят. Но я думаю, что все совершенно иначе. Современный брак, это как альянс, вдвоем против всего дерьма этой жизни. А со слабой и покорной женщиной как выстоять? Это она будет прятаться за твоей спиной. И да, я же не сказал, что несчастлив. Просто бывает тяжело. Но тяжело будет с любым человеком, от этого не уйти.
Я что за жизнь понял, Ён-кун, так это то, что начальников-мудаков терпеть нельзя. Лучше работать там, где меньше платят, но где к тебе относятся, как к человеку, а не как к безродной собаке. Потому что чем дольше на такой нелюбимой работе сидишь, тем меньше самоуважения у тебя остается. А для мужчины самоуважение — это всё. Не можем мы без него, ломаемся в итоге.
Да и не привык я рассказывать кому-то о своих проблемах. Личное должно оставаться личным. На севере у меня друзей не было, да и какие друзья, когда тебя круглые сутки особисты под увеличительным стеклом рассматривают? Еще переврут твои слова. Товарищу ты сказал, что устал после дежурства, он рассказал своему, а тот — следующему. И вот, всего через неделю ты уже контрреволюционер и враг народа. Человеческая молва вещь такая, искажает любую информацию до неузнаваемости. Мне ли это было не понимать, ведь информация — моя работа.