— Вот кто бы мне сказал, что буду когда-нить ехать по пустыне Хо на драконе — посоветовал бы этому придурку поделиться травой.
"Почему я не пошёл в палачи, спокойная была бы работа".
Вся жизнь — надувательство, где вопрос лишь, кто кого обманет первым.
Первое правило политики — ищи рычаг давления и демонстрируй, что серьёзен.
Когда тебе страшно и ты в душе не имеешь знать, что делать с этим, выбора обычно всего-то два: скулить или злиться, и Мика всегда выбирала второе.
Некоторые кусочки в её голове с явным опозданием начали складываться в мозаику, на которой какой-то художник с любовью изобразил полную задницу.
Небо моё! Облаком серым,
Тучею, полною капель дождя,
Я приплыву к тебе. Словом и делом
Оберегать буду тебя.
Небо моё! Хрупкое счастье!
Ты уж прости, Радость, меня.
Пусть и не я разрывал мир на части,
Но не сберёг от войны тебя я.
Осу показалось, что ему подарили весь мир и пару древних библиотек в придачу.
За столько столетий уж ему-то стоило бы привыкнуть, что жизнь раз за разом опровергает саму возможность овеществления слова "никогда".
Ос понимал: невозможно любить того, кто пугает тебя. Те, кто утверждают обратное, либо больны, либо испытывают обычное для обречённой жертвы желание понравиться мучителю, создать иллюзию добровольности, защитив таким образом свое сознание, облегчить свою участь.
На душе было… пожалуй, при всем богатстве своего лексического запаса Ос не смог бы охарактеризовать это чувство разбитости, растерянности и беспомощности. Он был всесильным существом, но не смог бы вернуться в прошлое и защитить ту, кого любил. По его меркам, это была одна из наихудших форм бессилия
Ри Алый, пара Ми Ледяной, третьей советницы князя, тоже выглядел не краше свежеподнятого покойника и явно хотел не то уснуть, не то сдохнуть, глядя на лису с тоской всех умирающих лебедей мира.
Казначей Предгорного княжества, ясно понимал, что ещё немного — и он сойдёт с ума да счастливо улетит в закат, прихватив с собой свою пару. Будет жить, как их древние предки: воровать скот, сжигать города и поедать рыцарей. Идея, на его взгляд, была отличной, и, что самое замечательное, не включала в себя ни деловых разговоров, ни бумаг!
Реальность, однако, взирала на Ара большими бесстыжими глазами и показывала на пальцах фигуру, в высшем обществе неприличную, но отлично подходящую к этой конкретной ситуации.
Ребята, видя выражение её лица, приближаться не рисковали, ибо, как пишут на аквариумах с электрическими угрями, не влезай — убьет.
Натан, привыкший решать вопросы с высокородными заказчиками, указал чуду на очередной кривой стул. Ос устроился на этой отрыжке пьяного плотника, будто на троне, и выжидательно посмотрел на Мику.
Одет этот фрукт неведомый был вроде и просто, но держался так, что сразу понятно: если и пальцем делали, то палец был с позолотой.
— Как говорит моя пятая жена, в нас тонкости, как во вьючной улитке.
— А сколько у тебя было жен? — заинтересовалась Шу. Натан фыркнул.
— Почему было? Есть. Шесть, в разных городах на тракте.
Наблюдая, как она постепенно поднимается, затапливая комнату, Шу подумала, что это решение прочно заняло пъедестал самых самоубийственно-глупых, потеснив даже прогулку в нижнем белье по портовому кварталу. И это при том, что в этот раз она не пила!!!
Шу благодарно покосилась на волка и кивнула. Она знала, у этого клана принято относиться к самкам и их психическим отклонениям с уважением вне зависимости от обстоятельств и личных пристрастий.
Ар считал торжественные лобызания чужих ладоней в неимоверных количествах действом унизительным и как минимум негигиеничным — ему не хотелось даже думать о том, где могли побывать ручки придворных дам.
С врагами, искавшими мальчишку — таковые и впрямь были — дракон поговорил тоже, в своей любимой манере: настолько, насколько можно болтать с горстками пепла.
Вообще, вопреки мнению большинства драконов, считающих своего серого собрата редкостно занудным сухарём, сам Ар склонен был считать себя личностью эксцентричной и творческой. Просто, обычной для него формой истерики было молчание, а творчество реализовывалось в длинных и причудливых рядах цифр. Именно потому эти самые цифры были лучшим способом для того, чтобы выместить злость.
Большую часть своей трехсотлетней жизни она провела, наемничая на тракте и попеременно то охраняя кого-то, то убивая, то совмещая эти два увлекательных процесса.
— А что хоть такое "фриланс"?
— Я так понял, это вроде вызова демона для заключения контракта.
Не всякая любовь может считаться светлым чувством.