– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Мамочка, а кто к нам пришёл? – сынок выбегает в прихожую и прижимается к моей ноге. – Ой, дядя, тебя как зовут? – во все глаза смотрит на стоящего в дверном проёме мужчину. И даже не подозревает, что перед ним его родной отец. – У тебя… ребёнок? – роняет бывший, с трудом выговаривая слова. Сверлит пристальным взглядом сначала сынишку, а потом переключает своё внимание на меня, без слов выбивая почву из-под ног. Я любила его больше жизни, да и сейчас люблю, но предательство не прощу...
– Марьяна, – майор тактично стучит в дверь. – Я принёс аптечку, чтобы обработать раны, могу войти? – Да, – отвечаю на автомате. Мужчина открывает дверь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами и смачно выругивается. – Ты что творишь, мелочь? – пересекает ванную, хватает с крючка полотенце, закутывает меня в него. – Зачем сказала, что я могу войти, если голая? – Голая? – опускаю взгляд на своё тело, которое уже спрятано под полотенцем, и медленно начинаю понимать, что натворила. –...
– Мамочка, а кто к нам пришёл? – сынок выбегает в прихожую и прижимается к моей ноге. – Ой, дядя, тебя как зовут? – во все глаза смотрит на стоящего в дверном проёме мужчину. И даже не подозревает, что перед ним его родной отец. – У тебя… ребёнок? – роняет бывший, с трудом выговаривая слова. Сверлит пристальным взглядом сначала сынишку, а потом переключает своё внимание на меня, без слов выбивая почву из-под ног. Я любила его больше жизни, да и сейчас люблю, но предательство не прощу...
– Мамочка, а кто к нам пришёл? – сынок выбегает в прихожую и прижимается к моей ноге. – Ой, дядя, тебя как зовут? – во все глаза смотрит на стоящего в дверном проёме мужчину. И даже не подозревает, что перед ним его родной отец. – У тебя… ребёнок? – роняет бывший, с трудом выговаривая слова. Сверлит пристальным взглядом сначала сынишку, а потом переключает своё внимание на меня, без слов выбивая почву из-под ног. Я любила его больше жизни, да и сейчас люблю, но предательство не прощу...
– Мамочка, а кто к нам пришёл? – сынок выбегает в прихожую и прижимается к моей ноге. – Ой, дядя, тебя как зовут? – во все глаза смотрит на стоящего в дверном проёме мужчину. И даже не подозревает, что перед ним его родной отец. – У тебя… ребёнок? – роняет бывший, с трудом выговаривая слова. Сверлит пристальным взглядом сначала сынишку, а потом переключает своё внимание на меня, без слов выбивая почву из-под ног. Я любила его больше жизни, да и сейчас люблю, но предательство не прощу...
– Мамочка, а кто к нам пришёл? – сынок выбегает в прихожую и прижимается к моей ноге. – Ой, дядя, тебя как зовут? – во все глаза смотрит на стоящего в дверном проёме мужчину. И даже не подозревает, что перед ним его родной отец. – У тебя… ребёнок? – роняет бывший, с трудом выговаривая слова. Сверлит пристальным взглядом сначала сынишку, а потом переключает своё внимание на меня, без слов выбивая почву из-под ног. Я любила его больше жизни, да и сейчас люблю, но предательство не прощу...
— Тебе пора — железный голос коснулся моего слуха. Он меня выгоняет, серьёзно? После всего, что было, он меня с лёгкостью прогоняет от себя. В ту же секунду подскочила с места и понеслась мимо других столиков, за которыми сидели любопытные гости заведения. Напоследок обернулась и бросила прощальный взгляд на парня, о котором мечтала ещё сегодня утром. Даже не дал мне оправдаться, прогнал, словно собачонку. Парень с внешностью и сердцем ангела встретился на моём пути и помог мне, когда...
– Два, Крышкина! – бросает в мою сторону физрук. – Я – Мышкина! – произношу едва не плача. Два? В смысле, два? Звенит звонок с урока, весь класс разбегается, а я уверенным шагом иду к учителю. – Степан Александрович, почему опять «два»? Я же выполнила ваше задание! – дую пухлые губы и гляжу на громилу исподлобья. Наш новый физрук совершенно несправедливо угрожает мне испортить аттестат двойкой, и у меня есть всего две недели на то, чтобы исправить ситуацию. Вот только мне...
— Тебе пора — железный голос коснулся моего слуха. Он меня выгоняет, серьёзно? После всего, что было, он меня с лёгкостью прогоняет от себя. В ту же секунду подскочила с места и понеслась мимо других столиков, за которыми сидели любопытные гости заведения. Напоследок обернулась и бросила прощальный взгляд на парня, о котором мечтала ещё сегодня утром. Даже не дал мне оправдаться, прогнал, словно собачонку. Парень с внешностью и сердцем ангела встретился на моём пути и помог мне, когда...
– Два, Крышкина! – бросает в мою сторону физрук. – Я – Мышкина! – произношу едва не плача. Два? В смысле, два? Звенит звонок с урока, весь класс разбегается, а я уверенным шагом иду к учителю. – Степан Александрович, почему опять «два»? Я же выполнила ваше задание! – дую пухлые губы и гляжу на громилу исподлобья. Наш новый физрук совершенно несправедливо угрожает мне испортить аттестат двойкой, и у меня есть всего две недели на то, чтобы исправить ситуацию. Вот только мне...
Когда я пришла в школу в качестве новенькой, то предполагала, что будет непросто. Но я даже представить не могла, что местные мажоры откроют на меня охоту, а их главный предводитель будет преследовать, чтобы встать на мою защиту.
Когда я пришла в школу в качестве новенькой, то предполагала, что будет непросто. Но я даже представить не могла, что местные мажоры откроют на меня охоту, а их главный предводитель будет преследовать, чтобы встать на мою защиту.
Когда я пришла в школу в качестве новенькой, то предполагала, что будет непросто. Но я даже представить не могла, что местные мажоры откроют на меня охоту, а их главный предводитель будет преследовать, чтобы встать на мою защиту.
– Два, Крышкина! – бросает в мою сторону физрук. – Я – Мышкина! – произношу едва не плача. Два? В смысле, два? Звенит звонок с урока, весь класс разбегается, а я уверенным шагом иду к учителю. – Степан Александрович, почему опять «два»? Я же выполнила ваше задание! – дую пухлые губы и гляжу на громилу исподлобья. Наш новый физрук совершенно несправедливо угрожает мне испортить аттестат двойкой, и у меня есть всего две недели на то, чтобы исправить ситуацию. Вот только мне...
Говорила мне мама, что думать — не больно. Но я же Лопухова, зачем думать, когда можно просто делать. Так и живу, вляпываюсь только периодически во всякие глупые ситуации. Вот, например, чуть не схлопотала от брутального кренделями за то, что его машину испачкала… тортом. Злющий такой красавчик попался, тоже мне, это я злиться должна, что моё произведение искусства превратилось в эээ, ну вы поняли. Но об этом потом, сейчас главное, что этот парень знаком с моей подругой, и она мечтает стать его...
Жила себе Катя Миронова, никого не трогала. В колледже училась старательно, подруг особо не заводила. Угораздило на работу в ресторан устроиться, и понеслось…
Шеф-повар вредный попался, всё ему не так: тут не стой, так не режь и руки у тебя кривые. Что делать с таким? Правильно, игнорировать! А если его это раздражает? Отлично, пускай помучается! Главное, к себе этого красавца близко не подпускать…
— Тебе пора — железный голос коснулся моего слуха. Он меня выгоняет, серьёзно? После всего, что было, он меня с лёгкостью прогоняет от себя. В ту же секунду подскочила с места и понеслась мимо других столиков, за которыми сидели любопытные гости заведения. Напоследок обернулась и бросила прощальный взгляд на парня, о котором мечтала ещё сегодня утром. Даже не дал мне оправдаться, прогнал, словно собачонку. Парень с внешностью и сердцем ангела встретился на моём пути и помог мне, когда...
– Два, Крышкина! – бросает в мою сторону физрук. – Я – Мышкина! – произношу едва не плача. Два? В смысле, два? Звенит звонок с урока, весь класс разбегается, а я уверенным шагом иду к учителю. – Степан Александрович, почему опять «два»? Я же выполнила ваше задание! – дую пухлые губы и гляжу на громилу исподлобья. Наш новый физрук совершенно несправедливо угрожает мне испортить аттестат двойкой, и у меня есть всего две недели на то, чтобы исправить ситуацию. Вот только мне...
Говорила мне мама, что думать — не больно. Но я же Лопухова, зачем думать, когда можно просто делать. Так и живу, вляпываюсь только периодически во всякие глупые ситуации. Вот, например, чуть не схлопотала от брутального кренделями за то, что его машину испачкала… тортом. Злющий такой красавчик попался, тоже мне, это я злиться должна, что моё произведение искусства превратилось в эээ, ну вы поняли. Но об этом потом, сейчас главное, что этот парень знаком с моей подругой, и она мечтает стать его...
– Два, Крышкина! – бросает в мою сторону физрук. – Я – Мышкина! – произношу едва не плача. Два? В смысле, два? Звенит звонок с урока, весь класс разбегается, а я уверенным шагом иду к учителю. – Степан Александрович, почему опять «два»? Я же выполнила ваше задание! – дую пухлые губы и гляжу на громилу исподлобья. Наш новый физрук совершенно несправедливо угрожает мне испортить аттестат двойкой, и у меня есть всего две недели на то, чтобы исправить ситуацию. Вот только мне...