Элизабет Бир — автор ряда научно-фантастических романов, среди которых трилогия о Дженни Кейси: «Выкованная» («Hammered»), «Шрам» («Scardown») и «На связи с миром» («Worldwire»), завоевавшая премию журнала «Locus»; «Глубинные течения» («Undertow») и «Карнавал» («Carnival»), попавший в число финалистов премии Филипа Дика. Она написала также фэнтезийную серию «Век Прометея» («Promethean Age») и, в соавторстве с Сарой Монетт, роман «Товарищ волкам» («А Companion to Wolves»). Кроме того, начиная с...
На Землю прибывают гости из разных уголков галактики. Новый "Совет" создает законы и порядки для мирного сосуществования с космическими друзьями. Русаков Олег, потерявший работу, вынужден вступить в должность полевого журналиста редакции "Правда".
К гадалке не ходи, к колдунье тоже. А так магия, серия ограблений, пропажа людей - обычная жизнь среднерусского города.
Обыкновенное патрулирование границ Империи превращается в неравный бой с контрабандистами ... Опубликован в альманахе Фантаскоп (#2-3'11) 29.01.11
Ничего нового в этом рассказе, к сожалению, нет... Даже я, автор, не рекомендую читать. Опубликован в газете Стерлибашевские родники
Вынырнув из безрадостного сновидения, я открыла глаза и уперлась взглядом в стакан с водой и россыпь цветных пилюль на прикроватной тумбочке, приготовленных с вечера заботливой рукой моего верного чичисбея, а по совместительству - психиатра профессора Круглова. Вдвое увеличенная доза "колёс" тут же напомнила о злодейском убийстве Жанны Басовой, кошмаре последних дней. Жаба (подпольная кличка, присвоенная Басовой народом) была воплощением моего личного краха, символом моей несовместимости с этой...
Проснувшись, зайчонок долго пытался понять, где он оказался. Над головой в синеве ясного неба шумели кроны высоких берёз. Передние лапы были обмотаны листьями, но боли в них зайчонок не чувствовал.
Трусишка боязливо выглянул из кустов и посмотрел туда, куда ему указывал Длинноног. Леса отсюда не виден, но они почти дошли. Осталось только пересечь поле...
Предложение работы ничего кроме подозрений не вызывало: агентство собиралось подготовить полёт на Марс. Но даже это не могло остановить Эдуарда, собравшегося уехать из родного города...
Матиш нервничал. За двадцать лет работы на корону и четыре года обучения ремеслу он навидался всякого - от обмороков, припадков падучей и приступов буйства до проявлений высочайшего самообладания, когда приговорённые, восходя на эшафот, изволили шутить. Но, каких бы высот ни достигало самообладание его клиентов, обмануть опытного палача они не могли. Животный страх смерти хоть чем-нибудь себя да проявит - напряжением мышц, принуждённостью движений, неровным дыханием, бисеринками пота на лбу...
Прощались туго: завязшие руки никак не хотели разжиматься. Валера жалостливо тянул товарища с вокзала, подальше от масс, жирных голубей, сумок и чемоданов. Рука должна была вот-вот поддаться, и Валера бы увёл друга от поезда. Тот недовольно гудел: он, как и тлеющая по соседству война, не хотел ждать. Прощались туго: завязшие руки никак не хотели разжиматься. Валера жалостливо тянул товарища с вокзала, подальше от масс, жирных голубей, сумок и чемоданов. Рука должна была вот-вот поддаться, и...
Ещё не начавшись, осень запрела, встав над лесом и огородами приторным едким душком. В него ушли все несозревшие ягоды, все неродившиеся грибы. Дождей не было, и земля высохла до серой корки, по которой ветер перестукивал тонкие твёрдые листья. От уставшей природы разило тленом, и каждый раскрошившийся стебелёк, каждый шаг, ступивший с тропы, добавляли в выжженное синее небо взвесь переломленной хворостинки.
Майор Виктор Грин завтракал в плохом настроении. Перед сном он забыл закрыть окно, и за ночь спальню выстудил сквозняк. Занавески и шторы, стопка выглаженного белья и даже забытые на спинке стула носки на несколько часов ожили, затрепыхались, и, как всё живое, быстро посерели, сбились и поникли. – Как!? Ну как!? Я просто не понимаю, как ты мог забыть про окно!? Тебе что, в голову надуло? Эй, скажи уже хоть что-нибудь! Майор Виктор Грин завтракал в плохом настроении. Перед сном он забыл...
Юра заворочался, но в полусне, какой удерживает тело от дневных ошибок, спохватился и замер. Расплывающаяся под веками девушка ещё манила к себе: нужно было лишь перевернуться на другой бок, но парень знал, что старый диван, кое-как переломленный пополам, тут же заскрипит, и этот скрип, как ему и положено, будет предательским. А когда диван заскрипит – заскрипят за дверью, отделявшую веранду от зимней комнаты. Юра заворочался, но в полусне, какой удерживает тело от дневных ошибок,...
Еще один рассказ из цикла "Пара-другая нормальных явлений" о том, что происходит в сложных, а порой и безвыходных ситуациях.
В пустой белой комнате был человек. Люди давно жили по сто сорок и больше лет, но мужчина, полулежавший в медицинском кресле, постарел раньше времени. Длинная седая борода, тлеющий под мохнатыми бровями взгляд. Ему бы в прошлые века, в пещеру или нору, а он – космонавт, элита человеческой породы. Тем более Иона Брихничев первым из людей установил контакт с инопланетной цивилизацией, сумев к тому же вернуться обратно.
– Кем бы я хотел у вас работать? Я бы в курятнике с Никанором Иванычем плясал. Это петух наш. За красоту его Никанором Ивановичем прозвали. Он меня по утрам ждёт, кричать не смеет, пока я с ним не попляшу. Он бы лапкой загребал, и я пяточкой сено ворошил. Вот такую работу хочу. А платили бы мне хлебным мякишем. В водке его смочат и мне в награду. Как медаль – шлёп на грудь! – Кем бы я хотел у вас работать? Я бы в курятнике с Никанором Иванычем плясал. Это петух наш. За красоту его Никанором...