Конечно, избавление от старого хлама – процесс бесконечный.
Если сразу не можешь выбрать, значит пожалеешь в любом случае. Так какая разница? Действуй — а потом разберемся.
У каждого есть другая жизнь про запас, которая могла бы сделать человека счастливым.
Каждый хочет высказаться, но никто никого не слышит, не видит, не чувствует. Никто никому не нужен
То было поистине нечто новое, не неистовая борьба за достижение взметающегося в небеса взрыва страсти, доведенной до сотрясающего исступления, а захватывающий, отрешенный от самих себя поиск единения, слияния, становящегося целью превыше целей. Такой должна быть любовь. То и была любовь.
За два миллиона лет успешного развития обезьяна превратилась в человека. Просто удивительно, что, имея такую замечательную родословную, мы творим столько бед.
Меня поразила тогда – и сейчас поражает снова – мгновенность, с которой может проявиться взаимная неприязнь.
В политике нет людей, а есть идеи; нет чувств, а есть интересы. В политике не убивают человека, а устраняют препятствие, только и всего.
В Шанхае считают, что до тридцати выходить замуж рано, а после тридцати - уже поздно
Одна из проблем, которую создает малышам плохое материнское обращение, состоит в том, что они чувствуют себя виноватыми в нем, но все же считают, что лучше так, чем полное равнодушие. Трудный для распознавания, этот комплекс отношений имеет тенденцию к самовоспроизведению в течение всей жизни в той или иной форме.
Я и сама не ангел. И у меня случались минуты озлобленности, когда я могла ранить словом. По правде говоря , мы все вели себя не идеальным образом, и иногда это становилось особенно заметно.
Она никогда не понимала женщин, которые воюют из-за мужчин. Ведь какой бы хорошей не была особь женского пола, мужчина выберет ту, которая ему по душе.
- Совы... не приносят мне никаких новостей, - произнес он бесцветным голосом.
- Не верю, - мигом отреагировала тетя Петунья.
- Я тоже, - сказал дядя Вернон с нажимом.
- Мы знаем: ты задумал что-то нехорошее, - заявила тетя.
- Еще бы не знать, мы же не идиоты, - поддержал ее дядя.
- Вот это для меня новость! - разозлившись, выпалил Гарри и, не дожидаясь новых высказываний Дурслей, повернулся, пересек лужайку, переступил низенькую ограду и пошел по улице.***- Меньше будешь спрашивать - меньше вранья услышишь.***- У меня для вас послание от Альбуса Дамблдора.
Гарри повернулся кругом.
- Какое?
- Оставайтесь на месте.
- Я и стою! - сказал Гарри, не отпуская ручку. - Так какое послание?
- Я только что передал его вам, болван, - хладнокровно ответил Финеас Найджелус. - Дамблдор говорит: "Оставайтесь на месте".***<...> - А теперь извините, но у меня есть дела поинтереснее, чем выслушивать жалобы подростков. Всего наилучшего.
И вышел за край портрета.
- Ну и идите! - заорал Гарри пустому холсту. - И передайте Дамблдору мою благодарность ни за что.***<...> никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным.***- Кто это тебе глаз подбил, Грейнджер? Я хочу послать ему цветы!***Он так быстро взмахнул волшебной палочкой, целясь в Гарри, что Гарри среагировал чисто машинально: напрочь позабыв о невербальных заклинаниях, он завопил:
- Протего!
Щитовые чары получились у него такими мощными, что Снегг отлетел назад и врезался в соседнюю парту. Весь класс оглянулся и теперь смотрел, как Снегг, злобно нахмурившись, поднимается на ноги.
- Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?
- Да, - сдавленно ответил Гарри.
- Да, сэр.
- Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор.
Главное блюдо оставляю на десерт.
Тут трезвому, что голому, неловко.
Я прячусь с головой под одеялом – так они меня не заметят, они же почти слепые. От грязной воды у них всё время слезятся и гноятся глаза – называется «конъюнктивит». У меня один раз после бассейна тоже такое было, и мама целую неделю прикладывала мне к глазам остывшие чайные пакетики. Может быть, затем они и ходят по участкам и залезают в дома? Пакетики чайные ищут?
Когда религию просят выполнить ту работу, которую должен выполнить человек, это не только обманывает надежду, но и ведет к напрасной трате энергии и отвлекает внимание людей от подлинных средств к достижению цели
Чем больше вокруг женщин, тем тише ступает мудрец
Знаете, какая фраза может легко взбесить мужчину с утра?
Очень простая.
Дорогой, нам надо серьезно поговорить.
ДО завтрака. А то и вместо завтрака
- Ребята, вы не поверите! Именно такое видение было у меня на тридцать шестом часу работы в ИСКе, помните, я говорил про датчики? В общем, сидим мы, по клавишам стучим, и вдруг я замечаю возле двери такого небольшого несчастного пингвинчика в сомбреро. Нет, какой-то просто цирк. Ну, думаю, со сбитнем переборщил. Потому что пингвин мне отчетливо так говорит: "Леха! Леха, друг! Почему птицы не летают, как люди? Давай придумаем самолет для пингвинов! И я полечу высоко-высоко!" Такой болтливый пингвин попался.
Однако ведь странная штука – любопытство. Как опасность – так оно сразу бежит, но как все успокоится – так вползает обратно в голову. Подстрекает, подталкивает: мол, сделай то, чего делать не следует.
Судьба шлюхи складывается из обрывков судеб других людей
полагаю, есть люди, которые попрекнут меня привязанностью к курице, но я им могу ответить только одно: "Подите к черту!" Любовь человека и животного, в отличие от любви человека к человеку, неизменна.
Страсть – огонь, Любовь – свет, Плата за тело – тело, Плата за сердце – сердце. Если огня слишком много, он сожжет и тело, и сердце. Останется ли свет? Если света не было с самого начала, пусть крошечного, когда сгорит огонь, останется лишь холодный пепел. Но если был свет…
Муре все смотрел и смотрел на армию подвластных ему женщин, толпившихся в этом пламенном зареве. Черные тени резко вырисовывались на белом фоне. Встречные течения разрывали толпу, лихорадка базара носилась подобно вихрю, волнуя беспорядочную зыбь голов. Начинался отлив, груды материй загромождали прилавки, в кассах звенело золото… Обобранные, изнасилованные, побежденные покупательницы удалялись, пресытившись и испытывая затаенный стыд, как после предосудительных ласк в какой-нибудь подозрительной гостинице. А Муре господствовал над ними: он подчинил их своей воле, добившись этого непрерывным потоком товаров, низкими ценами, обменом купленных предметов, любезностью и рекламой. Он завоевал даже матерей, он властвовал над всеми с самоуправством деспота; по его прихоти разрушались семьи. Он создавал новую религию; на смену опустевшим церквам и колеблющейся вере пришли его базары, отныне дававшие пищу опустошенным душам. Женщина бывала у него в праздные часы, в часы трепета и волнения, которые раньше проводила в сумраке часовен, ища выход своей болезненной страстности, прибежища в нескончаемой борьбе между божеством и мужем; она предавалась здесь культу тела, вводившему ее в мир небесной красоты. Если бы Муре вздумал закрыть двери, на улице началось бы восстание, раздался бы отчаянный вопль фанатичек, у которых отнимают исповедальню и алтарь.