Власть - величайший из афродизиаков.
Мертвым лежать спокойно, а живым — жить.
Всё это может показаться
Смешным и устарелым нам,
Но, право, может только хам
Над русской жизнью издеваться.
Она всегда - меж двух огней.
Не всякий может стать героем,
И люди лучшие - не скроем -
Бессильны часто перед ней,
Так неожиданно сурова
И вечных перемен полна;
Как вешняя река, она
Внезапно тронуться готова,
На льдины льдины громоздить
И на пути своем крушить
Виновных, как и невиновных,
И нечиновных, как чиновных...
- Вы верите в чудеса? - Нет. - Напрасно. Надо верить! Жизнь есть чудо, человек - тоже чудо...
Они сидели на траве, и так, что между ими оставалось не много места, – смотрели друг другу в глаза, говорили друг другу: «Люби меня!», и два часа показались им мигом
Раньше всех весть дошла до нищих на церковной паперти, и, услышав ее, нищие удовлетворенно захихикали, ибо они знали, что нет даятеля более щедрого, чем бедняк, которому привалило нежданное счастье.
Какой бы удар ни поразил человека, он в тот же день, много на другой - извините за грубость выражения - поест, и вот вам уже первое утешение...
Сумасшедших поймать труднее, потому что в их действиях отсутствует рациональное звено.
Был в театре. Играли русского дурака Филатку. Очень смеялся. Был еще какой-то водевиль с забавными стишками на стряпчих, особенно на одного коллежского регистратора, весьма вольно написанные, так что я дивился, как пропустила цензура, а о купцах прямо говорят, что они обманывают народ и что сынки их дебошничают и лезут в дворяне. Про журналистов тоже очень забавный куплет: что они любят все бранить и что автор просит от публики защиты. Очень забавные пьесы пишут нынче сочинители. Я люблю бывать в театре. Как только грош заведется в кармане – никак не утерпишь не пойти. А вот из нашей братьи чиновников есть такие свиньи: решительно не пойдет, мужик, в театр; разве уже дашь ему билет даром. Пела одна актриса очень хорошо. Я вспомнил о той… эх, канальство!.. ничего, ничего… молчание.
- Прежде чем птенцы вылупятся, мы превратим их в яичницу, - весело сказал Пенкроф.
- А в чем же ты будешь жарить яичницу? В твоей шляпе?
- А знаете, о чем я все думаю? – продолжал, помолчав. – Что это значит: да идет чаша сия мимо Меня. Как мог Он это сказать? Для того и пришел, чтобы чашу испить, - и вот не захотел, ослабел, ужаснулся. Это Он-то, Он – Бог! Совсем как человек… А что, Голицын, есть Бог? Только просто скажите: есть?
- Есть, Рылеев, - ответил Голицын и улыбнулся.
- Да, вот так просто сказали, - улыбнулся Рылеев. – Ну, не знаю, может, и есть. А только вам на что? Ведь вы свободы хотите?
- А разве нет свободы с Богом?
- Нет. С Богом – рабство.
- Было рабство, а будет свобода.
- Будет ли? И когда еще будет? А сейчас… Нет, холодно, Голицын, холодно!
- Что холодно, Рылеев?
- Да вот ваш Бог, ваше небо. Кто любит небо, не любит земли.
- А разве нельзя вместе?
- Научите как?
- Он уже научил: да будет воля Твоя на земле, как на небе. Тут уже вместе.
- Планщик!
- Ну что ж, пусть. За этот «план» умереть стоит.
Roses red and roses white
Plucked I for my love’s delight.
She would none of all my posies—
Bade me gather her blue roses.
Half the world I wandered through,
Seeking where such flowers grew
Half the world unto my quest
Answered me with laugh and jest.
It may be beyond the grave
She shall find what she would have.
Mine was but an idle quest—
Roses white and red are best!
ЭЛЕГИЯ
Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая. На все, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной, -
Я смерть свою благословлю -
И назову ее прекрасной.5 марта 1893
Если глубина духа и высшие достижения личности ничего наследственного в себе не заключают, то в душевных и душевно-телесных свойствах есть много наследственного.
Пардон, ты хочешь переспать или мне извиниться?
Проблема состоит в том, что большинство людей подходят к этому океану возможностей с чайной ложкой.
Согласно личному
кодексу европейской
сексуальной этики, спать с
любовницей другого
мужчины вполне допустимо. Но только по взаимному
согласию.
Люблю я Луку Лукича; он весь наружу, не любит рисоваться; да к таким незатейливым и честным натурам не липнет никакая подмалевка. Весь он как-то собрался и выразился в этом одном заветном для него слове «пустяки». Говоря о скверном, подлом поступке соседа, к слову «пустяки» он не прибавит ни одной буквы; чужую и свою беду, неудачу и прочее он клеймит одним словом: «пустяки»; богатство у него и бедность, горе и радость — все пустяки! Глядя вскользь на Бацова, иной подумает, что этот человек настолько прост, сух и легок, что из него не выжмешь ничего другого, как те же пустяки, но кто вгляделся попристальнее в эту своеобычную, бесхитростную натуру, тот помыслит о нем иначе.
Современность гораздо шире и глубже, чем случайное сентиментальное волнение, которое может дать среднему человеку ложно понятая Антигона.
И меня охватила такая щемящая – я даже не боюсь сказать – безумная грусть, описать которую не могу, потому что у этой грусти не было никаких причин и никого внешнего выражения, как у абсолютного безмолвия.
Мы, дети, все такие! Мы больше боимся лекарств, чем болезни.
Пусть посердится немного! Любовь без ревности пресна, как овощи без перца!
...мы бежим все быстрее и быстрее, ища утешения во всех этих эликсирах, порошках, священниках и философии, уверяющих нас в гарантированном спасении от любых ужасов и страхов всего лишь в обмен на сущую безделицу - духовное рабство...
...ты утратил веру, но когда настанет час, Бог простит тебя. Бежать надо от людей. Но ты должен идти к Нему, раскрыв навстречу ладони и сердце.
Жизнь - это процесс мучительного приобретения того, в чем нет нужды.