Используя данные языков некоторых этнографически пережиточных групп, Леви-Брюль выявляет такие особенности мифологического мышления, как признание неоднородности пространства и перенос тех же представлений из пространственного аспекта во временной (партиципация в пространстве предшествует партиципации во времени); обилие образов-понятий, имеющих яркую визуальную, аудитивную, моторную окраску; определенные свойства не отделены от единичных предметов, число не отделено от исчисляемого, различные числа могут быть даже уравнены в силу своего мистического значения. Та же партиципация обнаруживается Леви-Брюлем и при анализе ритуалов, например инициации как акта сопричастия общественной тотемической группе; гадания смешивают отношения с прошлым и будущим; обряды, связанные с рождением и особенно со смертью, представляют эти события как длящийся процесс и особенно нелогичны.
Принимать близко к сердцу чужие проблемы – лучшее средство от собственных.
Боязнь мертвых - отвратительная слабость. Это самое обыденное и жестокое кощунство. Матери этой боязни не знают.
Раяна нашла свой ответ на вопрос: зачем цветет лори.
У одного древнего учителя христианской церкви, Ефраима Сирийского, есть глубокое психологическое наблюдение: «мы все изменчивы по своей воле, но не по своей природе». Природа человека двойственна: воля его не может остановиться ни на чем, не может отдаться всецело ни пороку, ни добродетели, ни полной свободе, ни полному самоотречению, ни счастью земному, ни счастью небесному. Она жаждет успокоения и вечно колеблется, потому что мы — дети двух миров.
Раз кто-то заметил Джону Леннону, что Ринго – в общем, не самый лучший барабанщик в мире, а Джон ответил: «Не лучший барабанщик в мире? Да он даже не лучший барабанщик в Beatles».
В России меньше всего знают, что в ней происходит.
– Да, читать нашему брату, писателю, надо много, – раздумчиво заговорил Жуковский. – Но читать надо с толком. Один немецкий учёный, Миллер, очень верно заметил: "Lesen ist nichts; lesen und denken – etwas; lesen, denken und fühlen – die Vollkommenheit" (Чтение – ничто; чтение осмысленное – кое-что; чтение же осмысленное и перечувствованное – совершенство). Я, друг мой, говорю это тебе не в укор, – поспешил добавить Жуковский, видя, что щёки начинающего поэта покрылись краской. – Я сам только с летами научился читать как следует.
В присутствии красоты человек становится тупым, глухим и слепым.
Потому и земля вертится, что мы все такие разные.
Работать над собой - это вдохновляет
Ничто так не усиливает мотивацию и не придает уверенности в собственных силах, как возможность видеть результаты своего труда.
когда заводятся деньги, всегда хочется добавить к ним женщин.
Любовь никогда не умирает. Она никуда не исчезает, никогда не угасает, пока ты за нее держишься
Опасность окрашивала весь мир своим галогенным светом, делая необычайно рельефным все вокруг, будь то каменные склоны, оранжевые и желтые лишайники или текстуры облаков на небе
Наша душа - це музичний твір.
...
Людська душа - окрема симфонія, період звучання якої триває не тільки від народження до смерті, а й довше, можливо, навіть вічно, треба лише міняти склад оркестру.
Почему даже ничтожный успех достигается путем нечеловеческих усилий? Почему хорошее требует жертв и борьбы , а плохое происходит с легкостью само по себе? Какой смысл в этой долбаной жизни ,если ты не можешь получить удовлетворения? Как только приближаешься к цели ,внезапно случается непредвиденное и отодвигает цель дальше,чем она была изначально.И ты бежишь за мечтой день за днем ,год за годом ,покуда однажды не исчерпаешь весь запас сил и надежды.
... чем раньше человек определяется с призванием, тем больше у него времени на разгон, тем больше шансов, что он станет настоящим профессионалом.
Происками «врагов» объясняли все политические и экономические провалы, тяготы жизни и военные неудачи.
Причёсывался Ковалец тоже непросто. Расчёска у него была алюминиевая, с длинными острыми зубцами, блестящая, сбоку пилочка для ногтей, а на конце что-то вроде ложечки, приспособление неизвестного назначения — Саныч полагал, что ковырялка для ушей. Сам Ковалец утверждал, что в ложке этой растапливают воск, который втирают в волосы для придания им блеска и устойчивости. Эту выдающуюся расчёску Ковалец снял с одного ефрейтора, а потом долго кипятил на предмет избавления от немецкого духа и спиртом протирал трижды, а после всех полагающихся процедур вставил в рукоять от бритвы, и когда надо было причесаться публично, красивым движением выщёлкивал её и, тряхнув чубом, изысканно совершал туалет.— У нас у соседей собачка была, звали Кузнечиком, — сказал Саныч. — Она очень чесаться любила. Чесалась-чесалась, чесалась-чесалась, чешется — и скулит от удовольствия... — Саныч похлопал Ковальца по плечу и добавил: — Очень быстро облысела.
Чем больше знаешь, тем менее категоричен...
Даже если обнести пустошь забором, высоченной стеной, это лишь сильнее разбередит людское любопытство. Так ты только удвоишь число разных проныр, желающих разнюхать что там к чему.
А если нанять армию охранников, и расставить их вдоль забора, – с пулеметами, – тогда проныры вообще ошалеют от любопытства да, кстати, и охранники тоже, и все сразу и обнаружится.
Научи нас любви, научи равнодушию, научи нас спокойствию и тишине.
... Джулио Медичи придумал достаточно невинную уловку. Ему не хватало пяти голосов; пять его сторонников предложили пяти сторонникам Колонны пари: они ставили сто тысяч дукатов против десяти тысяч, что Джулио Медичи не будет избран. В первом же после этого пари туре выборов Джулио Медичи получил пять недостававших ему голосов, но претензий тут никаких быть не могло: кардиналы отнюдь не продали голоса, они всего-навсего заключили пари.
Вот и ощутил на себе он все прелести семейной жизни. Как там говаривал его друг: “Самый важный наш навык с женою, дружище: интимная жизнь совершенно бесшумно и незаметно для окружающих”. Надо будет подумать над этой задачей…