Цитаты
262708
Получалось, что он стал чудовищем. Но как и когда это случилось? Какусу казалось, что когда-то он был человеком...
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
Безумие!...Когда приходит беда, такая как Канны, людям следовало бы перед ее лицом становиться мудрее, справедливее и добрее. Но нет, они винят чужеземцев, карают невиновных, а если ты укажешь им на их безумие, назовут тебя предателем и святотатцем!
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
Боги капризны, пути их неисповедимы. Способы, которыми они добиваются своего, могут быть темны, невнятны, могут даже сводить с ума. Однако при всем этом человечество неуклонно движется по пути прогресса. После многих мучительных конвульсий мир наконец обрел спокойствие и стабильность, близкие к совершенству: единая империя, расширяясь и укрепляясь, управляется одним императором из единственной столицы – города Рима.
Такие люди, как Ромул, Александр или Цезарь, могли, возникнув как будто ниоткуда, изменять вокруг себя все. Если люди могли стать богами, значит все возможно. Но не могли ли в таком случае древние боги уподобиться людям и прекратить существовать? Кто знает, может быть, в это самое мгновение где-нибудь на задворках империи, в самом никчемном месте, рождается человек или зарождается движение, которому суждено снова изменить судьбу мира?
Не исключено, что и сам Юпитер может быть низвергнут и заменен другим небесным царем! Не только единая империя и единый император, но и единый для всех бог – разве такой мир не воплотит в себе истинное совершенство?
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
Религия, пожалуй, представляет собой не только способ почтить богов, но и форму исторической памяти.
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
Легенда настолько же исторична, насколько легендарна история .
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
Если человек наделен властью, умен и не имеет совести, он, действуя расчетливо и безжалостно, может надеяться избежать кары даже за самое чудовищное преступление.
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
– Комедия мрачнее, чем трагедия, – сказал Плавт. – Смех никогда не рождается иначе как из чьего-то страдания, обычно моего, а теперь вот – бедного Гилариона!
В этой эпической саге о Древнем Риме рассказывается об истории города и его жителей на протяжении целого тысячелетия – от основания города до тех времен, когда он стал столицей самой могущественной империи в мире. Рим знал величайших героев и правителей, но также и величайших предателей и злодеев. И свидетелями его бурной, изменчивой истории, порой играющими ключевую роль в событиях, стали представители двух первых римских семейств. Один из них был наперсником самого Ромула, другой родился рабом...
– Везде, где есть свобода, демократия, реальные выборы, свободная пресса и независимый суд, люди живут лучше материально. Они больше уверены в своем будущем, у них меньше стресса, меньше психических заболеваний. Власть зависит от общества. Поэтому там меньше воруют, меньше берут взятки, меньше лгут, меньше пьют, меньше колются, меньше гибнут на дорогах, меньше убивают друг друга по пьянке, там справедливей суды, там чище дороги, там нет бездомных детей и бродячих собак.
– Зато у нас, – она перебила, – духовность. – И, перейдя в наступление, сообщила мне все, что слышала по «ящику», что там везде засилие гомосексуалистов, там, если ты не голубой, и на работу нигде не устроишься, там привозят из России купленных или украденных детей, бьют их, убивают, расчленяют на органы, а тех, кого не расчленяют, выращивают в качестве пушечного мяса для грядущих войн. Европейцы пляшут под дудку американцев, без американцев шагу сделать не могут, а сами американцы вмешиваются в дела других стран, бомбят их, свергают одни правительства, ставят другие, Россию считают своим главным врагом. Их ненависть к России никак не зависит от нашего поведения. Как мы ни старались быть хорошими в их глазах, нам это никогда не помогало. Поэтому будем такими, как есть. И они остаются такими, как были. Они старались и стараются ослабить нашу страну и, чтобы как-то нам насолить, размещают вокруг нас военные базы, опять же подсыпают нам колорадских жуков, энцефалитных клещей, заражают наших гомиков СПИДом, а всех остальных птичьим гриппом, вирусом тропической лихорадки, устраивают в соседних с нами странах майданы и всякие оранжевые революции и вообще делают все, чтобы мы никогда не поднялись с колен. А мы мирные, добрые, открытые и душевные и доверчивые. И как хорошо мы бы жили, если бы не эти проклятые американцы. Вы со мной согласны?
Я бы согласился, если бы потерял память. Но мне помнилось, что в конце советско-германской войны я ходил в американской рубашке, американских штанах и американских ботинках, ел американскую тушенку, жевал американскую жвачку, курил (тайком от родителей) американские сигареты. По дорогам страны носились американские грузовики: «студебеккеры», «шевроле», «форды» и юркие «виллисы», небо над головой бороздили американские дугласы, аэрокобры, а попозже взлетел и «Ту-4», тяжелый бомбардировщик наш, но скопированный с американской летающей крепости «Б-29». Американцы, спасая Россию от голода, посылали ей продовольствие в конце девятнадцатого века, в начале двадцатого, делали это же во время нашей Великой Отечественной, но даже и тогда я помню, люди, уплетавшие американскую тушенку, замечали, что она сладковата, и задавались вопросом: не человечина ли в этих банках.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
И прав был некто Корней Чуковский, когда-то заметивший, что Россия – это такая страна, где надо жить долго. В других странах это необязательно. В другой стране пожил немного, построил дом, родил сына, посадил дерево, принял участие в выборах, ну и хватит, уступи место другим. Потому что там, сколько ни живи, ничего интересного не дождешься. Даже во власти. То левые правят, то правые левят, а в чем разница? А ни в чем. То ли дело у нас.
Один как взберется на вершину, так ни за что оттуда не слезет.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
В литературе, как в спорте, балете и сексе, надо заканчивать вовремя, чтобы не выглядеть жалким и смешным
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
если всю Думу арестовать, народ будет так доволен, что никакой революции от него еще лет семьдесят не
дождешься.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
– О! вы не поняли? – удивился Заморошкин. – Это наш знаменитый взбесившийся принтер. Очень надежный аппарат. Издает две тысячи законов в минуту и при этом никогда не ломается, поскольку не вдается в содержание того, что печатает.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
хороший сон лучше плохой яви, и лучше я буду ездить во сне по американским дорогам на «Кадиллаке», чем наяву по нашим колдобинам на «Ладе-Калине».
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Да что там говорить, – эмоционально воскликнул Ромашкин. – Что мы можем с этим народом делать, если он не реагирует на падение рубля, замораживание пенсий, отмену льгот и даже на уничтожение санкционных продуктов. Вы знаете, – горестно вздохнул он, – вместе с массой простого народа мне пришлось наблюдать за уничтожением швейцарского сыра. Эти люди такого сыра никогда раньше не видели, не пробовали и не знают, как вообще по-настоящему сыр производится, а теперь смотрели, как тонны его в красивых упаковках вываливали из самосвалов и затем давили бульдозерами и засыпали землей…
– И что же? – перебил я выступающего. – Неужели они не возмутились? Не бросились на бульдозеристов? Не попытались спасти ценный продукт от такого кощунственного, циничного уничтожения?
– Да что вы! Они стояли, смотрели и плакали. У них текли одновременно слезы и слюни, но потом они дружно пошли на избирательные участки и все как один проголосовали за правящую партию.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Я видел много народов, у которых правители постоянно спрашивают разрешения на все. А те, у которых не спрашивают, их и народом называть вряд ли стоит.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
когда я его спросил, за что его сюда привели, ответил: «Практически ни за что». Но сидевший рядом с ним заплаканный полицейский перебил его и сказал мне:
– Не верьте, он все врет.
И рассказал, что во время беспорядков на Трясинной площади молодой человек выкрикивал возмутительные слова «Крым не наш», а его, полицейского, объяснявшего ему с помощью дубинки, что Крым наш, ударил ладонью по каске. Чем причинил стражу порядка невыразимые физические и нравственные страдания, отчего тот потерял сон, аппетит, интерес к супруге и постоянно плачет.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
В моем возрасте вообще расстрел можно рассматривать как эвтаназию, избавление от страданий, неизбежно
сопутствующих старости и приближающейся агонии.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
– Но раз вы книг не читаете…
– До восьмого класса читала. А потом первая любовь, первая беременность, первый аборт, а дальше было уже не до книг.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Люди ведь – это такие существа, что как только им разрешишь говорить, что хочешь, так они что хочешь и говорят. От чего в наших конкретных условиях я бы советовал воздерживаться и не забывать, что у нас есть компетентные органы из трех букв. И хотя буквы эти время от времени как-то переставляются, но суть того, что они обозначают, в общем-то не меняется. Они раньше чересчур говорливыми людьми интересовались, и теперь не думаю, чтобы все пропускали мимо ушей. Но пока народ распустился, болтает, что взбредет на ум, а некоторые (процентов десять) в болтовне этой даже первых лиц государства не жалуют и, повторяя досужие сплетни, загибают пальцы, где кто чего украл, какие дворцы построил и кого в этих дворцах водит в опочивальню.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Сколько живу, столько слышу об этом самом особом пути. Семьдесят лет шли особым путем, отрицая Бога. Теперь опять свой путь с иконами, хоругвями, песнопениями и Богом – Отцом, Сыном и Духом святым.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
У нас народ не любит тех, кто взятки берет, но тех, кто не берет, ненавидит.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Я честью дорожу, но совесть ставлю выше.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
Человек избегает возможности услышать правду о прошлом и настоящем, хотя
подозревает, что она есть – и не такая, как ему говорят. Но при этом
предполагает и то, что, если он эту правду узнает, ему станет жить
неспокойно и неуютно, страшно, или совестно, или и то и другое. Это
знание приведет его к опасным вопросам, которые он задаст себе или
власти и сравнит то, что он узнал, с тем, что ему говорили и что
утаивали. И тогда перед ним возникнет выбор: несмотря на знание, которым
он овладел, жить, как раньше, лгать самому себе, терять к себе уважение,
считать себя тварью дрожащей, бессовестным человеком или решиться на
какие-то высказывания или действия, которые в стране ничего не изменят,
но ему и его семье принесут много неприятностей, а то и несчастий.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
– А кто это Ираида?
– Внучка моя, – отвечала цыганка. – Восемнадцать лет. Только замуж вышла.
– И что, свадьбу справляете?
– Нет, на похороны едем.
– Чьи?
– Ираиды.
– Той, которая замуж вышла?
– Ну да.
– А чему вы радуетесь?
– Мы всегда радуемся, когда человек уходит к богу.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.
я задумался, можно ли считать нормальным способ спасения диких животных путем прибивания их голов к стенке.
Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.