Температура внутри помещения зашкаливала, все вокруг полыхало огнем, который выжигал всё, что могло гореть и обжигать. Альена тоже горела огнем и внутри, и снаружи, её стопы лизали языки пламени, обжигая живую плоть и принося боль. Она закричала не сразу, думая, что это лишь иллюзия, но когда боль стала явной, сдерживать крик уже не было сил. Драган мог причинить боль любым способом, но особенно ему был подвластен огонь, все остальные стихии в этом месте не действовали так активно как раньше. Алена корчилась от боли, а он испытывал колоссальное удовольствие, эмоции зашкаливали, насыщая его, он уже не контролировал себя.
"Да, я вернулся в профессию, но такое ощущение, что дьяволу душу для этого продал. Вокруг меня одна смерть. Теперь уже реальная. Что ни делаешь, как ни бьешься... Их провозят снова и снова. Снова и снова! И эта девушка... Боже, так на тебя похожая! Господи, ну почему не получилось?! Зачем это всё было, если все равно не получается?! Если всё делаешь, свою душу, блть, отдать хочешь, но попусту! Не берут ее больше, испорченную. Она — умерла".
Но настоящая противоположность любви — это не ненависть, а апатия. И злость, раздражение, гнев, ярость и черт знает что еще негативное, что он чувствовал к ней, вдруг ушли, как грязная пена с поверхности чистой воды. А под ней начало проступать такое же чистое дно.
Лиз, сделай мне одолжение, исчезни из моей жизни или умри. Последнее для меня предпочтительней
И где тогда, спрашивается, полагающийся по сюжету принц или даже король, которому нужно нахамить, дабы он влюбился? Или, на худой конец, демон, которого нужно проклясть с той же целью? Что, даже соседки по комнате и одновременно лучшей подружки не будет? Да, паршивенькая книжонка получается, всё-то у меня, не как у людей.
Ну просто-таки исполнил мечту недоброй половины Эншо, Уиппетов, Мэсгревов и прочей шушеры с Этай-стрит. Трахнул знатную леди. Кстати, ничего особенного. Грязно, жарко, мучительно — до боли — хорошо, но в действительности-то это ничем не отличается от такого же грязного, жаркого, быстрого секса в подворотне с какой-нибудь Милли Смит
"В нежном, с алым отливом платье из тончайшей ткани, с вырезом до колена впереди, по последней моде, в котором иногда мелькали стройные фарфоровые ноги, с блестящими завитками белокурых волос и сияющими глазами — сегодня, и это трудно отрицать, мачеха выглядела великолепно".