Ладно, что там тебе ещё положено творить? По твоей методичке?
— Погоди, ещё читаю, — магисса сосредоточенно просматривала затертые предыдущей владелицей страницы. — О! Ты испохабил все мои прожитые с тобой годы… Не пойдет, мы еще и года не женаты. Так, смотрим дальше, какие бы тебе ещё претензии предъявить? Что ко мне до тебя сватались знатные женихи… Тоже мимо, ты всем моим потенциальным женихам так улыбался, после чего они растворялись в пространстве и во времени. Что ж, читаем дальше…
— А я что, могу по изнанке Миров ходить?
— Можешь, разумеется, ты же дочь своего папаши-ходока, — ехидно проблеял единорог, вставая с земли и отряхиваясь. — Эльхарн, дружочек, а почему это твоя жена пробираться тенями не умеет? Она же крылатый лаург, по определению «ходящая по мирам».
— До этого детишки в своем обучении пока не дошли, — язвительно в тон копытному прокомментировал происходящее Темнейший, подмигивая красной, как вишенка, Айе. — Они пока только внуков мне делать учились. Надеюсь, не безуспешно.
— Надеюсь, что чаем нас будут поить не из чашек из парадного сервиза, который исчез у нашего Величества? — архимаг иронично выгнул бровь, поглаживая себя по аккуратно подстриженной бородке. — До такой наглости они же не дойдут?
— Ой, а Вы хотели из тех чашечек? — бесхитростная домовушка выглянула из-под столика. — А мы тот сервис уже упаковали. Эти не хуже, чесслово! Эльфийские! Но, если очень надо, то мы и тот сервизик распакуем. Только скажите!
— Быть моим официальным фаворитом мечтают многие из нашей знати! Высшей знати! И не только из Угории. Да, любой герцог сочтет за честь разделить со мной ложе!
— О, доченька! А ты Эльхарну сама предложи стать твоей постельной грелкой И послушай, что он тебе ответит. Хорошо ещё, если просто посмеется, а не пошлет искать утешения где-нибудь… в известном своей терпимостью доме.
— Не посмеет, я все же принцесса! — уверено заявила Эрика, даже мысли не допуская, что кто-то вздумает от неё отказаться. — Это будет оскорблением королевской крови!
— Предложить иномирному принцу не менее родовитой крови стать посмешищем Двора и всего Королевства — не меньшее оскорбление
Вольфгер на всякий случай взглянул еще разок на таинственную находку, но понял лишь, что он чего-то не понимает, потому что это по-прежнему была несуразная, не слишком привлекательная вещь, созданная то ли ребенком, то ли кем-то совсем безруким. Серая веревка невнятного происхождения, завязанная в невнятный ком разномастными узлами — гладкими, рельефными, плотными, рыхлыми. Кое-где в узлы были ввязаны бросовые камни, и перья, и зубы — куда ж без зубов-то? А еще они свисали подвесками в разные стороны — куриный бог в веревочной петле, совиное перо, спил полированной кости...
Алмия смотрела на это безумие так, словно ничего прекраснее в жизни не видела. Ошат-даро крякнул, расплываясь в самодовольной улыбке.
По лицу мастера было понятно, что без этой жути она отсюда не уйдет. По лицу Ошат-даро было ясно — оберет до последней монетки.
Слава светлым богам! Но кто бы мог подумать, что иметь дело с честными артефакторами — такое утомительное и нервное занятие?..
-Ой, да ладно, - фыркнул из-под стола Нильс. – Она и не бегала, только ползала с тряпкой. И вид, надо сказать, очень эстетический. Надо бы вашим женам в ваших кругах, почаще перед мужем на четвереньках полы драить. Глядишь – и разводов меньше бы было и демографические вопросы не поднимались бы.
-Я тебя придушу! – зашипел Домовой.
-А я че? Я правду сказал. – Насупился пес. – Отрастят когти и сидят по телефону стрекочат! Нет, чтоб перед своим мужиком задницей покрутить!
-Что-то в этом есть, - муркнула Муська. – Наши женщины упускают мужей из своих лапок – видно и впрямь, коготки мешают!
Медицина меня интересовала, но потом я решила, что во мне недостаточно человеколюбия. В этом свете криминалистика показалась особенно привлекательной.
Отец Джейн усмехнулся.
— И как же эту сокрушительную новость пережили ваши родители?
— Я думаю, главное тогда было то, что они все-таки ее пережили, — философски заметила я, и профессор не сдержал тихого смеха.