– Увы, в аду слишком жаркий климат. Сушит кожу, знаешь ли. А что касается доброго имени церкви… Честное слово, святоша, хуже, чем вы сами себя, вас очернить невозможно. И даже Джуд Лоу в «Молодом папе» вашу репутацию не спасает, – не унимался Двадцать Третий.
В кого подселился, в того подселился, я сам не особо рад такому выбору тела. Но распределение, кто куда вселяется, получается на святом рандоме. Так что давай, ускорься, и, если тебе удастся меня изгнать, а не вызвать у меня мигрень, я пойду попробую заселиться в другое тело.
Диор изменил женскую фигуру с помощью нижних юбок и корсетов, поверх которых располагались ярды лучших тканей. Этот стиль не был удобным, но комфорт туалетов от Диора заключался в том, что вы точно знали – вы выглядите ослепительно.
Сцена на скачках в Аскоте стала воплощением пышности и великолепия фильма. Не только у Одри Хепберн невероятные платье, шляпа и зонтик. Для каждой из 400 актрис, занятых в этом эпизоде, было создано свое платье, а не просто взято для съемок из костюмерной студии. Битон знал, что звезда картины – Хепберн, но каждая из актрис массовки тоже должна была блистать.
Непринужденный стиль в одежде Николь усиливает ее красоту. Кляйн создал для героини фильма такой однородный, словно собранный наспех гардероб, чтобы он точно отражал то, какая она на самом деле. В Николь нет даже намека на то, что слово «женственный» означает «девчачий».
Мужские костюмы не копировали, так как мужчины-актеры, как правило, снимались в собственной одежде, если только фильм не был историческим.
Пенелопа, угрюмый подросток, одевается по молодежной моде в джинсы и рубашки, а повторяющийся в ее гардеробе детский клетчатый принт подчеркивает ее неискушенность. Марианна старше и опытнее, ее стиль не такой озорной.
В 1960-х годах Курреж вместе с Мэри Куант популяризовал цельнокройное платье А-силуэта. Его творения были созданы, чтобы скользить по телу, а не облегать его.
Начиная с шестидесятых годов одежда предназначается для подростков, а взрослым женщинам, подобным Хепберн, бывшим когда-то завзятыми модницами, остается только играть в догонялки.
Красный цвет господствует в фильме... Это и красные салфетки, когда они едят; красные и белые полоски на ветровом конусе, который Питер дает Селине в качестве игрушки; красный свитер на молнии у официанта в кафе. Аньес Б. просит нас подумать над их отношениями, основанными на том, что пришлось пережить Селине раньше. Режиссер предупреждает нас, но мы все же ошибаемся. Питер не собирается причинить боль Селине, он заботится о ней. Единственный человек, которому грозит опасность испытать боль, – это он сам.