Сложно кормить уточек булочкой и не попытаться попасть хоть одной из них в голову, когда у тебя плохое настроение.
- Мне Майя принесла термос, - указала я на небольшую бутылку за контейнерами.
- О, мой! Тогда всё нормально.
- Твой? - скептически выгнула я бровь и снова прочитала надпись: «Термос сурового мужика». - Врёшь, что ли?
- А что, я недостаточно суров? - нагнал он хмурости на свои густые ресницы, оперся локтями о колени и теперь в свете свечей стал походить на какого-то лесоруба.
- Похож. Но всё равно я теперь буду долго помнить, как ты плакал в углу.
- Любовь ты узнаешь только после того, как боль познаешь, - сказал мне шаман с иссохшим лицом.
- Если это рэп-баттл, Тихон, то я сразу сдаюсь. Мой максимум - варенье-стихотворенье.
- Ну, позвони своим родителям, деду... Узнай, что Мотя хороший мальчик и спускайся ко мне ужинать.
- Мотя? - поморщилась я насмешливо. - Ты всерьёз называешь себя Мотей?
Он, вообще, видел себя в отражении хотя бы пудреницы? Какой там Мотя? Там целый Мотоцикл - грозный, уверена, периодически
рычащий, и опасный. Если бы не его добрые глаза и улыбка, что часто растягивала его бороду, то фиг бы я переступила порог этого дома.
- Фруктовое?! - вопль удивления, должно быть разбудил всю береговую линию. - Есть фруктовое пиво?! А почему мы пьём это? Безо всего.
- Потому что это - самое вкусное, а всё остальное пидорское.
- Может, дамское?
- Пидорское. Дамское - вино.
- Какие сложные градации в алкомире, - буркнула под нос Сонька.
- Мой организм до знакомства с вами не был знаком с алкоголем в таком количестве.
- Аналогично, - хмыкнул я и достал Соньке бутылку. Открыл её о крышку своей бутылки. - До знакомства с тобой я не был знаком с пиздецом в таком количестве.
- Скучно жили, получается? - несколько самодовольно улыбнулась Сонька
- У вас в крови эта хрень или вас где-то обучают колупать мужикам мозги?
- Конечно, - фыркнула я деловито и отпила немного чая. - В нашем институте благородных девиц есть факультет мозгоколупательства.
- Дай угадаю. И все отличницы?
- Разумеется, - самоуверенно медленно моргнула я. - А можно салфетку? Мне кажется, у меня по подбородку что-то течёт.
- Яд, наверное, - хмыкнул Матвей
- А вы... рыбачите, да?
Тяжёлый протяжный вздох. Уверена, он содержал в себе очень много матерных слов.
- На пианино играю, - изрёк, наконец Матвей.
- М, красиво.
- А где тот мой халат? - спросил я, глядя на внезапную скромницу, которая теребила подол нового выданного ей халата.
- В доме Тихона остался, - нахмурила Сонька брови.
- И что он там делает?
- На полу у порога лежит. Вас я побить не смогла, а его... потоптала.
- Эт мне, получается, ещё повезло? - хмыкнул я, удивлённо вскинув брови. - И за что ты меня через халат отмудохала?
Мясо не едят те, у кого есть средства на то, чтобы выпендриваться.
— ...если мы сбежим, думаешь, нам будет лучше?
— А разве может быть хуже там, где нас никто не будет бить и обижать?
— Думаешь, нас больше никто не обидит? — усмехнулась я невесело.
— Конечно. Там же не будет мамы с папой. А кроме них нас с тобой никто не обижает.
...с годами я научилась не просто молчать о том, что происходит у нас дома, но даже стала защищать и маму, и отчима. С такой же верностью, с которой я их защищаю, маленькие дети волокут своих пьяных вусмерть родителей домой. Плачут, спотыкаются, мёрзнут, голодают, но продолжают считать эти пьяные чудовища самыми лучшими и любимыми людьми на земле.
— Я найду тебя в универе, Алёнушка! — услышала я в спину.
— Угу, я буду сидеть у пруда и плакать по козлу.
Скрывать боль за улыбкой - это то, что я умею лучше всего. Очень выручает, когда не хочешь, чтобы кто-то копался в том, что болит.
Мачеха не была столь требовательна к Золушке, как ко мне чужая бабушка.
Ладно, Маруся, дам я тебе двух проституток, чтобы ты потом на родительском собрании не говорила, что родители школе не помогают, — потянулся он в карман джинсов и достал из него телефон. — Только ты их стрипухами называй. На проституток они теперь обижаются.
— Я тоже не верю, что ты приехала. Думал, вызовешь месячные.
— Думаешь, они унас по зову приходят? Мы как шаманы с бубном?
— Ну, это явно какая-то колдовская хуйня — каждый месяц терять кровь и не умирать.
Рванул руку к перекиси и щедро залил окровавленное место.
— Как много пенки! — то ли восхищенно, то ли шокировано выдохнула Олеговна. — Это, наверное, из-за того, что в крови шампанское?
-Вы не понимаете! — снова взбрыкнула она. — Это ведь природа! Здесь всё очевидно: если Витя учует на мне запах другого самца, тов нем пробудится инстинкт собственника. Он сразу захочет вернуть меня себе в нашу съемную квартиру.
— Да хоть в хомячью клетку, — фыркнул я. — Я тебя точно метить ничем не собираюсь. Мой метчик на тебя не среагирует, даже если ты голая передо мной спляшешь.
Парадокс и несправедливость природы на лицо: мужчине с ребёнком женщины улыбаются и восхищаются, а женщины с ребёнком мужчины сторонятся.
Спонсором начала традиции стал крепкий самогон моего дедушки.
Я всегда был распиздяем. Хозяйственным стал только тогда, когда появился Рубик. И посуду мыл, и руками стирал, пока жена с ним занималась. В общем, тогда-то я понял, что бабская работа по дому не такая уж простая. До Рубика я приходил домой с работы и ждал, когда меня покормят, обстирают и прочее… Когда сам всё это начал делать, охуел от того, как у баб хватает терпения не прирезать своих мужиков.
Смертин: «Если не можешь без меня уснуть, я могу проникнуть в квартиру, когда малой уснёт. Оставь дверь открытой»
Я: «Чтобы я смогла оставить её открытой, мне нужно до неё дойти. А с кровати сложно подняться. Она ниже больничной.»
Смертин: «Скажи сыну, чтобы довел тебя до двери и оставил там на ночь. Напизди, что врач порекомендовал спать как лошадь»
Её танец не был вызывающим, она не выпячивала себя, не хотела быть в центре всеобщего внимания. Она вышла, чтобы потанцевать и получить удовольствие от музыки.
И кто я такой, чтобы отказывать себе в желание получать эстетическое наслаждение от столь прекрасной картины?
— Лёд под яйца нужен? — раздался рядом голос сына.
Думаю, на какой сосульке завтра утром посидеть, чтобы очко не сгорело после вашего ужина.