Отзывы о книгах

Я с любовью смотрю в самые прекрасные и до боли знакомые глаза, и не понимаю, почему не вижу ответной реакции. — Знакомьтесь, ваш непосредственный начальник, мой сын Феликс Андреевич, — представляет нас друг другу так, как будто мы не знакомы, его отец. — Очень приятно, надеюсь мы сработаемся, — отвечает мне, мой возлюбленный и удаляется из кабинета. Сказать, что я в шоке, не сказать ничего. Я даже не делаю попыток пойти за ним, потому что просто не в состоянии сделать это. И тут надо мной...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Делаю стремительный шаг к ней, нависая всем своим ростом. Схватил бы за горло, но ребенок на ее руках тормозит. — Слушай, ты, я не посмотрю, что у тебя на руках ребенок, но совесть должна быть? — Я не вру! — Врешь! — отбриваю ее протест, — Ничего у нас с тобой не было и быть не могло! — Было! — А ты упертая, — выдыхаю обозленно, — Жизнь тебя ничему не учит. Получила свои деньги и иди, не оглядываясь. — Это не для меня, а для Василиски, — вдруг всхлипывает девица. — Имя-то какое, кошачье, —...

Я с любовью смотрю в самые прекрасные и до боли знакомые глаза, и не понимаю, почему не вижу ответной реакции. — Знакомьтесь, ваш непосредственный начальник, мой сын Феликс Андреевич, — представляет нас друг другу так, как будто мы не знакомы, его отец. — Очень приятно, надеюсь мы сработаемся, — отвечает мне, мой возлюбленный и удаляется из кабинета. Сказать, что я в шоке, не сказать ничего. Я даже не делаю попыток пойти за ним, потому что просто не в состоянии сделать это. И тут надо мной...

Я с любовью смотрю в самые прекрасные и до боли знакомые глаза, и не понимаю, почему не вижу ответной реакции. — Знакомьтесь, ваш непосредственный начальник, мой сын Феликс Андреевич, — представляет нас друг другу так, как будто мы не знакомы, его отец. — Очень приятно, надеюсь мы сработаемся, — отвечает мне, мой возлюбленный и удаляется из кабинета. Сказать, что я в шоке, не сказать ничего. Я даже не делаю попыток пойти за ним, потому что просто не в состоянии сделать это. И тут надо мной...

Я с любовью смотрю в самые прекрасные и до боли знакомые глаза, и не понимаю, почему не вижу ответной реакции. — Знакомьтесь, ваш непосредственный начальник, мой сын Феликс Андреевич, — представляет нас друг другу так, как будто мы не знакомы, его отец. — Очень приятно, надеюсь мы сработаемся, — отвечает мне, мой возлюбленный и удаляется из кабинета. Сказать, что я в шоке, не сказать ничего. Я даже не делаю попыток пойти за ним, потому что просто не в состоянии сделать это. И тут надо мной...