«Мы нужны этим господам, – продолжал он, – поскольку передел господствующих позиций американцев, англо-французов, немцев и японцев в Европе, Китае и на Дальнем Востоке неизбежен в ближайшее время. Тов. Сталин считает, – говорил Берия, – что этот передел выльется в военное столкновение. Для вашей ориентировки имейте в виду, нам, в отличие от царских дуроломов в 1914 году, следует как можно дольше оставаться в стороне от схватки. Мы будем воевать только тогда, когда нам это будет выгодно».
Во-первых, не было никаких иллюзий, что главным противником является Германия, и, во-вторых, что источник войны находится в пределах Европейского театра военных действий. <...> Никаких организованных групп, которые бы выступили в поддержку немцев, в нашем тылу не могло возникнуть. Так было всюду, за исключением Прибалтики и Западной Украины. По учетам НКВД, основные лица, которые могли сотрудничать с противником, были известны. Но тем не менее масштаб содействия немцам в годы войны был все равно значительным. Во власовской армии и вспомогательных формированиях служило свыше 250 тысяч человек.
Дело в том, что М. Панкратьев, сменив Вышинского, обвинил Берию в прекращении дел против «врагов народа», в освобождении лиц, по которым прокурор не усматривал оснований прекращения уголовного преследования. Было создано две комиссии по этим вопросам. Почему две? Панкратьев писал на Берию заявления дважды. Одно заявление было написано в 1939 году, сразу как Панкратьев стал Генеральным прокурором. По этому заявлению работала комиссия, которая не нашла злоупотреблений служебным положением и халатности по прекращенным делам. В 1940 году Панкратьев вновь написал заявление, в котором утверждал, что опять прекращаются дела, возбужденные в отношении врагов народа, и их прекращение, на его взгляд, является необоснованным, недостаточно согласованным с прокуратурой. Вторая комиссия также осуществила проверку и снова не нашла подтверждений. После этого Панкратьев был снят с должности Генерального прокурора...
Сейчас на фоне распространения всяких версий о политике Сталина накануне войны упускается из виду главное. Для СССР участие в военном конфликте, вспыхнувшем в Европе в 1939 году, было неприемлемо. И не потому, что мы боялись Гитлера или англо-французов. Военное столкновение было исключительно опасным для нас, если бы Запад выступил против СССР сплоченным.
Угроза войны ставила Советский Союз в исключительное положение. Отсюда суть нашей позиции - поддержка Афганистана, Турции, наше участие в гражданской войне в Испании и т. д. Мы прощупывали, расшатывали слабые звенья в капиталистической системе. Но никогда не позволяли себе напрямую ввязаться в военный конфликт, который бы выходил за рамки локального. Руководство страны решало прежде всего внутренние задачи экономического и политического характера.
Надо сказать, что мы вели очень большую работу по расколу ОУНовского подполья. Нам было известно, что в агрессивных планах Гитлера ОУНовская организация выходила на первое место для создания немецкого протектората на Украине. Мы заслали в эту организацию агента-украинца. Перед ним была поставлена цель - разжигание противоречий в двух кланах, сложившихся в ОУН. Один из них возглавлял Мельник, другой – Бандера. До августа 1939 года организация украинских националистов возглавлялась бывшим управляющим имением митрополита Шептицкого полковником Андреем Мельником. Мельник претендовал на роль вождя украинских националистов. Другой лидер ОУН Бандера был освобожден немцами из польской тюрьмы, где он отбывал срок за организацию убийства министра внутренних дел Польши Перацкого. Наши действия были направлены на то, чтобы вызвать между ними острый конфликт. Мельник прибыл для переговоров в Краков. Бандера предлагал ему одну из руководящих должностей в главном проводе ОУН, возглавить который намеривался сам. Но они не сговорились, поскольку Мельника это не устроило. Бандера сколотил вокруг себя группу известных националистов, которые укомплектовали батальон «Нахтигаль», выполнявший впоследствии карательные операции на Украине. Со временем Бандера обвинил Мельника в том, что он не использовал благоприятную обстановку для создания самостийной Украины в момент падения Польши, а также способствовал засорению ОУН агентами польской полиции. Так, Ярослав Барановский, постоянно сопровождавший полковника Коновальца, за опоздание в одной из поездок (воспользовавшись которым, я ликвидировал Коновальца) был объявлен агентом польской охранки и расстрелян самими бандеровцами.
В 1990 году М. Горбачев и А. Яковлев устроили широкую дискуссию по поводу советско-германского пакта о ненападении и секретных протоколов к нему. Поражает фарс организации слушаний по этому вопросу на съезде народных депутатов. В критические периоды мировой истории тайная дипломатия и секретные протоколы – неизбежные атрибуты внешней политики. В отличие от рядовых парламентариев, и Горбачев, и Яковлев, и Шеварднадзе, в то время тайно договаривавшиеся с руководством США, Англии и Германии о кредитах, займах в обмен на уход СССР из Восточной Европы, прекрасно отдавали себе в этом отчет. Вся возня вокруг секретных протоколов к советско-германскому пакту была затеяна весьма искушенными в делах тайной дипломатии людьми с целью отвлечь внимание общества от собственных провалов во внешней политике, от односторонних, ничем не оправданных стратегических уступок западным державам. Ничем, кроме «искреннего» тупоумия и профессиональной некомпетентности нельзя объяснить их расчеты на то, что страны Запада экономически помогут возрождению «демократии» в СССР в обмен на внешнеполитические уступки и одностороннее прекращение «холодной войны».
Беспристрастное разбирательство политических репрессий было всегда невыгодно руководству страны. <...> Например, документы о том, что жена убийцы Кирова Николаева Мильда Драуле в момент убийства находилась в приемной Кирова и была задержана и допрошена через пятнадцать минут после его смерти, утаивались как комиссией Яковлева, так и комиссией Шверника еще в пятидесятые годы. А ведь об аресте Драуле еще не смещенный начальник Ленинградского НКВД Медведь доложил Ягоде спустя два часа после гибели Кирова. В утаиваемых документах, еще не сфальсифицированных материалах первого дня следствия, четко видны личные мотивы убийства и неопровержимые близкие связи Николаева с людьми, политически сочувствовавшими оппозиционным Кирову и Сталину группам в большевистской партии. Но личные мотивы убийства Кирова ревнивым мужем были невыгодны как Сталину, так и Хрущеву, и Горбачеву, и, наконец, А. Яковлеву.
Сегодня мы назначаем дату свадьбы, а завтра внезапно оказываемся незнакомцами. Женщины — странные создания.
Говорят, у писателей дьявольски изворотливые умы, а у авторов детских книг особенно.
Любовь человека к животному, в отличие от любви к человеку, неизменна.
Казалось бы, что такое поцелуй? Просто прикосновение губ. Да, приятное прикосновение, ласка. Так в общем-то было с магом, так я представляла себе это прежде. Но сейчас всё произошло совершенно иначе, это было не просто прикосновение, и даже не прелюдия перед интимной близостью. Обещание. Или, скорее, предложение. Чего? Я могла только гадать. Предложение крепких объятий, сильных надёжных рук. Стального вихря, способного отвести любой удар и защитить от всего на свете. Предложение себя. Того, о чём я старалась не думать - дома, в котором будет верный мужчина, один на всю жизнь. Настоящей семьи.
- Не знаю. Ты иногда кажешься совсем мальчишкой, чуть не моложе меня, а иногда - в самом деле серьёзный взрослый мужчина, - честно призналась она.
- Знаю за собой такое. - Я засмеялся в ответ. - Это результат конфликта характера и жизненного опыта. Первый категорически против серьёзности, второй не даёт совершать желаемое количество глупостей.
Нет, он мне понравился. - Ойша невозмутимо пожала плечами. - И ты тоже понравился, ты симпатичный, умный, и целоваться с тобой было очень приятно, - всё с тем же спокойствием огорошила меня эта странная девушка. - Но это не повод связывать с кем-то свою жизнь. Сам подумай, какая жизнь ждёт меня замужем? - уныло поморщилась она. - Дети и хозяйство? С кем-то другим ещё можно попробовать побороться за свои права и за свою жизнь, но только не с северянином. <...> Как будто я по сторонам не смотрю и не вижу, что с людьми делается после такого, особенно с женщинами, которые оказываются рядом с сильными мужчинами! Они ломаются; не сразу, но рано или поздно непременно превращаются в эти тупые сюсюкающие домохозяйственные создания. Либо постепенно сами деградируют, либо просто ломаются под давлением и гаснут. Весёлые, озорные, влюблённые в жизнь, увлечённые своими интересами — превращаются в одинаковых наседок. Да, исключения бывают, они не так уж редки, я их встречала.
Демократия - это когда ты можешь сказать "нет" своему боссу. Но ты не можешь сказать "нет" боссу, если не имеешь средств к существованию, когда босс лишит тебя своего покровительства. Ни о какой демократии и речи быть не может там...
лечит не время, а обстоятельства. Да, это так и есть.
Мне просто стало не до этих всех переживаний. Я выгребла достаточно быстро.
Есть семьи полные и неполные. Причём те, в которых оба родителя, вроде, на месте, но между ними творится не пойми что — тоже можно считать семьями неполными. Как бы семья есть, но… надтреснутая, что ли.
Короче, есть семьи счастливые, условно «правильные» и семьи условно «неправильные».
И там, и там растут дети. У которых формируется модель того, как оно должно быть. Далеко не всегда осознанная модель, но вот сколько я смотрела по друзьям и знакомым — она становится вектором дальнейшей жизни практически всегда.
Есть граждане, и полиция должна защищать их интересы, здоровье, жизнь, права. А есть закон, защищать который должна прокуратура, которую сейчас полностью развалили, лишили всяких полномочий и превратили неизвестно во что. И есть, наконец, суд, самая главная инстанция, которая должна сочетать интересы соблюдения закона с интересами граждан. Ни один закон не может быть справедливым сам по себе, потому что он не в состоянии учесть конкретные обстоятельства конкретных людей. Закон не должен быть справедливым, но справедливым должно быть его применение. Для этого и существует суд, который должен взвесить на одной чаше весов требования закона, а на другой - реальную жизнь и применить закон так, чтобы получилось справедливо. Рассудить, а не осудить - вот в чем разница. Не доказательства вины и невиновности на этих весах, как было принято считать всегда, а именно закон и живые люди. Вот тогда все будет правильно.
На самом деле масса твоего тела оказалась намного тяжелее характера.
Феня обиделся, отвернулся и показал мужу хвост.
- Будем держать пленников в пещере, пока не заплатят выкупа.
- А что такое - выкуп?
- Деньги. Заставляешь их занимать, сколько можно у знакомых; ну, а если они и через год не заплатят, тогда убиваешь. Все так делают. Только женщин не убивают. Женщин держат в плену, а убивать не убивают. Они всегда красавицы, богатые и ужасно всего обятся. Отбираешь у них часы, вещи, - только разговаривать надо вежливо и снимать шляпу. Вежливее разбойников вообще никого на свете нет, это ты в любой книжке прочтёшь. Ну, женщины в тебя сразу влюбляются, а когда поживут в пещере недельку-другую, то перестанут плакать, и вообще их оттуда уже не выживешь. Если их выгнать, они поверятся, повертятся и опять придут обратно. Во всех книгах так.
(диалог Тома Сойера и Гекльберри Финна)
А мышцы ничего так. Я беззастенчиво рассматривала пресс Коперника. Кожа под ладонью была горячей. Все мы родом из детства, и мне нравилось играть в кубики.
Мадам на отдыхе, мадам имеет право.
При каждом удобном случае расширять свой кругозор. Лежать на диване или барахтаться в бассейне до двадцати пяти лет недопустимо, надо лететь навстречу миру, смотреть на океан, гулять по брусчатке, ощущать на лице соленый ветер и непременно вглядываться в дали. Дали - это инструмент растягивания объема души. Если человек имеет перед взглядом дали, он тем самым выстраивает даль внутри, в своем сердце.
- Старые новгородские храмы все неровные, - сказала мама. - Они точно руками вылеплены, а не по линейке отчерчены, чтобы казалось, что храмы живые. Окна, и те разного размера делались.