- Все считают меня ведьмой или чем-то вроде. Иногда сама не понимаю, как вышло, что я твоя лучшая подруга.
«Особенно когда краду твои вещи и вру тебе», — добавила она мысленно.
– Мой дорогой юный родственник. Если я что и усвоил за долгую вечность, так это то, что нельзя отказываться от членов семьи, даже если они тебя к этому вынуждают. Пусть даже они тебя ненавидят, мешают тебе или просто не ценят гения, который изобрел Интернет.
Я выдала свои чувства, и Рид сказал мне держать их при себе. Он сделал это деликатно, но и чистое лезвие режет больно.
- Я нахожу крайне занятным, когда мужчина, окончивший Принстонский университет и Гарвардскую школу права, сидит рядом со мной в костюме от Армани и имеет наглость заявлять, будто он – жертва дискриминации.
Джей Ди воспользовался тем, что Бен отвлекся, и наклонился к Пейтон. Отвернул лацкан пиджака и прошептал: – Кстати, это не «Армани». Это «Зенья». И подмигнул.
Оказывается, в конечном счете богачи и береговые крысы одинаковы. Каждому не терпится в крови попачкаться.
– Вы любите математику? – спросил Тюрен.
– Думаю, единственная причина, почему я пошла в полицию, – это чтобы больше никогда о ней не слышать.
Узнав вкус его губ, рассмотрев вблизи его лицо, почувствовав аромат парфюма - мой мозг продолжал прокручивать в голове наш поцелуй, а фантазия звала дальше... Причём я была воспитанной леди и не знала, а что там дальше-то. Эта неопределённость выматывала.
Ирония: лишь здесь, на мрачной, вечно холодной, но обуреваемой страстями планете, я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным и живым. Враждебный Дарий подарил мне то, что не мог дать родной Альтаир. Любовь, которая согревала меня все эти годы в промёрзлом Катаре.
Красивый. Слишком красивый, на ее взгляд, мужчина. Дерзкий, мужественный, жесткий, с прожилками мягкости. Невероятно притягательный — хочется трогать его, мять, разобрать на части, посмотреть, что внутри, примерить к себе, а затем, убедившись, что все идеальное, собрать обратно в человеческий образ и зарыться в теплые ладони.
В дверях кухни появился Оболенский, держащий в руках кофейную чашку, из которой отчётливо пахло коньяком.
— В небе какая-то хреновина летает, Сиятельство. Это наша или можно сбивать?
Кто-то из дев нервно рассмеялся, а я качнул головой. Иногда мне казалось, что образ мышления князя кардинально отличается от остальных разумных. И скажи я ему сейчас, что «эту хреновину» можно сбивать, кавалергард именно это и постарается сделать.
налогами было обложено, кажется, все, кроме лунного света и собачьего лая.
— А-а-а… почему я-то? Не первой молодости, все-таки…
— Да тебе никто твой сороковник не даст!
— Тридцать девять, еще, между прочим! — обиделась я. — Не красавица. Не модель. Особым умом не блещу. Обаяние, конечно, есть, но в рамках… уголовного кодекса.
Мёнгере повели в тронный зал. Она шествовала мимо толстых колонн, украшенных искусной резьбой, мимо высоких, до потолка, окон, в которые было вставлено редкое стекло. По каменным плиткам с изображениями зверей: льва, охотящегося на антилопу, жирафа, тянущегося к ветке. Мимо портретов бывших правительниц, вдоль мраморных стен, от которых веяло прохладой. По своему дворцу.
А вдали звучал хор, приветствующий серебряную царицу Золотого города. Гимн отражался от потолка, дребезжал в окнах, отскакивал от колонн. Казалось, поет сам дворец.
«Подобная луне,
Серебряная, как звезды,
Что сияют в ночи.
Ты идешь,
И тебе поклоняются все.
Ноги твои – две быстрые газели.
Руки подобны юрким змеям.
Глаза – бриллианты.
Ты идешь,
И радуются наши сердца:
Идет прекрасная,
Живое божество.
Ликуйте, люди!»
Хор торжествовал, и Мёнгере вслед за ним. Алтанхоту не нужна другая правительница. Мёнгере справится с этой ролью лучше остальных. Золото отлично сочетается с серебром. Она вошла в зал и посмотрела на претенденток: всего четверо, негусто. Пять лет назад рядом с Мёнгере стояло шестеро. С каждым годом красавиц становится всё меньше. Да и зачем они нужны? У города есть она. И совсем скоро Мёнгере завоюет власть над всем миром. Ее войска шагом пройдут по странам, устанавливая власть серебряной царицы.
Из того, что человек неправ, еще не следует, что он дурак.
У каждого есть свои маленькие скверные секреты
Стремясь уврачевать, он сам нашел исцеление, стремясь утешить, обрел утешение.
– Да, – спокойно согласилась принцесса. – Сука, стерва, отрава, блудница – таковы темные грани моего таланта и часть моей сути. А ты – вор, жулик, пройдоха, игрок, убийца. Ибо такова темная сторона твоих божественных дарований. Мы родичи. В нас течет кровь отца, и мы должны принимать друг друга такими, какие мы есть. Поэтому я люблю тебя, брат.
– Кроме всего прочего, я еще и мужчина. А ты – Богиня Любви, – хмуро пожаловался Джей, спихивая принцессу с колен.
– Твое желание не оскорбляет меня, брат, – откликнулась девушка, занимая вновь удобное место.
– Слезай! А то оно немедленно перейдет в действие. Я же не евнух, – процедил принц, не в силах больше терпеть ощущение теплой манящей плоти рядом с собой.
– Как хочешь, милый, – пожав плечами, Элия пересела на кровать.
– Сказал бы я тебе, как хочу, но это тебе совсем не понравится, – хмуро бросил Джей, борясь с возбуждением.
Все препятствия, даже самые трудные, можно преодолеть. Вместо того чтобы плакать о том, чего нет, пора сосредоточиться на том, что осталось.
Мужчине гораздо легче уйти от жены, чем женщине — от мужа.
Я не скучаю по детству, но мне не хватает своего тогдашнего умения наслаждаться малым, даже когда рушится то, что внушительнее по значению и больше. Я не мог управлять миром, в котором жил, не мог отрешиться от вещей, людей и событий, причиняющих боль, но я черпал радость в том, что приносило мне счастье.
Невероятно острая реакция на качество перевода - наша национальная черта
Убийство - это вам не крикет.
Возможно, некоторые люди от рождения мыслят, как красавчики. Наверное, такие были и до изобретения Операции Красоты. Им по душе тонуть в дурмане красотомыслия.
Мужчина напрягает мозги для того, чтобы получить секса больше, а никак не меньше.
— Как фамилия? — Кузьмины! — Оба? — Что, оба? — А по отдельности вас как? — Мы по отдельности не бываем.