Если время и дает нам способность забывать, то далеко не всегда предоставляет возможность ею воспользоваться.
– Что за недоверие, дорогая? Польский человек польского человека не обманет.
ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
Вот почему любовь - это страшная штука. Она делает вас слабыми.
Все хорошее стоит потраченного на него времени.
- Я скажу вам правду. У меня был пистолет, и мне хотелось в кого-нибудь выстрелить - все равно в кого. Я вышел из лагеря и побрел, без всякой цели, просто искал, в кого выстрелить. Я почти уже прицелился в корейца, который стоял на пороге своего магазина, но вокруг было слишком много народу. И тогда я увидел Пампкина. Я его знал. Мы немного поболтали. Я ему сказал, что, если он хочет, у меня есть немного коки. Пошли в аллею, и там я его застрелил. Почему - не знаю. Просто хотелось кого-нибудь убить.
Ведь муж, когда очаг ему постыл, На стороне любовью сердце тешит, У них друзья и сверстники, а нам В глаза глядеть приходится постылым. Но говорят, что за мужьями мы, Как за стеной, а им, мол, копья нужны. Какая ложь! Три раза под щитом Охотней бы стояла я, чем раз Один родить.
Иногда самое трудное – начать, потом становится легче, как и со всем, чего мы боимся.
"Наверное, ему просто нужно было высказать вслух это желание, чтобы оно не стало навязчивым. Ведь слова в какой-то мере заменяют действия."
— Пожалуй. С Доктором... Я чувствую, что могу получить всё, что хочу.
Он, уважая великую русскую идею, не терпел тех, кто о ней рассусоливал: не трендеть о ней надо, а чувствовать ее!
НЕЛЬЗЯ ЗАСТРЕВАТЬ или ЗАЦИКЛИВАТЬСЯ на чём-то или ком-то одном. Например, на Прошлом, на Настоящем или даже на Будущем. Идёт блокировка энергии из внешнего мира…
— Семнадцатилетним принцессам не подобает оставаться наедине с молодыми мужчинами, у которых могут быть сомнительные намерения.
Она засмеялась.
— А если молодой мужчина - ее лучший друг еще с тех пор, когда она только училась ходить?
— О, эти хуже всего.
Когда что-то запрещаешь, всегда нужно объяснять причину.
Я положил руку на шкафчик над ее головой и приблизился к ней почти вплотную.
– Думаешь, тебе хватит сил на борьбу со мной? – спросил я, отчасти надеясь, что Тэйт примет вызов, а отчасти – что нет.
– Еще как хватит. – И это ее обещание повисло в воздухе, словно табличка со словами «Вы выиграли в лотерею».
В тени зашкаливающего уровня суетливого сердобольства и попыток навязать помощь, за криком пристрастившихся к постоянной помощи с требованиями оказать ее люди часто не слышат тихих просьб о помощи, отказывают в ней тем, кто в ней действительно нуждается.
Во всем должен быть порядок, если его нет вокруг вас, то и в голове не будет.
Помните, когда вы говорите себе, что можете что-то сделать, и когда вы говорите, что у вас это не выйдет, в обоих случаях вы правы.
– Ро-арк, – обратился к ней Люсьен, – я полон к тебе всяческого уважения. Я считаю тебя ровней. Уверен в твоем праве на равную оплату за равный труд. Я признаю за тобой право самой решать, рожать ли тебе ребенка или делать аборт. Словом, я верю во всю эту чушь. Будучи женщиной, ты в моих глазах не располагаешь никакими привилегиями, как-то связанными с твоим полом. – Сунув руку в карман, Люсьен достал комок смятых купюр. – А поскольку ты к тому же еще и клерк, то есть существо бесполое, ты остаешься единственным среди нас человеком, способным пойти и купить ящик холодного «Коорса».
Если девушка потеряет честь, в этом мире не останется больше ничего, что принадлежало бы ей одной!
Страх и неспособность принимать самостоятельные решения, привычка доверять не себе, а определенному авторитету, на которого можно возложить всю ответственность за эту и последующую жизни.
Кто не умеет петь – тот критикует соловья,
У кого нет стыда – поборник чести
Смерть — почти единственное, что не обратимо. Потому — самое страшное.
Только теперь в свете ламп Виктор увидел его, сидящего на корточках возле стены. Его почему-то трясло. Взгляд, пустой и безумный, на миг задержался на Викторе, потом отправился бродить по стенам, по собственным рукам и одежде, забрызганным чем-то тёмным. Кровью?
Это действительно была кровь.
-Что ты опять натворил? - нашёл в себе силы спросить Виктор, хотя и так знал ответ.
Губы Яна дёрнулись и разошлись в болезненном оскале.
-Я убил её, - сказал он. - Убил Карину.
- Кого? - закричал Виктор.
-Карину! - Ян тоже повысил голос и теперь смотрел на учёного в упор. В единственном глазу плескалось безумие.
Ещё ни одна эпоха не жаловалась на нехватку дураков и мерзавцев.