Ты здесь только гость. Смотришь на солнце и думаешь, оно твое, но солнце садится за те холмы уже пятнадцать тысяч лет – со времени последнего ледникового периода.
«..Но попала белка в колесо - пищи, но беги...»
Вам не понять, что значит с детства быть на особом положении. Видеть, как люди пресмыкаются перед тобой, перед твоими родителями. Это чертовски пьянит. Власть сочится из твоих пор, заражая всех вокруг. Власть развращает, поглощает, завораживает…
Её зовут Элизабет. И она превратила мою жизнь в ад.
Странно, как жизнь всегда приводит тебя в те места и к тем людям, которых ты должна увидеть.
Конечно, можно закрывать глаза на проблему, но когда ты их откроешь, она все еще будет тебя ждать, хочешь ты этого или нет.
Если захочешь – будешь ведьмой.
Луна выглядит полной целых три ночи, хотя на самом деле полнолуние длится какой-то миг.
Все мы подходим к жизни по-своему.
Тут так тихо, когда некого ненавидеть.
Семья – это там, где в тебя ценят, в тебя верят, тобой гордятся. Просто так.
– А ты хочешь за него замуж? – Может быть. Не знаю. – “Не знаю” обычно значит “нет”.
Дождь загонял нас в церковь. Она была нашим прибежищем, оплотом и единственным сухим местом.
<...>
Лимерик прославился набожностью своих жителей, но мы-то знали, что причиной всему — дождь.
Осень всегда была самым странным временем в моей жизни. Совершенно непонятное время, я бы даже назвал это безвременьем – когда мы теряем себя и снова находим. Осень коварна. Она превращает нас в отвратительных безвольных хлюпиков, наслаждающихся угасанием природы, вдыхающих запах сырой земли и перепрелых листьев, или, что ещё хуже, пишущих стихи об этом. Однажды в сентябре я сам чуть не начал писать стихи. Спасибо моему журналистскому чутью – я сразу понял, что получилась полная чушь, и вовремя прекратил это гиблое дело.
Любопытство сгубило кучу баб и кошек, не говоря о мужиках, но, пока не наступит конец света, носы в замочных скважинах не иссякнут.
Я бежала в Париж, мечтая родиться заново. Больна ты или здорова? Счастлива или горюешь? Богата или бедна? Этому городу все равно. У этого города есть и другие дела, поважнее. Не задавая вопросов, он проходит мимо тебя, он идет своим путем и даже плечами от удивления не пожмет.
— Мой принц, когда-то мир был таким тихим и ясным, что молчать друг для друга умели все. Теперь не умеет почти никто. Молчание больше не язык, оно — лишь дань осторожности или трусости.
Правду нельзя заменить ничем.
Внутри каждого человека живет что-то одно, главное, что самую суть его составляет и всем остальным руководит. Вынь это главное - и кончится прежний человек, а останется одно пустое тело, будто мякоть сливовая без косточки. Кто ненавистью живет, кто - тоской, кто - похотью любовной. Старик немец жил - страхом.
— Мы ничего не делаем со своей вечностью, — шелестит Беатрис. — Какой великий роман был написан за последние сто лет? Какое великое кино снято? Какое великое открытие сделано? Мне приходит на ум одно старье. Мы ничего не сделали со своей вечностью. Смерть подгоняла нас, Джейкоб. Смерть заставляла торопиться. Заставляла нас пользоваться жизнью. Смерть раньше было видно отовсюду. Все помнили о ней. Это структура: вот начало, вот конец.
-Говорят , твой Форзак пропал? Неужели не выдержал дикого лоранийского темперамента? - Он насмехался. - Я тоже хочу попробовать. Люблю девочек с острым язычком!
-Питер, ты вроде уже нашел с кем язычками тереться. Разве нет? Танис просто создана для тебя. Одобряю! Скрутитесь где-нибудь в змеиный клубок и шипите друг на друга.
-Стерва! - сквозь зубы процедил широкоплечий блондин.
Времени нет, его придумали глупцы, которые не умеют жить полной жизнью.
Только молодой дурак хочет быть от всех независимым и рвется к самостоятельности и одиночеству. Чем человек старше и мудрее, тем яснее он понимает, что смысл жизни только в том, чтобы быть кому-то нужным. Только в этом.
Назови меня психом, но я, представь себе, считаю, что человек на отдыхе хочет... ну, отдохнуть.
Память – это клей, который склеивает вашу жизнь из множества воспоминаний.