Свежие записи
7926
160 лет назад, 2 мая английский писатель-юморист, автор знаменитой повести "Трое в лодке, не считая собаки" и множества других смешных новелл и анекдотов, появился на свет. Его творчество оставило четкий отпечаток на рубеже веков.Откуда он получил такое необычное имя?
Первое, что удивляет при знакомстве с писателем, - его имя. При рождении, он был зарегистрирован ровно также, как и его отец, - Джером Клэп Джером. Немного позднее появилось и второе имя - Клапка. Оно было дано писателю в честь венгерского эмигранта генерала Дьёрдя Клапки и осталось с ним до самой смерти.
Детство писателя было не самым простым
Детство Джерома нельзя назвать легким. Несмотря на множество талантов, он не смог закончить школу из-за смерти родителей в 1872 году. Но и до этого ему было непросто.
Детство Джерома нельзя назвать легким. Несмотря на множество талантов, он не смог закончить школу из-за смерти родителей в 1872 году. Но и до этого ему было непросто.
Семья обанкротилась после того, как отец начал инвестировать в горнодобывающую промышленность. Кредиторы стали все чаще и чаще появляться в доме, что не могло не отразиться на ребенке. Свои яркие воспоминания об этом, Джером Клапка позже отразил в своей автобиографии "Моя жизнь и эпоха".
В "Трое в лодке" описал свой медовый месяц
Главным произведением писателя-юмориста считается повесть "Трое в лодке, не считая собаки". Забавный и легкий слог, множество моментов, заставляющих смеяться до слез, - делают эту книгу необыкновенной. В ней Джером описал свой медовый месяц с женой Этти.
Этот и без того удивительный союз (спустя чуть больше недели после развода с бывшим мужем Этти вышла замуж за Джерома Клапка) не мог закончиться обычным медовым месяцем. Джером и Этти отправились в путешествие на лодке по реке Темзе. Именно эти события и легли в основу повести, которая разошлась на ура и имела оглушительный успех. В дальнейшем туристы обратили внимание на Темзу и у арендаторов лодок не было отбоя от желающих получить те же ощущения от путешествия, что и Джером с Этти. У книги есть продолжение - "Трое на четырех колесах". Но первая часть пользуется все же большим успехом.
Пошел на Первую Мировую войну
Джером Клапка Джером помимо восхитительного чувства юмора обладал невероятным благородством и патриотизмом.
В начале Первой мировой войны он так хотел уйти на фронт, несмотря на то, что ему было уже 56 лет. В Британской армии ему отказали, но он нашел выход, и устроился водителем скорой помощи во французскую армию.
И даже съездил в Россию
Джером успел побывать и в России. Свои впечатления о поездке в 1899 году он описал в статье "Русские, какими я их знаю". В 1906 году ее издали на русском языке под названием "Люди будущего".
АННА БЕРНС, «МОЛОЧНИК»
Анна Бернс по праву считается одной из самых влиятельных писательниц Северной Ирландии. В 2018 году за свой третий роман «Молочник» она была награждена Букеровской премией; вскоре эту книгу перевели на множество иностранных языков. Анна Бернс отнюдь не автор бестселлеров: она пишет прихотливые и сложные романы «не для всех», которые к тому же выпускает едва ли не раз в 10 лет. «Молочник» тоже непрост для восприятия: сюжет здесь начинает просматриваться не сразу, скрываясь за обилием диалогов, размышлений и авторских отступлений. Впрочем, такая манера письма отлично служит основным задачам Бернс — она стремится максимально полно передать атмосферу, царившую в Северной Ирландии 1970-х годов. В то время общество находилось в постоянном страхе из-за частых терактов, и жизнь людей проходила на фоне противостояния различных военных группировок, так что каждый человек подозревал другого в измене или предательстве. На этом фоне разворачивается история 18-летней девушки, которая влюбилась в парня по прозвищу «Молочник» — по слухам, он является членом опасной банды, однако никто не знает, так ли это на самом деле.
ДЕЛИЯ ОЭУНС, «ГДЕ ПОЮТ РАКИ»
Книги, которые рекомендует Риз Уизерспун, мигом становятся бестселлерами. Вот и с романом Делии Оуэнс «Где поют раки» так вышло: по слухам, благодаря усилиям знаменитой актрисы его скоро будут экранизировать. Дебютную книгу Оуэнс в США не похвалил разве что ленивый, причем критики остались от нее в таком же восторге, как и обычные читатели. Детектив, триллер, лав-стори — в романе переплелись несколько жанров, так что от книги и правда трудно оторваться. В основе сюжета лежит история девушки Кью Кларк, которая в юном возрасте пропала на бескрайних просторах Северной Каролины и выросла на природе. Спустя некоторое время она вернулась в общество, но полностью вписаться в новую среду не смогла: девушка абсолютно не умела держаться среди людей. В то же время в городе, куда она приехала, произошло убийство местного красавчика Чейза Эндрюса, и, естественно, все подозрения пали на Кью, которой пришлось доказывать собственную непричастность.
САРА СМАРШ, «ГЛУБИНКА»
Дебютная книга журналистки Сары Смарш, которая сотрудничает, в частности, с The Guardian, привлекла внимание многих уважаемых изданий, от New York Times Book Review до Washington Post. А еще «Глубинку» настоятельно рекомендует к прочтению Сара Джессика Паркер, которая сама себя иронично называет «книжным червем» и слывет одной из главных интеллектуалок Голливуда. В книге Смарш рассказывает о своем детстве и юности в провинциальной Америке, той самой части страны, которая всегда считалась ее сердцем и «плодородной почвой» для экономического роста. В 1980–1990-е годы, когда общественная структура США претерпевала значительные изменения, некоторые регионы пришли в упадок, и это отразилось на жизни обычных людей. Сара Смарш, рассказывая истории своих друзей и близких, показывает, что американская мечта становится все более недостижимой для огромного количества граждан, а классовое расслоение постоянно усиливается. Трогательная и вместе с тем глубокая книга проливает свет на глобальные процессы, происходящие не только в США, но и во всем мире.
МАРИЯ СТЕПАНОВА, «ПРОТИВ НЕЛЮБВИ»
В 2018 году Мария Степанова выиграла одну из наиболее престижных отечественных литературных премий — «Большую книгу» — за роман «Памяти памяти». Если вы не успели его прочитать, но начать знакомство с автором все же хотите, можете обратить внимание на ее новую книгу — сборник эссе «Против нелюбви». В нем в полном объеме проявляется редкий дар Степановой: чувствуя «своих» людей — от Сьюзен Зонтаг и Владимира Высоцкого до Сельмы Лагерлеф и Майкла Джексона, — она умеет блестяще создавать их объемные портреты. При этом на знакомые факты о них писательница умеет посмотреть с неожиданной стороны, выстраивая точный психологический портрет того или иного человека. Степанова, пожалуй, как никто ощущает трагичность нашей жизни, скоротечность и ломкость времени, хрупкость бытия, и все ее творчество так или иначе касается этих тем. Отдельно стоит сказать про ее владение словом — емкость и красота ее языка сами по себе заслуживают внимания: тексты Степановой затягивают читателя внутрь, манят в свою глубину и не отпускают в реальный мир.
РЕБЕККА ТРЕЙСТЕР, «ХОРОШИЕ И БЕЗУМНЫЕ. РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИЛА ЖЕНСКОЙ ЯРОСТИ»
Последние несколько лет во многом стали временем женщин: движение #MeToo, женские марши, скандал с Харви Вайнштейном — все это заставило американское общество и весь мир вернуться к обсуждению идей феминизма. Одной из видных исследовательниц этого вопроса является Ребекка Трейстер, которая сотрудничает со многими известными изданиями, в частности, с New York Magazine и ELLE. Она уже написала несколько книг об истории борьбы женщин за свои права и теперь решила разобраться в том, как женщины влияли на политику и общественный строй. Масштабная и важная исследовательская работа стала бестселлером в США и привлекла внимание иностранных издателей, что вполне объяснимо: феминизм, к счастью, давно перестал считаться маргинальным явлением, и потому разбираться в его истории необходимо всем, кто хочет лучше понять современное общество.
Чуть больше полутора веков назад вышла одна из самых неоднозначных сказок в истории литературы — «Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла. Редко какое произведение, предназначенное для детской аудитории, вызывало столько споров и обсуждений. Конечно, нередки случаи, когда писатели закладывали в сказочные истории вполне взрослые мысли — достаточно вспомнить «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери или «Муми-троллей» Туве Янссон.Но всё же «Алиса в Стране чудес» и её продолжение, «Алиса в Зазеркалье», уникальны. Их обсуждали лингвисты, физики, математики, философы, историки, психологи, в общем, представители самых разных наук. И каждый видел в отдельных сценах какой-то глубокий смысл. Причём сейчас уже доподлинно трудно сказать, в каких моментах подтекст действительно присутствует, а где учёные выдают свои мысли за идеи Кэрролла.
Льюис Кэрролл: математик, сказочник, фотограф, изобретатель
Чарльз Лютвидж Доджсон, как на самом деле звали писателя (хотя сам он произносил свою фамилию как Додсон), был известен не только благодаря литературному таланту. Сначала его знали как выдающегося учёного и просто неординарную личность.
Родился Доджсон 27 января 1832 года в семье приходского священника в одной из деревушек графства Чешир. С самого детства он проявлял сообразительность и изобретательность: придумывал игры с подробными правилами, строил театр марионеток и показывал фокусы. Но главное, он очень любил сочинять истории и стихи и даже «издавал» (то есть писал от руки) домашний журнал.
Когда Чарльз подрос, он отправился учиться в колледж Крайст-Чёрч в Оксфорде. С этим учебным заведением впоследствии была связана большая часть его жизни. Несмотря на посредственные успехи в учёбе, Доджсон проявлял незаурядные способности к математике и вскоре начал зарабатывать чтением лекций. Правда, для этого ему пришлось принять духовный сан и обет безбрачия. Но многие считают, что брак Чарльза и так не очень волновал.
Доджсона можно назвать ярким примером поговорки «талантливый человек талантлив во всём». Помимо лекций и серьёзных математических трудов он придумывал задачи для детей и взрослых и хорошо играл в шахматы. Именно он изобрёл упрощённый метод перевода денег в банке, когда отправитель заполняет два бланка и сообщает код получателю.
Никтограф — изобретение Льюиса Кэрролла
А ещё Доджсон придумал «никтограф» — устройство для быстрой записи в темноте — и много других любопытных приспособлений. Кроме того, он любил фотографировать, в основном природу или детей. Многие из тех, кто знал Чарльза, говорили, что если бы он не прославился как писатель, то точно вошёл бы в историю благодаря какой-нибудь другой деятельности.
Но всё же людям запомнился именно литературный талант Доджсона. Он с детства любил «играть словами», позже придумал игру в «дуплеты» — когда в исходном слове меняется одна буква, пока оно не превращается в заданное (например, сделать из «мухи» — «слона»). А потом его стихи и прозу начали печатать и в журналах.
«Святой Георгий и дракон» — фотография Льиюса Кэрролла
Именно тогда и «родился» Льюис Кэрролл. Всё-таки видному учёному, да ещё и с духовным саном, не пристало печататься под своим именем. И писатель занялся своим любимым делом — игрой в слова.
Псевдоним появился следующим образом: Доджсон взял свои имена Чарльз Лютвидж (первое он получил в честь отца, второе — девичья фамилия матери) и перевёл их на латынь. Получилось Carolus Ludovicus. Потом поменял местами и перевёл обратно, выбрав другие соответствия — Льюис Кэрролл. Под этим псевдонимом он и издал свои главные работы.
Кэрролл и Алиса
Льюис Кэрролл всегда любил общаться с маленькими девочками. Однако все разговоры о педофилии смело можно считать спекуляцией: нет ни одного упоминания о его непристойном поведении ни от самих девочек, ни от их родителей. Подобные слухи во многом связаны с тем, что семья Кэрролла после его смерти избавлялась от излишних упоминаний о его связи со взрослыми женщинами (видимо, из-за обета безбрачия). Так и возник миф о его увлечении исключительно детьми.
Скорее всего, дело совершенно в другом. Кэрролла всегда описывают, как застенчивого человека. Он очень смущался в обществе взрослых и серьёзных людей. А учитывая врождённое заикание, часто стеснялся даже заговорить. Только в обществе детей он чувствовал себя свободно, ведь с ними Кэрролл мог раскрыть свой талант сказочника, придумывая на ходу истории, которые приводили их в восторг.
С Алисой Лидделл, которая и стала главным (но не единственным) прообразом героини легендарной книги, писатель познакомился в 1856 году, когда в колледж, где он читал лекции, приехал новый декан Генри Лидделл со своей семьёй. В апреле 1856 года Кэрролл случайно столкнулся с Лидделлом, когда фотографировал собор. Они заговорили и вскоре подружились.
Льюис Кэрролл часто бывал в гостях у Лидделлов, там он и познакомился с юной дочкой декана Алисой. На момент приезда ей было всего четыре года. Вскоре Алиса стала любимой моделью Кэрролла. Наиболее известна её фотография «Алиса Лидделл в образе нищенки». На самом деле, это часть диптиха, но почему-то второй кадр, где девочка практически в той же позе, но хорошо одета, менее знаменит.
Как всё началось
По словам самих участников событий, история легендарной «Алисы в Стране чудес» берёт своё начало 4 июля 1862 года, когда Льюис Кэрролл и его друг Робинсон Дакворт отправились на лодочную прогулку с тремя дочерьми Лидделлов: десятилетней Алисой, её старшей сестрой Лориной Шарлоттой и младшей Эдит Мери.
Сёстры Лидделл в объективе Льюиса Кэрролла
Дети упрашивали Кэрролла рассказать какую-нибудь сказку, и он на ходу придумал историю девочки Алисы, которая провалилась в глубокую яму и попала в причудливое подземное царство.
Как ни странно, позже многие высказывали сомнения, что Кэрролл придумал сказку именно 4 июля. В первую очередь стали проверять слова писателя и самой Алисы — те говорили, что день был очень жаркий и солнечный. А если судить по архивам синоптиков, именно 4 июля было прохладно и пасмурно.
Алиса Лидделл притворяется спящей
На самом деле, подобные факты наверняка волнуют только самих историков. Возможно, они перепутали этот день с какой-то другой прогулкой, возможно, в архивах есть ошибка. А скорее всего Кэрролл начал придумывать какие-то отрывки ещё раньше — есть упоминания о чтении отдельных строк ещё в 1850-х.
Но точно одно: во время одной из прогулок Кэрролл рассказал Алисе и её сёстрам сказку о приключениях семилетней девочки под землёй. Позже сёстры неоднократно просили продолжить историю, а Алиса требовала записать сказку.
И пусть там будет побольше всяких глупостей.
Алиса Лидделл
Разумеется, изначально история была значительно короче, и в сказке не было части событий и даже многих героев. Подаренная Алисе спустя два года на рождество рукопись «Приключение Алисы под землёй» насчитывала всего четыре главы. Зато в конце Кэрролл добавил фотографию Алисы в семилетнем возрасте как главную иллюстрацию.
Последняя страница рукописи
Потом он неоднократно дорабатывал сюжет. Со временем в нём появились «безумное чаепитие» и его участники, Чеширский Кот, суд над Валетом и некоторые другие сцены. Но неуверенный в себе Кэрролл всё ещё сомневался, стоит ли издавать книгу.
Тогда он решил провести своеобразную проверку: попросил своего друга Джорджа Макдональда зачитать сказку детям. Те остались в полном восторге. А Макдональд посоветовал Кэрроллу ещё и напечатать собственные иллюстрации. Но тот не верил в свой талант художника и обратился к Джону Тенниелу.
Кэрролл с детьми Джорджа Макдональда
Интересно, что в качестве примера образа главной героини автор отправил художнику фотографию не Алисы Лидделл, а другой своей юной подруги — Мэри Хилтон Бэдкок. Однако доподлинно неизвестно, использовал ли Тенниел хоть какие-то рекомендации Кэрролла при создании рисунков. Скорее всего, он ориентировался исключительно на своё воображение.
Но, похоже, Кэрролл не слишком заботился о портретном сходстве. В книге описание Алисы даётся только в общих чертах, автору были важнее эмоции и фантазии, а не описание героини. Ведь он и так знал, кому посвящена книга.
Традиционная сказка
Если разбирать действие «Алисы» поверхностно, как это сделали бы дети, то перед нами простейшая сказка. Её действие развивается абсолютно линейно: девочка просто переходит из одной локации в другую, проходя различные метаморфозы и встречая сказочных персонажей.
Здесь и далее иллюстрации Джона Тенниела
После падения она сталкивается с группой животных, которые рассказывают друг другу истории. Потом попадает в дом Белого Кролика, получает мудрый совет от Гусеницы, проводит время на «безумном чаепитии», играет в крокет с Королевой и слушает историю черепахи Квази.
Всё действие легко запомнить и пересказать. Как принято в сказках, добрые герои помогают Алисе и дают советы, злые — мешают и чаще всего сами попадают впросак. Структуру сказки можно сравнить практически с любой классической историей для детей. Хотя есть и несколько отличий.
Во-первых, Кэрролл не выводит какой-либо морали. Здесь нет конкретной победы добра над злом. Скорее всего, это связано как раз с тем, что автор придумывал сюжет «на ходу», не заботясь о финале.
Во-вторых, Кэрролл связал действие сказки с играми. Часть персонажей представляет из себя колоду карт: Король и Королева управляют страной, а мелкие карты им подчиняются. Это связано с любовью автора выдумывать различные новые правила для игр.
То же самое прослеживается в сцене с крокетом. У Кэрролла был свой вариант этой забавы под названием «Крокетный замок», и он даже опубликовал новую версию правил. Кстати, в изначальном варианте книги, вместо молотков герои пользовались не фламинго, а страусами.
Ну а в-третьих, значительная часть шуток в «Алисе» построена на различной игре слов, каламбурах и пародиях на старые стихи и песни.
Беда лингвистов и переводчиков
Именно из-за своей «языковой» особенности «Алиса в стране чудес» быстро привлекла внимание лингвистов, филологов и прочих гуманитариев. В повествовании Кэрролл использовал старые и редкие слова, которые уже на тот момент не употребляли в речи. А заодно он придумывал новые — различить, где использовано действительно устаревшее понятие, а где выдумка автора, получается не сразу.
Кроме того, Кэрролл нередко прибегал к игре слов, причём зачастую шутки предназначались явно не для детей. Думая, что она скоро пролетит сквозь землю, Алиса пыталась вспомнить, как называют людей из Австралии: «Как их там зовут?.. Антипатии, кажется». Вряд ли маленькие читатели без пояснений поймут, что на самом деле имелись в виду «антиподы».
Во время «безумного чаепития» Шляпник загадывает Алисе загадку: «Чем ворон похож на письменный стол?» Этот вопрос чуть не стал камнем преткновения среди любителей языка и философии. Появились варианты «[Эдгар Алан] По писал о/на них обоих», «У обоих есть перья, смоченные в чернилах». А Олдос Хаксли даже предложил на безумный вопрос ещё более безумный ответ: because there's a 'b' in both, and because there's an 'n' in neither (вряд ли это можно понятно перевести на русский).
Сам же Кэрролл впоследствии признался, что он специально сочинил загадку без ответа и даже не собирался её как-то объяснять. Но после шквала вопросов писатель всё-таки придумал свой вариант: «Because it can produce a few notes, tho they are very flat, and it is nevar put with the wrong end in front». Опять же, на русский это просто так перевести не получится. Условно, Кэрролл говорит, что и от стола, и от ворона можно получить несколько notes, которые будут flat. Это словосочетание можно перевести двояко: «записи» — в случае со столом, и «ноты» — в случае с вороном (а flat — это бемоль в переводе, то есть понижение ноты на полутон).
А уж переводчиков эта книга и вовсе ставила в тупик. Ведь им нужно было постараться передать и содержание, и юмор, и игру слов. Зачастую это было совсем непросто. В первой же сцене есть самый простой пример. Падая, Алиса от скуки задумывается: «Do cats eat bats?» — то есть: «Едят ли кошки летучих мышей?» А потом, засыпая, произносит: «Do bats eat cats?»
Это один из самых простых примеров игры слов от Кэрролла, но с ним уже возникают трудности при переводе. В результате автор наиболее популярной русской версии, Нина Демурова (в данной статье приведены примеры из её перевода), предложила вариант: «Едят ли мошки кошек?» — поскольку «летучие мыши» уже разрушают лёгкость речи. Автор ещё одного известного перевода — Борис Заходер — в предисловии к своей версии даже писал, что долгое время планировал издать книгу «К вопросу о причинах непереводимости на русский язык сказки Льюиса Кэрролла».
Дальше всё становится только запутаннее. Например, почти вся глава «Повесть Черепахи Квази» построена только на игре слов. Причём таких, что на русском у них просто нет аналогов. Например, Черепаха произносит фразу: «The master was an old Turtle — we used to call him Tortoise», — то есть их учителем была морская черепаха, которую они называли сухопутной (в английском языке это два разных слова).
А на вопрос Алисы, почему они так поступали, Квази ответил: «We called him Tortoise because he taught us», — здесь используется созвучие слов. В итоге Демурова написала в переводе, что учителя звали Спрутиком, потому что он ходил с прутиком. А Заходер превратил его из черепахи в Удава, которого называли Питоном, потому что ученики были его «питонцами».
А уж различные «науки», о которых говорит Квази, каждый переводил на свой лад, ведь все они созвучны с реальными школьными предметами: «Reeling, Writhing [...] and then the different branches of Arithmetic — Ambition, Distraction, Uglification, and Derision». В переводе Демуровой это звучит как: «Чихали и Пищали [...], а потом принялись за четыре действия Арифметики: Скольжение, Причитание, Умиление и Изнеможение».
Ещё сложнее обстояли дела со стихами и песенками. Кэрролл сочинял их не просто так: почти все они основаны на каких-то классических английских стихах. Видимо, автору было легче придумывать шутки, отталкиваясь от уже имеющейся структуры.
При этом Алиса, читая стихи, нередко путает их друг с другом, вставляя строчки из других произведений. В результате чего филологам приходилось разбирать, что же легло в основу того или иного отрывка. Переводчикам же это добавило новых проблем, ведь нужно сохранить и смысл, и размерность стиха. А иногда ещё и форму — в главе «Бег по кругу» появляются и «фигурные стихи» в форме мышиного хвоста.
При этом ни русские, ни английские дети даже не пытались анализировать построение языка или точность перевода. Их просто развлекали смешные слова и абсурдные ситуации. И уж тем более они не вдумывались в вероятный научный подтекст произведения.
Научная страна чудес
«Алиса» привлекла внимание не только лингвистов и филологов. Зная, что Кэрролл был ещё и математиком, и изобретателем, в книге ищут намёки на различные реальные и мысленные физические опыты, отсылки к космологии, истории и десяткам других наук.
Здесь можно вернуться всё к тому же падению Алисы под землю и её мыслям, что она пролетит планету насквозь. Эта тема нередко фигурировала в научной и фантастической литературе. Рассуждали даже о возможности создания тоннеля, по которому будет двигаться «гравитационный поезд» под действием одной только силы тяжести. Правда, чтобы это реализовать, придётся как-то исключить силу трения, сопротивление воздуха и силу Кориолиса. Кэрролл, кстати, и сам более серьёзно писал об этой теме в другой своей книге — «Сильвия и Бруно».
Хотя иногда учёные, будто соревнуясь друг с другом, пытаются придумывать всё более сложные трактовки слов Кэрролла даже там, где этого делать не стоит. Например, во время полёта Алиса хватает с полки пустую банку из-под апельсинового джема, но боится уронить её кому-нибудь на голову, а потом ставит на полку. Здесь одни увидели предсказание «Лифта Эйнштейна» — Кэрролл наверняка знал, что банка не может полететь вниз быстрее Алисы. Другие рассуждали о «двойном чуде», одно из которых произошло (Алиса на лету поставила банку на полку), а другое — нет (банка не полетела вниз).
«Лифт Эйнштейна» в сериале «Гений»
Но если это кажется странным, то следует обратиться к книге Шана Лесли «Льюис Кэрролл и Оксфордское движение», где он пытается доказать, что апельсиновое варенье здесь выступает в роли символа протестантизма (оранжевые апельсины, по его мнению, связаны с Вильгельмом Оранским).
И точно так же простейшие ошибки Алисы, когда она вспоминает таблицу умножения, некоторые математики подводят под операции в восемнадцатеричной системе счисления.
Значит так: четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать, четырежды семь… Так я до двадцати никогда не дойду!
Алиса
Действительно, это укладывается в вычисления при основании 18. Но, быть может, девочка просто перепутала слова «двенадцать» и «двадцать» и вообще плохо знала, как перемножать числа. Книга, всё-таки, детская.
В книге находят и намёки на расширение и сужение вселенной в сценах, где Алиса начинает есть и пить всё подряд, из-за чего то растёт, то уменьшается. Бег животных по кругу (с целью просохнуть после вынужденного купания) связывают с теорией эволюции.
В книге находят и намёки на расширение и сужение вселенной в сценах, где Алиса начинает есть и пить всё подряд, из-за чего то растёт, то уменьшается. Бег животных по кругу (с целью просохнуть после вынужденного купания) связывают с теорией эволюции.
Этот эпизод связывают с теорией расширения вселенной
А когда дело доходит до «безумного чаепития», учёные вспоминают об остановившихся часах Шляпника. Астрофизик Эддингтон увидел в этом намёк на модель той части космоса, где время остановилось. Именно поэтому герои остались ровно во времени чаепития, и бесконечно повторяют одни и те же действия, а мышка Соня никак не может проснуться.
Реальные герои сказки
Обо всех этих темах учёные могут спорить бесконечно. А вот о чём можно говорить с уверенностью, так это о реальных прообразах многих персонажей — и речь здесь не только об Алисе. Хотя, несмотря на перемену во внешности, автор явно намекает на юную Лидделл: действие происходит 7 мая — ровно в её день рождения, а Дина, о которой девочка вспоминает — её кошка.
Второстепенные герои и даже ситуации в «Алисе» явно списаны с реальности. Например, после того, как Алиса, увеличившись в размерах, наплакала целое море, вокруг неё собралось множество забавных животных. Это воспоминания о другой совместной прогулке Кэрролла и Лидделлов, когда они попали под дождь и сильно вымокли.
А необычные существа — участники этого похода. Робин Гусь — уже упомянутый друг автора Робинсон Дакворт (в оригинале он был просто the Duck, но переводчикам пришлось добавить имя для узнаваемости). Птица Додо — сам Кэрролл. Из-за заикания он иногда произносил свою фамилию «До-до-дожсон», что было поводом для шуток. Попугайчик Лори и орлёнок Эд — сестры Алисы Лорина и Эдит.
Алиса и птица Додо, то есть сам Кэрролл
Не менее интересны и герои «безумного чаепития». Шляпник и Мартовский заяц скорее выступают ожившими поговорками «безумен, как шляпник» и, соответственно, «безумен, как мартовский заяц». Причём с происхождением второй всё ясно — в марте зайцы скачут по полям, как сумасшедшие. А вот насчёт первого историки так и не пришли к однозначному выводу. То ли фраза произошла от того, что шляпники травились парами ртути при работе с фетром. То ли просто с годами в поговорке «Безумен, как гадюка» слово adder (гадюка) сменилось на hatter (шляпник).
Хотя многие ещё вспоминают некоего торговца мебелью и очень эксцентричного человека Теофилиуса Картера, жившего неподалеку от Оксфорда. Его также прозвали «Безумным Шляпником» из-за привычки носить цилиндр и множества эксцентричных идей. Например, Картер придумал «кровать-будильник», которая сбрасывала спящего на пол в нужное время. Не оттого ли Шляпник в книге так хочет разбудить Соню?
Что же касается Сони, то, скорее всего, это намёк на ручного вомбата одного из друзей Кэрролла Данте Габриэля Росетти. Писатель часто бывал в гостях у этой семьи и периодически заставал животное спящим на столе. А традиция держать мышек-сонь в чайниках с сеном была вполне привычной для Англии тех времён.
А вот происхождение Чеширского Кота остаётся загадкой. Его имя и внешность явно произошли от поговорки «Улыбается как Чеширский кот». Но вот появление самой этой фразы неясно. Есть версии, что в графстве Чешир, где родился Кэрролл, на сырных головах вырезали морды улыбающихся котов. Также есть легенда о художнике, который рисовал подобных котов на тавернах. Получается, что здесь автор от реальных героев снова переходит к фольклору.
Критика сна
Странное смешение сказки, личных воспоминаний и сложных каламбуров Кэрролл объяснил в книге самым простым образом: на самом деле, всё происходящее — сон девочки, задремавшей в саду. Разумеется, это сразу исключает любые претензии к логике повествования. Причём в самом финале автор ещё больше усложняет действие: сестра Алисы начинает видеть её сон.
Как понятно из дневников Кэрролла, его очень интересовала тема реальности во сне. Он писал: «Сон имеет свой собственный мир, и зачастую он так же реалистичен, как и сама жизнь». Вероятно, это во многом связано и с его пристрастием к фантазиям и сказкам. Достаточно вспомнить, что Кэрролл любил придумывать новые правила к старым играм. Точно так же, создавая сказочные миры, он мог добавить в них свои правила, которые сильно отличаются от обычных. Нужно лишь принять их.
Но критики далеко не сразу оценили попытки Льюиса Кэрролла. Книгу стали считать кладезем мудрости лишь спустя десятилетия, а в первые годы отзывы о ней были в лучшем случае сдержанными. Автора хвалили лишь за владение языком, а вот сюжет называли «слишком запутанным» и «перегруженным». Парадоксально, но сказке, которая впоследствии станет эталоном абсурдного юмора, ставили в вину бессмысленность сюжета и отсутствие логики.
Однако Льюиса Кэрролла это не остановило: спустя шесть лет вышло продолжение под заголовком «Сквозь зеркало, и что там нашла Алиса» или, как чаще его называют, «Алиса в Зазеркалье».
Зеркала и шахматы
Придумывая вторую книгу, Кэрролл во многом использовал те же приёмы, но удивительным образом сумел не уйти в самоповторы. Здесь ему вновь помогли любимые занятия — в первую очередь, шахматы. Автор построил сюжет в виде шахматной партии, а оглавление книги сделал в виде описания ходов.
Правда шахматисты могут заметить, что многие ходы нелогичны, а их порядок порой нарушается. Но это снова придирки, ведь по сюжету всё та же Алиса сидит за шахматной доской со своим котёнком и засыпает. Вполне ожидаемо, что ребёнок может что-то перепутать.
Главное, что сохранена основа. В первой книге героями были игральные карты, в продолжении же Кэрролл заменил их шахматными фигурами, а саму Алису сделал пешкой. При этом все они двигаются по доске строго по правилам шахмат, а главная героиня может разговаривать только с теми, кто находится на соседней с ней клетке. И логично, что она играет за белых — всё-таки этот цвет связан с добром и детской невинностью.
Тут есть интересная тонкость, которая не очень заметна русскому читателю. В оригинале принятые у нас чёрные фигуры были красными. И поэтому Король и Королева вполне коррелировали с главными злодеями из Страны чудес.
Сюжет снова очень прост: Алиса должна пройти до конца шахматного поля, чтобы из пешки превратиться в королеву. Белые фигуры ей помогают, чёрные — мешают. А заодно девочка общается со всякими причудливыми существами и слушает интересные истории.
Эта книга, как и «Страна чудес» получилась почти случайно: Кэролл учил Алису Лидделл и её сестёр шахматам, а для лучшего запоминания ходов придумывал различные шутки и сказки.
Но писатель увидел в шахматах не только возможность построения сюжета. Он взял за основу само изначальное расположение фигур напротив друг друга. И тогда ему пришла мысль о Зазеркалье — месте, где всё симметрично, но при этом наоборот. К этому можно прибавить распространённое мнение, что вторая книга посвящена не одной, а сразу двум девочкам. Кроме уже подросшей Алисы Лидделл музой Кэрролла называли его дальнюю родственницу Алису Рейкс.
— Сначала скажи мне, — проговорил он, подавая мне апельсин, — в какой руке ты его держишь.
— В правой, — ответила я.
— А теперь, — сказал он, — подойди к зеркалу и скажи мне, в какой руке держит апельсин девочка в зеркале.
Воспоминания Алисы Рейкс о Льюисе Кэрролле
Хотя вступительное стихотворение, где автор грустит о том, что героиня выросла и забыла его, всё же намекает на воспоминания о временах создания первой книги. Тем более, что в фантазии Кэрролла Алиса повзрослела всего лишь на полгода.
Симметрия и отражения
Симметрию и двойственность можно заметить ещё до начала самого сюжета. Новая книга кажется полной противоположностью «Алисе в стране чудес». В первой сказке действие начиналось в жаркий день на лугу, а теперь Алиса сидит дома, пока на улице холодно. С её дня рождения прошло ровно полгода — на дворе 5 ноября.
И снова учёные начинают выискивать в словах юной героини намёки на научные открытия. На сей раз речь идёт даже о химии. Ещё не пройдя сквозь зеркало, Алиса спрашивает: «Впрочем, не знаю, можно ли пить зазеркальное молоко?» Здесь усматривают предсказание скорого открытия асимметричного строения атомов. Так, например, молекулы декстрозы и фруктозы представляют собой зеркальные отражения. В этом случае, действительно, Кэрролл мог предполагать, что молоко из Зазеркалья несъедобно. Или же это просто был вопрос девочки, которая боится навредить котёнку.
Ну а после того, как Алиса оказывается в Зазеркалье, отражения и двойники попадаются ей повсеместно. Труляля и Траляля — «зеркальные» близнецы. Для рукопожатия один протягивает Алисе правую руку, а другой — левую. Белый рыцарь появляется сразу после Чёрного, а потом поёт песню о попытке засунуть левую ногу в правый ботинок. Морж и Плотник тоже появляются парой и ведут себя ровно противоположно друг другу.
Последние, кстати, стали ещё одной причиной философских споров. По сюжету, они безжалостно пожирают устриц. Морж их немного жалеет, но съедает больше. А Плотник и хотел бы съесть столько же, но не успел. И здесь возникает традиционная дилемма: что важнее, поступки или намерения? Но Кэрролл не даёт конкретного ответа, оставляя это философам.
«Зеркальность» касается не только героев, но и самого действия. Когда Алиса встречает Чёрную Королеву, им приходится бежать только для того, чтобы оставаться на месте. Белая Королева сначала кричит от боли, а потом уже протыкает палец заколкой. Труляля и Траляля сначала поют песню о своей драке, и только после дерутся. И ровно то же происходит с Шалтаем-Болтаем.
В мире Зазеркалья Кэрролл сумел придать абсурдному сюжету какое-то подобие логического обоснования. Конечно, история точно так же безумна, но в «Стране чудес» автор просто поддавался этой глупости, а здесь придумывает структуру, где всё происходит задом наперёд, а то и вообще хаотично.
Кстати, находили в этом произведении и намёки на квантовую физику. А именно в сцене, где Алиса заходит в лавку и никак не может рассмотреть ни одну вещь, потому что они все «текучие». Возможно, это намёк на невозможность определить положение электрона. Или же просто очередная мысль о хаотичности всего происходящего в мире.
Настоящие герои
В «Алисе в Зазеркалье» Кэрролл продолжил свои эксперименты с языком и пародиями. Он брал за основу стишков и песен старые мотивы, но на этот раз, возможно, добавлял к ним исторический и политический подтекст.
Так, споры между Труляля и Траляля (в оригинале Tweedledum and Tweedledee) отсылают к конфликту композиторов Генделя и Бонончини. Имена героев взяты из эпиграммы Байрона о композиторах, где он приходит к выводу, что не видит разницы между «Труляля и Траляля» — то есть их мелодиями.
Ну а в Морже и Плотнике некоторые видят аллюзию на две политические партии Великобритании. И эта же тема более ярко прослеживается в противостоянии Льва и Единорога — на гербе страны изображены именно эти животные. Хотя, возможно, автор просто ссылался на старинную детскую песенку об этих существах. Ведь точно так же из старой песни появился и Шалтай-Болтай.
Но не забывал Кэрролл и о личном. Среди героев проскакивают персонажи, явно списанные с реальных людей. Чёрная Королева здесь похожа на мисс Прикетт — гувернантку семьи Лидделлов, которую дети прозвали «Колючкой». По некоторым предположениям, она же была прообразом вечно недовольной мыши в «Стране чудес».
А Белый Рыцарь — конечно же, снова сам Кэрролл. У него добрые голубые глаза, взлохмаченные волосы. А ещё он постоянно что-то выдумывает и очень стесняется.
По сути, Рыцарь — единственный, кто действительно помог Алисе в её путешествии. И в его грусти, когда девочка превращается в Королеву, можно заметить аналогию с эмоциями Кэрролла в начале книги, где он печалится, что юная подруга выросла и забыла его.
В финале же книги автор очень трогательно прощается с героиней. Это можно заметить не сразу. Но первые буквы каждой строчки заключительного стихотворения складываются в «Алиса Плезенс Лидделл» — полное имя девочки.
Ненастоящий язык
Игры слов в «Алисе в Зазеркалье» ничуть не меньше, чем в «Стране чудес». Но в этой книге есть, можно сказать, апофеоз любви Кэрролла к шуткам над языком. Это, конечно же, знаменитое стихотворение Jabberwocky, получившее в самом популярном русском переводе название «Бармаглот». Всё дело в том, что первое четверостишие этого стихотворения полностью состоит из несуществующих слов, которые, при этом, подчиняются всем законам языка.
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Перевод Дины Орловской
На самом деле, «Бармаглот» появился ещё за десять лет до «Алисы в Стране чудес». Тогда Кэрролл назвал его «Англосаксонский стих», пародируя старую речь. Изначально это просто бессмысленный набор слов, о котором автор иронично писал: «Смысл этой древней Поэзии неясен, но всё же он глубоко трогает сердце». Позже в «Алисе в Зазеркалье» главная героиня практически повторит его слова.
Наводят на всякие мысли — хоть я и не знаю, на какие.
Алиса
Объяснение всех слов появилось у автора уже в 1863 году, когда друзья попросили его в очередной раз прочитать стихотворение, а потом рассказать о его значении. Как ни странно, он действительно сумел его чётко истолковать. Хотя, возможно, снова придумывал на ходу.
Бармаглот
В книге устами Шалтая-Болтая Кэрролл рассказывает о смысле стихотворения, приводя в пример «слова-бумажники» — то есть, целые фразы, собранные в одно слово. Например, «хливкий» это одновременно, хлипкий и ловкий, а «хрюкотать» — хрюкать и хохотать. В оригинале, конечно всё звучит совсем иначе, но Дина Орловская, автор наиболее известной русской версии, попыталась передать именно значение и игру слов. Что у Кэрролла очень непросто.
Остальная же часть стихотворения была дописана специально для книги. И она уже состоит, по большей части, из обычных слов. Правда, и здесь можно узнать, как «в глуше рымит исполин — Злопастный Брандашмыг». Как выглядят эти животные, было ведомо одному лишь Кэрроллу.
Сон о снах
Конечно же, всё происходящее во второй книге — тоже сон. Но Кэрролл здесь сумел ещё больше усложнить структуру истории. В финале «Алисы в Стране чудес» сестра героини начинала видеть её сон. Здесь же Алиса ещё в середине действия встречает спящего Белого Короля, а все окружающие утверждают, что она ему снится.
Это во многом напоминает буддистскую притчу о монахе, который видит себя во сне бабочкой, которая, в свою очередь, видит себя во сне монахом. Только Кэрролл идёт ещё дальше, делая структуру не цикличной, а скорее спиральной. Ведь Алиса не считает себя Королём, а видит его. При этом она сама может оказаться «сном во сне». И так до бесконечности — словно бесконечный коридор отражающихся друг в друге зеркал.
Сказка для детей и взрослых
Споры вокруг истинного значения книг Кэрролла стали разгораться значительно позже. Тем более, что после Алисы автор написал «Охоту на Снарка», ещё больше наполненную аллюзиями и неоднозначностью. По словам Кэрролла, эта книга создана «с конца». Он придумал последнюю строчку: «Ибо Снарк был Буджумом, увы», — а потом дописал к ней остальные строфы. И это снова очень похоже на правила зазеркального мира.
В «Охоте на Снарка» некоторые исследователи находили даже намёки на ядерную бомбу как противовес мирному использованию атома. Но кто знает, может это не имело вовсе никакого смысла.
Хотя в пользу теорий учёных о скрытых значениях «Алисы» свидетельствует тот факт, что в 1890 году Кэрролл выпустил «детскую версию» своих книг. Вряд ли обычным сказкам нужны отдельные версии для детей. А значит, как минимум часть исследований была не напрасна.
На сегодняшний день об «Алисе в Стране чудес» и «Алисе в Зазеркалье» написаны десятки научных работ. Сюжет неоднократно пересказывали в детских и взрослых экранизациях. Кто-то по сей день пытается найти в сказках предсказания научных открытий.
Другие же уверены, что попытки изучать эти сказки слишком серьёзно лишь вредят произведениям. Возможно, так оно и есть.
Бедная, бедная Алиса! Мало того, что её поймали и заставили учить уроки; её еще заставляют поучать других. Алиса теперь не только школьница, но и классная наставница.
Г. К. Честертон
Часто тоталитарные замашки власти мы называем «оруэлловщиной», а интеллектуальное притеснение сравниваем с сжиганием книг в «451 градусе по Фаренгейту». Однако до появления этих и многих других известных книг жанра, литература о политическом и общественном устройствах государства развивалась сотни и даже тысячи лет.На протяжении этих веков утопия и дистопия (то же, что антиутопия) смешивались и переплетались между собой, образуя дикий коктейль, в котором всеобщее процветание соседствует с откровенной деспотией, а развитие наук и искусств с идеологической пропагандой и ограничением человеческой свободы.
Чтобы во всём разобраться, нам следует обратиться к истокам. Подробно разбираем старые тексты и отделяем утопию от дистопии.
В начале начал
«Афинская школа» — фреска Рафаэля Санти. В центр полотна автор поместил Платона и Аристотеля
Хотя сама утопия как название жанра закрепилось лишь в XVI веке, вопрос о лучшей организации общества занимал людей ещё в глубокой древности. И первый из античных мыслителей, кого следует вспомнить в контексте нашей темы, это, конечно, Платон со своим «Государством».
При первом прочтении удивляешься, что ещё две с половиной тысячи лет назад, когда большая часть населения Европы ходила в звериных шкурах, а огонёк будущей западной цивилизации теплился крохотной искрой, люди уже отлично разбирались в хитросплетениях политики и умели точно подметить как гибельность диктатуры, так и неуравновешенность толпы.
Однако Платону было мало просто подмечать закономерности, и он захотел на основе сделанных выводов составить рецепт идеального государства, которое не повторило бы ошибок многочисленных тираний, демократий и олигархий, которые были во множестве распространены среди древнегреческих городов-государств.
Те, кто знаком с работой Платона лишь в кратком изложении или в пересказе друзей, привыкли думать, что его предложения сводятся к установлению власти философов. Мол, если обществом будут править мудрые старцы, свободные от мирских страстей, то всё само собой устроится наилучшим образом. Однако давайте рассмотрим поближе устройство этого общества.
«Пир» — картина Ансельма Фейербаха
Философы — это лишь одна из каст. Всего их в идеальном государстве Платона три. Ниже всех находятся люди, занимающиеся различными ремёслами, торговлей или земледелием. Вторая каста — воины или стражники. Их основная обязанность — с самых юных лет тренировать тело и разум для служения Республике, как на войне, так и в мирное время.
Поскольку стражи — профессиональные военные, им недосуг заниматься бытовыми и хозяйственными вопросами. Следовательно, их быт должно обеспечивать государство. И обеспечивает оно его за счёт труда низшей касты, которая тем самым платит стражам за защиту.
И хотя низшие классы сохраняют за собой право на частную собственность, пока платят налоги, среди стражей должна царить умеренность. Потому что владение собственностью развращает людей и делает их слабыми. А упадок нравов по Платону неизбежно ведёт к упадку государства.
Поэтому в касте стражей всё общее. В том числе — дети. Государство само составляет пары для брака с целью вывести лучшее потомство. Дети отучаются от матерей ещё в младенчестве и воспитываются специально поставленными для этого служащими. Наиболее способных оставляют в сословии стражей. Прочих отдают на воспитание в низшие касты или уничтожают. Верно и обратное — дети ремесленников, могут стать стражами, если пройдут сложный экзамен.
Остатки платоновской академии вблизи Афин
При всём этом женщины в обществе стражей пользовались равными правами с мужчинами. Платон рассуждал, что мужчины и женщины не равны физически, но также и многие мужчины не равны между собой по силе и интеллекту. Поэтому он считал, что для каждого стража, независимо от пола, нашлась бы работа по способностям.
Те из стражей, кто доживут до 35 лет и продемонстрируют хороший интеллект и способность к управлению, смогут со временем перейти в высшую касту правителей — тех самых философов, о которых говорилось в начале. Но на практике высшая платоновская каста напоминает, скорее, не совет мудрецов, а собрание высших офицеров. А сама форма правления в современном понимании больше всего похожа на военную хунту.
При этом сам Платон выступал против власти военных, которую называл тимократией (τῑμή — честь, κράτος — власть) и считал первым шагом к упадку общества и установлению тирании. Но также презирал он и демократию, в которой видел правление дорвавшейся до власти и богатства черни.
Главным условием сохранения своего идеального общества от всех крайностей Платон называет правильное воспитание элиты и уделяет огромное внимание идеологической пропаганде уже с самого раннего возраста.
Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет — отвергнем. Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы, чтобы с их помощью формировать души детей скорее, чем их тела — руками. А большинство мифов, которые они теперь рассказывают, надо отбросить.
Платон «Государство», 360 г. д.н.э.
Из плюсов платоновского «Государства» однозначным можно назвать только гендерное равенство, что было экзотикой в политической мысли ещё два тысячелетия. В остальном же самая древняя из дошедших до нас утопий, представляла собой государство с плановой экономикой, жестким кастовым делением, идеологической обработкой, евгеникой, уничтожением традиционной семьи, исключенным из общественной жизни пролетариатом при фактической власти военных.
Мор. Утопия
«Утопия», давшая название всему жанру, была написана в 1516 году на заре эпохи великих географических открытий. Европейцы обнаружили, что наш мир гораздо больше, чем им казалось ранее, и с азартом принялись стирать с карты белые пятна. Этим воспользовался английский государственный деятель Томас Мор. Несколько лет он служил при дворе короля Генриха VIII Тюдора и видел многочисленные изъяны в правлении этого монарха и в королевской власти в целом.
Карта острова Утопия в одном из первых изданий книги
В своей работе он помещает среди многочисленных новооткрытых земель Нового Света остров Утопия, жители которого создали невиданный доселе тип общества, который полезно будет перенять и Англии, и всем европейцам вообще.
На этом острове ровно 54 города, каждый из которых похож на другой. И каждый из них застроен одинаковыми типовыми домами. В каждом городе проживают шесть тысяч семей. Если в каком-то из них образуется излишек населения, его переселяют в другой, где людей не хватает. Численность населения контролируется, чтобы общество не стало слишком большим и трудноуправляемым. Поэтому если утопийцев становится слишком много, излишек принудительно выселяют с острова основывать колонии.
Каждые 30 семей избирают из своего состава филарха, который осуществляет управление над ними в течение одного года. Над каждыми девятью филархами с их семьями стоит протофиларх. Кроме непосредственного управления протофилархи избирают правителя — князя, который является формальным главой государства и вместе с ними занимается всеми судебными и управленческими делами.
Самый известный портрет Мора кисти Ганса Гольбейна. Автор «Утопии» в статусе Лорда-канцлера Англии
Перемещение между городами возможно только с разрешения филарха. Оставаясь на одном месте более суток, путешественник обязан заниматься хозяйственными делами вместе с местными жителями, чтобы никто не отлынивал от работы и выполнял общую норму. Тех, кто самовольно покинул свой округ, считают беглецами, и если их дважды поймают на таком проступке, то записывают в рабы.
Все произведенные товары распределяются поровну между гражданами, а излишек продают на внешних рынках, чтобы содержать иностранных наёмников. Собственной армии Утопия не имеет, потому что бережёт своих граждан, хотя все они — и мужчины, и женщины, проходят военную подготовку.
Чтобы наёмники не захватили власть в стране, их постоянно отправляют на различные войны. Хотя сами утопийцы и не любят войну, но всё же стремятся во всех соседних странах насадить дружественные себе режимы, которые повторяли бы их собственный. Исключительно ради блага местного населения, конечно же. Поскольку свой собственный строй они считают наилучшим из возможных.
Ведение войны они сопровождают пропагандой, обещая большие деньги и власть тем жителям враждебной страны, которые убьют или свергнут собственного правителя. Если же это не помогает, они подговаривают соседние народы напасть на такую страну, суля от этого различные выгоды.
Очень строго в Утопии блюдут общественную мораль. Девушкам разрешают вступать в брак с 18 лет, юношам — с 22. При этом секс до брака запрещён. А тех, кого поймают на прелюбодеянии, лишают прав на замужество пожизненно. Однако при этом жених и невеста могут увидеть друг друга обнаженными до свадьбы под присмотром старших родственников, чтобы оценить привлекательность будущего партнера. Когда Мор пишет об этом, он смеётся над тем, как часто в Англии человек ревностно осматривает на рынке покупаемую скотину. Но при этом не имеет ни малейшего представления о том, с кем в будущем собирается делить постель.
В городах утопии множество храмов самых разных богов. Все они одинаково допускаются и разрешаются. Отвергают утопийцы только атеизм. Неверующие лишаются всех наград и должностей, и им запрещается проповедовать свои взгляды публично. Священникам же в обязанность вменяется сопровождать солдат на войне и молиться за их победу.
Мор был одним из первых европейских мыслителей нового времени, которые предложили отказаться от безграничной королевской деспотии в пользу коллективного управления, разделения властей и избираемых чиновников. Однако при этом в его Утопии также царили плановая экономика, принудительная уравниловка, идеологические догмы и пуританская мораль.
Кампанелла в «солнечном городе»
Карта Города Солнца
После Мора и его «Утопии» сочинения похожего жанра приобрели в Европе большую популярность. Одним из наиболее известных таких трудов является «Город солнца» доминиканского монаха — итальянца Томмазо Кампанеллы.
Он также рисует перед читателем неизвестный доселе остров, на котором раскинулся огромный город. Во главе этого города стоит первосвященник, называемый на местном языке Солнцем (sol). Он решает все городские дела с помощью трёх помощников. Их имена — Сила (Sin), Мудрость (Pon) и Любовь (Mor). Как можно догадаться, первый отвечает за оборону и охрану правопорядка, второй — за науку и культуру, а третьего бы сегодня назвали министром социальной политики.
Каждый из «министров» имеет таких же специализированных подчиненных с не менее интересными титулами: «Целомудрие», «Трезвость», «Мужество», «Веселье». Глава государства избирается всеобщим голосованием граждан. Однако требования к кандидатам на этот пост настолько суровы, что победитель, как правило, известен заранее, а сами выборы превращаются в простую формальность.
Все горожане независимо от чина должны владеть какой-то полезной специальностью. Праздность и эксплуатацию чужого труда жители Города Солнца презирают. При этом все продукты труда и всё имущество в государстве коллективное. Жильё, инструменты, утварь и прочее все граждане получают по распределению раз в полгода. Питаются все в общественных столовых простой и полезной пищей. Начальники получают большие порции, также как и особо отличившиеся в учебе дети.
Брак, так же, как и в моровской Утопии, является общественным делом. Мужчинам запрещено жениться до 19 лет. И если есть опасение, что у пары будет плохое потомство, чиновники никогда не дадут разрешения на такой союз. Для гомосексуалов предусмотрены различные наказания — от общественного порицания до смертной казни. При этом мужчины и женщины обнаженными совместно занимаются гимнастическими упражнениями. Так что каждый может найти себе наиболее привлекательного партнера.
Женщина, не родившая в браке детей, переходит к другому мужчине. А если и с ним не получается завести потомства, то она «становится общим достоянием мужчин». Или, говоря проще — государственной проституткой.
Имена детям дают в соответствии с каким-то их качеством: например, Длинный Нос или Красивые Глаза. В старшем возрасте их заменяют качества профессиональные: Искусный Художник, Хороший Плотник — то есть производные от их специальностей, с которыми они входят в вертикаль какого-то из городских «министерств».
Законы Солнца были написаны на медных табличках, висящих на стене главного храма. Под ними судьи в присутствии Священника Силы разбирали все проступки горожан. Наказание как правило было соразмерным преступлению. За убийство — смерть, за кражу — штраф. Главным преступлением считается умысел против общества. За него не может быть помилования, и виновного толпа просто забивает камнями. При этом судьей всякий раз выступает начальник подсудимого, потому что он несёт ответственность за его действия и моральный облик. Каждый житель города должен докладывать начальнику обо всех противоправных действиях, который совершил сам или видел, как совершали другие.
Утопия Кампанеллы наиболее сильно из всех представленных выше прожектов походит на откровенную антиутопию. Теократическое государство, формальные выборы, странная символика, которая проникает во все сферы жизни, плановая экономика, жесткая общественная мораль и постоянное доносительство. Пожалуй, только отсутствие в его обществе рабства можно поставить Кампанелле в плюс по сравнению с прожектами предыдущих лет, где подневольный труд вполне допускался.
«Новая Атлантида» Бэкона
Как и Мор, Бэкон был лордом-канцлером Англии
Постепенно история о потерпевшем крушение мореплавателе стала обязательным началом любой утопии. Через сто лет после Мора ещё один англичанин, Френсис Бэкон, снова использует этот приём, чтобы рассказать об обществе с идеальным государственным устройством.
Герой Бэкона оказывается на неизвестном острове в Атлантическом океане, расположенном недалеко от легендарной затонувшей Атлантиды. Местные жители называют свою страну Бензалем. И если в утопии Платона правящим классом были воины-философы, у Кампанеллы — священники, то у Бэкона это ученые.
В центре главного города Бензалема стоит огромная академия, в которой собираются и приумножаются знания обо всех естественных науках. И хотя основной заботой граждан города является ведение хозяйства, в свободное время поощряется занятие науками. Достигшие наибольших успехов в этом деле становятся во главе управляющего совета города, который носит название «Дом Соломона» в честь израильского царя-мудреца. Агенты «Атлантиды» путешествуют по всему миру, а после привозят домой знания об увиденных открытиях и изобретениях, способствуя скорейшему техническому развитию Бензалема. А вот обычным жителям острова покидать его запрещено, чтобы не выдать иноземцам его тайн.
Также учёные долго совещаются, прежде чем обнародовать то или иное открытие. Некоторыми своими изобретениями они делятся со всем обществом, некоторыми — только с государством, а есть и такие, которые не остаются в строжайшей тайне. В сам процесс государственного управления члены «Дома» не лезут, оставляя его за формальным правителем-князем, и ограничиваются только идеологическим воспитанием сограждан.
В отличие от платоновских стражей-философов учёные Бензалема изменяли общество к лучшему, просто внедряя в него новые научные достижения. Эта парадигма непрерывного развития и безусловного блага науки стала доминирующей в Европе нового времени. Хотя уже сам Бэкон предостерёг учёных от слишком смелых идей — за три с лишним века до ядерной бомбы, биологического и химического оружия. По сравнению с прочими утопиями «Новая Атлантида» получилась очень короткой и не раскрывала общества Бензалема целиком. Возможно, именно поэтому она выглядит столь привлекательно в этом списке.
«Океания» Гаррингтона
Первое издание «Океании»
Ещё один англичанин, решивший написать утопию — Джеймс Гаррингтон. В отличие от предшественников-теоретиков, строивших идеальное общество в воображении, он был практиком, поскольку писал в период после английской революции и гражданской войны 1642-45 гг. и предпринимал реальные шаги для того, чтобы внедрять свои республиканские идеи в жизнь.
Океания — некая страна, существовавшая в древности в регионе Средиземноморья, образовалась как единое государство посредством объединения в федерацию нескольких стран, напоминающих по своему описанию Англию, Шотландию и Ирландию. Гаррингтон подробно излагает историю своей вымышленной страны, в которой аллегориями преподносится история самих британских островов с той лишь разницей, что с той формой общественного устройства, которую он, Гаррингтон, предлагает, в стране многие годы царили спокойствие и процветание.
Первое, что по его мнению нужно сделать, желая искоренить несправедливость в политике — это изменить экономический базис общества. Второе — постоянно проводить ротацию политиков и чиновников.
Гаррингтон не предлагает подобно другим утопистам полностью запретить частную собственность. Неважно, для всех жителей государства или для какого-то отдельного класса. Ведь можно просто ограничить максимальный годовой доход граждан. Такой границей он ставит две тысячи фунтов-стерлингов в год (с учетом инфляции это примерно 20 миллионов современных рублей). Такого дохода больше чем достаточно для комфортной жизни, но недостаточно для того, чтобы сверхбогатые люди начинали претендовать на государственную власть.
Законодательную власть осуществляет Сенат из 300 человек. Исполнительную — правительство. Оба органа избираются в ходе всеобщих выборов сроком на три года. Однако голосовать на них могут только граждане с годовым доходом минимум 100 фунтов (10 тысяч рублей), что многое говорит об имущественном расслоении в Англии XVII века.
Ротация чиновников в государстве происходит принудительно каждые два года. Отработав этот срок, служащий переходит на новое место и так далее. С одной стороны, это препятствует «забронзовению» чиновников, но с другой — непонятно, как такая чехарда скажется на эффективности их работы.
«Океания» стала первой из утопий, автор которой предложил не просто брить всех граждан под одну экономическую гребенку, но установить верхний предел, когда рост частной собственности начинает угрожать государственному устройству. Также он первый после Мора предложил идею сменяемости государственных управленцев, которую уже в скором будущем подхватят сразу несколько известных мыслителей (Мильтон, Сидней, Лильберн, Монтескье, Руссо и т.д.).
Смешение жанров
С развитием литературы утопия всё больше смещалась от простого описания идеального государственного устройства к художественному произведению. Уже сама моровская «Утопия» грешит растянутым вступлением и постоянными замечаниями о частных делах героев, не относящихся к главной мысли.
И чем дальше, тем больше становится таких отступлений. Следующая утопия, которую мы рассмотрим — «История севарамбов» 1679 года француза Дени Вераса. В ней автор подробно описывает приключение одной из первых экспедиций, отправившихся исследовать Австралию и потерпевшей крушение у её берегов.
Там европейцы находят местных жителей — севарамбов, которые пришли к выводу, что всё общественное зло проистекает из четырёх пороков: гордости, жадности, ленности и половых отклонений. А те проистекают из человеческого неравенства. Устранив неравенство, можно изжить пороки — считает автор.
Поэтому все жители страны севарамбов живут в огромных общих домах по тысячи человек в каждом. Каждый дом, или «осмазия», выбирает из числа жителей начальника-осмазионта, который управляет домашними делами и состоит в главном совете, принимающем законы.
Во главе государства стоит Вице-Король Солнца, наделенный абсолютной властью и избираемый по жребию из четырёх кандидатов, представленных главным советом. Также восемь осмазионтов выбирают одного бросмазионта, а двадцать четыре самых опытных бросмазионта образуют сенат, который помогает Вице-Королю разбираться с государственными делами.
Каждая осмазия — это ещё и земледельческая община, которая обеспечивает себя всем необходимым, а излишки отдаёт в государственную казну, откуда затем покрываются возникшая где-либо нехватка. Контакты с внешним миром ограничены, чтобы иноземцы не смущали севарамбов богатством, драгоценностями и другими излишествами.
Добавление художественных элементов в структуру книги помогло превратить её из обычного для тех времён панегирика государственному строю в более многозначительное произведение. Так в частных беседах герои узнают от местных жителей, что хотя в стране и существует культ солнца, умные люди скептически относятся к этому верховному божеству и религии вообще. Тем не менее, они потворствуют сохранению старой традиции, потому что она добавляет государству стабильности. Прочие же религии в их стране не приживаются, потому что, во-первых, не скреплены традицией, а значит несут государству только лишние распри, а, во-вторых, содержат слишком много мистики и ритуалов, которые затмевают собой внутреннюю мораль.
На первый взгляд кажется, что «История севарамбов» полностью повторяет «Город солнца» или любую другую из утопий нового времени. Однако она впервые выражает скепсис относительно религии и её смешивания с политикой.
Рождение антиутопии
Иллюстрация Геннадия Калиновского
Как мы могли убедиться, в течение многих веков авторы всевозможных утопий запихивали в свои проекты идеального общества самые дикие идеи на том лишь основании, что они казались правильными им самим. Или, в лучшем случае, они выводились из логических предпосылок, которые могли стать реальностью только при самых благоприятных обстоятельствах.
К XVIII веку число утопий исчислялось десятками. Большинство из них, так или иначе, опирались на книги Мора и Кампанеллы. А в худшем случае просто их копировали. Такое обилие откровенно вторичных и халтурных идей не могло не вызвать насмешек. И вызвало.
В 1726 году известный английский сатирик Джонатан Свифт издаёт первый том своих знаменитых «Приключений Гулливера», в котором копирует уже набившую оскомину манеру рассказа о путешествии в далёкую страну, не для того, чтобы прославлять государственный строй, а чтобы выявлять его недостатки.
Эта знакомая всем с детства история высмеивает самодурство, жадность и жестокость правителей, мелочность политической аппаратной грызни и надуманность религиозных догм. То есть делает всё то, что свойственно современным антиутопиям. Нелестные аллюзии Свифта на английского короля Георга I были столь очевидны, что в первом издании даже подверглись цензуре, которая вычеркнула из книги большую часть политической сатиры.
Во второй части «Приключений» Свифт обращается к утопии, но сводит её к простому высказыванию: «Всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, взятые вместе».
В третьей части он иронизирует уже над всевозможными проектами улучшения государственного устройства в целом или отдельных его элементов, которыми просто в неограниченных количествах стали засыпать европейских правителей всевозможные прожектёры. Летающий остров Лапута управляется всевозможными учёными и мудрецами — очевидная отсылка к бэконовской «Новой Атлантиде». Но эти учёные — кабинетные академики, которые создают никому не нужные изобретения и проводят реформы, которые не только не помогают, но даже вредят землям Лапуты.
Так один учёный придумал инновационный способ строительства домов — от крыши к основанию. Другой — лингвист — предлагал сократить все сложносоставные слова до простых, что должно упростить и усовершенствовать родной язык. Третий — рецепт 100%-го политического урегулирования.
Вы берёте сотню лидеров каждой партии и разбиваете их на пары, так, чтобы головы людей, входящих в каждую пару, были приблизительно одной величины; затем пусть два искусных хирурга отпилят одновременно затылки у каждой пары таким образом, чтобы мозг разделился на две равные части. Пусть будет произведен обмен срезанными затылками и каждый из них приставлен к голове политического противника.
Операция эта требует, по-видимому, большой тщательности, но профессор уверял нас, что если она сделана искусно, то выздоровление обеспечено. Он рассуждал следующим образом: две половинки головного мозга, принужденные спорить между собой в пространстве одного черепа, скоро придут к доброму согласию и породят ту умеренность и ту правильность мышления, которые так желательны для голов людей, воображающих, будто они появились на свет только для того, чтобы стоять на страже его и управлять его движениями.
Что же касается качественного или количественного различия между мозгами вождей враждующих партий, то, по уверениям доктора, основанным на продолжительном опыте, это сущие пустяки.
Джонатан Свифт, «Путешествия Гулливера», 1726-1727
Свифт перевернул жанр утопий, добавив в него сатиру и фарс. И хотя сама по себе политическая сатира существовала и раньше, она касалась отдельных событий или отдельных аспектов политики. Авторы же проектов об улучшении общественного строя описывали свои идеальные города и страны максимально серьёзно, не допуская пререканий, даже когда их выкладки были более чем спорными. Свифт впервые посмеялся над подобными попытками, изобразив общество, которое в попытках создать построить лучший мир, только разрушало его. Именно эта ключевая черта будет в будущем разграничивать утопии и дистопии.
За скобками
Подкрепляя сделанный выше вывод, приведём здесь краткое описание ещё нескольких утопий, которые не были столь известны, как «Город Солнца» или «Новая Атлантида», но дают дополнительные доказательства тому, что отличие утопий от антиутопий весьма эфемерное. Ведь каждый из приведенных здесь авторов писал свои проекты с искренним желанием помочь своей родине и найти идеальный рецепт общественного устройства.
Антон Дони: «Мир мудрых и глупых» — Италия, 1552
Теократия под управлением Папы-короля. От главного храма расходятся в разные стороны сто улиц. На каждой из улиц живут люди одной профессии. При этом на смежных улицах живут люди смежных профессий: так на одной стороне живут, например, ткачи, а на другой — портные. Во главе каждой улицы стоит священник, подчиняющийся Папе-королю.
Денег в государстве нет. Все экономические отношения осуществляются путём бартера. Все излишки мастера добровольно сдают государству, и взамен получают всё необходимое, но не больше. Женщины находятся в «общем пользовании», что, по мнению автора должно уменьшить число поводов для ссор. Дети, так же, как у Платона, отлучаются от матерей с младенчества и воспитываются в государственных школах.
Иоганн Андреэ: «Описание христианополитанской республики» — Германия, 1619
Вдохновленный католиком Кампанеллой немец-протестант в 1619 году пишет аналогичное сочинение. Его город-утопия называется Христианополь. В его центре стоит огромный храм, в котором заседает правительство священников. В отличие от Города Солнца у Андреэ его составляют только трое министров, которые, однако, наделены теми же функциями, что и у Кампанеллы.
Частная собственность у жителей Христианополя отсутствует. Жильё и прочее имущество распределяют священники, которые в целом играют в жизни города даже большую роль, чем в Городе Солнца. Так всё население обязательно трижды в день участвует в публичных молитвах, а всё образование обязательно идёт с христианским уклоном.
Этьенн-Габриэль Морелли: «Базилиада, или Кораблекрушение у плавучих островов» — Франция, 1753
Общество «Базилиады» разделено на сельскохозяйственные общины по родовому принципу численностью до тысячи человек. Все вместе они обрабатывают землю, а в перерывах занимаются иными видами труда, полезными для блага государства. Института семьи не существует. Но, в отличие от других утопий, здесь мужчины и женщины могут свободно сожительствовать, руководствуясь только собственными желаниями и симпатией, с тем лишь ограничением, что составляющие пару должны быть одного возраста, а если захотят разойтись, то в дальнейшем могут выбрать в партнеры только тех, кто также находится в разводе.
Каждый ребёнок с самого раннего возраста приучается к труду, сначала просто наблюдая за производством, а с 10 лет — работая подмастерьем. Также от мастеров они получают наставления об устройстве их общества. Каждый житель утопии должен помнить, что первопричиной всего сущего является Бог, и что долг каждого гражданина — работать ради общего блага и блага государства. Патриархи общин, достигшие 50 лет, получают титул сенатора и право голоса в общегосударственном собрании, которое решает все управленческие вопросы в стране.
Владимир Одоевский: «4338-й год» — Россия, 1835
Единственная в этом списке русская утопия, а точнее — футурологический рассказ. Его действие происходит, как следует из названия, в 4338 году. В мире остались всего три крупных державы — Россия, Америка и Китай. При этом именно Россия наиболее технически развита, а Америка наоборот впала в дикость и варварство. Это стало возможно потому, что в России все науки проранжированы по степени их общественной значимости. На вершине стоят поэты и философы, которые держат при себе несколько историков, физиков, лингвистов и других ученых, «которые обязаны действовать по указанию своего начальника или приготовлять для него материалы». Каждый из историков имеет, в свою очередь, под своим ведением несколько хронологов, филологов, географов; физик — несколько химиков, минерологов и так далее.
Благополучие этой утопии держится на социальных лифтах для молодежи. Наиболее талантливые молодые люди, каким бы профессиям они ни обучались, отправляются в специальные государственные училища, где обучаются науке управления, а затем на равных с чиновниками правительства принимают участие во всех государственных делах. Поскольку дела эти часто вредят силам и нервам, ротация кадров происходит часто. Так талантливая амбициозная молодежь постоянно имеет шанс попасть во власть, пусть даже протянет там недолго.
Так утопия или дистопия?
Тысячи лет люди мечтали устроить своё общество наилучшим образом. Современные государства научились избегать массовых бунтов, междоусобных распрей, откровенной неприкрытой диктатуры и прочих политических неурядиц, которые мешали бы нормальному ходу нашей жизни.
Однако этот путь человечество прошло методом проб и ошибок. Две тысячи лет назад Платон сделал предположение, что женщины наравне с мужчинами могут принимать участие в общественных делах, но также оправдывал промывку мозгов. Пятьсот лет назад Кампанелла допустил, что общество проживёт и без рабов, но при этом провозглашал религиозную диктатуру. Четыреста лет назад Гаррингтон говорил, что всеобщая уравниловка не является панацеей от всех бед, но при этом наплевал на профессионализм госслужащих. Триста лет назад Свифт посмеялся над ними всеми, показав, к каким глупым и одновременно страшным последствиям могут привести попытки силком загнать человека в рай.
Утопия и антиутопия идут в нашей культуре рука об руку. Те, кто хорошо знаком с жанром, могут без посторонней помощи отыскать в данных выше описаниях элементы будущих «Мы», «1984», «V — значит «Вендетта» и многих других.
Значит ли это, что в каждой утопии потенциально скрывается её противоположность? На мой взгляд, да. И как бы нам ни хотелось верить, что в какой-то мудрой книге, написанной мудрым древним старцем, есть исчерпывающие ответы на все вопросы, даже мудрецы в чём-то ошибаются, а в чём-то устаревают. Особенно если действуют из самых лучших побуждений.
Как известно, история не имеет сослагательного наклонения. Всё, что когда-то произошло, уже не изменить. И только искусство позволяет представить, что могло случиться, если бы в важные моменты истории человечество приняло другие решения.
1. «Последние и первые люди: история близлежащего и далёкого будущего», Олаф Стэплдон
Книга написана от лица представителя Восемнадцатой эпохи людей, живущих в далёком будущем на Нептуне. Он рассказывает всю историю мира от его создания до неизбежной гибели: о человеческих эпохах и важных поворотных моментах в истории.
Книга Стэплдона считается одной из самых подробных «историй будущего». Причём рассказывая о первой эпохе людей, он имеет в виду нынешнюю цивилизацию. А поскольку роман написан в 1930 году, сейчас уже можно сравнивать фантазии автора о ближайшем будущем с нынешними реалиями.
2. «1984», Джордж Оруэлл
Действие разворачивается в 1984 году в Лондоне. Огромная страна Океания живёт в тоталитарном режиме и постоянно воюет со своими соседями. В ней запрещены свободные отношения и даже неосторожные мысли, порочащие партию и её верховного лидера — Большого Брата.
В этом мире Уинстон Смит заводит опрометчивый роман со своей коллегой. Любовь — единственное сопротивление, которое они могут оказать жестоким порядкам. Но Большой Брат неустанно следит за всеми.
Знаменитая антиутопия, написанная ещё в конце сороковых, до сих пор не теряет своей актуальности. В описании мира «1984» нетрудно узнать и культ Сталина, и намёки на другие тоталитарные режимы того времени. Но идея повсеместной слежки и массового обмана в новостях всё ещё выглядит злободневно.
3. «Человек в высоком замке», Филип Дик
После убийства президента США Франклина Рузвельта страна так и не отошла от великой депрессии и не поддержала союзников во Второй мировой войне. В результате нацистская Германия и Япония одержали победу.
Книга рассказывает о жизни различных слоёв населения США спустя годы после того, как фашисты установили свою диктатуру практически по всему миру. А в центре сюжета — поиск автора загадочной книги «И наестся саранча», в которой рассказывается, каким мог быть мир, если бы Гитлер проиграл.
Знаменитого фантаста Филипа Дика многие знают по романам, близким по духу к киберпанку и прочим «играм разума». Здесь же он не просто создал отличный пример альтернативной истории, но ещё и показал, что в этой версии событий наш обычный мир точно так же может быть чьей-то выдумкой.
4. «Ада, или Радости страсти», Владимир Набоков
Ван и Ада живут на Анти-Терре (антиподе Земли). Здесь мир захватили англоязычные страны. Восточным полушарием владеет Британская империя, а западным — Эстотия, союз США и России. При этом часть реальных земель последней занимает Золотая Орда.
А в центре сюжета история странной любви Вана и Ады, которую они пронесли сквозь многие годы — с раннего детства и до зрелости — через запреты и лишения.
Знаменитый автор «Лолиты» писал «Аду» более 10 лет. И в результате у него родилось произведение, где эротизм и темы запретной любви сочетаются с философией и фантастикой. Многие считают эту книгу самым сложным и глубоким произведением Набокова.
5. «Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!», Гарри Гаррисон
Когда-то английский подданный Джон Кэбот открыл американский континент. А испанцы, оставшиеся под влиянием мусульман, так и не стали осваивать другие материки. Американские колонисты не смогли обрести самостоятельность. Джорджа Вашингтона казнили как предателя, а Британская империя захватила оба американских континента.
В начале семидесятых годов один из потомков несостоявшегося президента Гас Вашингтон пытается построить Трансатлантический туннель, который должен соединить Америку с Европой.
Американец Гаррисон искусно обыграл основополагающую для США тему — независимость от Британии. И при этом смог вплести в историю ещё и задумку туннеля, которую впервые предложил Мишель Верн — сын знаменитого Жюля Верна.
6. «Остров Крым», Василий Аксёнов
Во время Гражданской войны отряды белых сумели отступить и обосноваться на острове Крым, который находится в Чёрном море. Они отделились от СССР и построили там своё государство, поддерживая нейтралитет даже во время Второй мировой.
Спустя годы остров Крым значительно опережает Советский Союз в развитии, но главный герой — редактор местной газеты Андрей Лучников — одержим идеей «общей судьбы» и пытается убедить остальных присоединиться к большой стране.
Василий Аксёнов придумал альтернативную версию истории с одним лишь допущением — Крым здесь остров. Из этого вырос сатирический роман о развитии страны, который по злой иронии сейчас читается совсем иначе.
7. «Машина различий», Брюс Стерлинг и Уильям Гибсон
В XIX веке Чарльз Бэббидж (реальный изобретатель первой вычислительной машины) построил на основе своего аппарата первый аналоговый компьютер. И с этого момента история пошла совсем иначе. Это мир, где все передвигаются на паровом транспорте, а паромеханические компьютеры с перфокартами регулярно взламывают клакеры.
В таких реалиях разворачивается жизнь нескольких героев. Всех их объединяет загадочная программа «Модус», которая может обогатить её обладателя.
Мастера киберпанка Брюс Стерлинг и Уильям Гибсон мастерски сменили направление своего творчества, решив рассказать не о будущем и компьютерных сетях, а об альтернативной истории в духе стимпанка. Получилось неспешное, но очень глубокое произведение с детективным сюжетом.
8. «Фатерланд», Роберт Харрис
Нацистская Германия победила во Второй мировой войне, скрыла уничтожение евреев и наряду с США стала сверхдержавой. В 1964 году Адольф Гитлер празднует своё 75-летие и подписывает мирный договор с президентом Америки.
И в это время следователь криминальной полиции СС Ксавьер Марш расследует серию убийств и находит доказательства геноцида евреев.
Роман англичанина Роберта Харриса моментально стал бестселлером. Он переведён на десятки языков и продаётся по миру миллионными тиражами. В этой книге автор удачно совместил атмосферу типичного нуарного детектива с идеей альтернативной истории.
9. Серия «Река Хронос», Кир Булычёв
Главные герои цикла — Андрей Берестов и Лидия Иваницкая. После смерти отчима Андрей получает в наследство карманные устройства, позволяющие перемещаться вперёд во времени. Однако они могут забрасывать человека как в реальное будущее, так и в «ответвления», где история развивается иначе. На протяжении книг герои оказываются свидетелями различных исторических событий и расследуют различные преступления.
В незаконченной серии Булычёв интересно экспериментировал с жанрами. Первые книги цикла — фантастика об альтернативной истории, другие же — простые детективы, где мировые события идут только фоном. Но всё же некоторые повороты мировой истории он показал очень неожиданно.
10. «Как творить историю», Стивен Фрай
Английский аспирант Майкл Янг пишет диссертацию, посвящённую приходу Гитлера к власти. И в это же время он знакомится с профессором Лео Цуккерманом, который изобрёл прибор для перемещения предметов во времени. Вместе они отправляют во времена зачатия будущего диктатора препарат, который не позволит Гитлеру родиться.
После этого Майкл оказывается в другой версии настоящего, где нацистской Германией руководит более расчётливый лидер, который сумел победить в войне. Но в результате ситуация в мире стала только хуже. А сам Майкл из британца превратился в американца.
Стивен Фрай в этой книге с сатирическим преувеличением рассказывает о проблемах реальной истории и обществе. Он поднимает темы геноцида, гомофобии, расизма и многие другие проблемы, которые не удалось искоренить не только в альтернативном мире, но и в нашем.
11. «В стране слепых», Майкл Фрэнсис Флинн
Журналистка Сара Бомонт находит листок, на котором написаны важные имена и события в истории человечества. И эта находка выводит её на тайное общество, вот уже много лет влияющее на жизнь всего мира.
Причём в этом нет ничего сверхъестественного. Члены общества просто знают, когда и как нужно подкинуть людям ту или иную идею, чтобы она попала в массы и стала развиваться.
Эту книгу нередко критикуют за простоту детективного сюжета. Действительно, с определённого момента интриги в ней практически не остаётся. Но вот идея, что массы очень подвержены влиянию извне, и достаточно вовремя зародить какие-то направления, чтобы изменить историю, описана очень неплохо.
12. «Сердце Пармы», Алексей Иванов
Сюжет рассказывает о жизни русских земель XV века, правда, датирование здесь ведётся от сотворения мира. Основная часть действия книги сосредоточена на борьбе разных князей и народов за Пермь.
Роман Алексея Иванова вырос из его краеведческих увлечений. Он решил совместить историческую первооснову с легендами и мифами, в результате чего книга получилась не чисто исторической эпопеей, а скорее фантазией на тему событий прошлого.
К тому же она написана необычным языком, в котором проскакивают славянские, финно-угорские и тюркские слова, что помогает погрузиться в атмосферу книги максимально глубоко.
13. «Вариант „Бис“» Сергей Анисимов
В 1944 году покушение на Гитлера удалось, и Германия вскоре подписала мирный договор с союзниками. Но СССР продолжает наступать, и тогда Англия и США вступают в войну с советскими войсками.
Отдельное достоинство этой книги — техническая проработка. Корабли и самолёты времён войны здесь описаны чётко и подробно, а потому создаётся ощущение полной реалистичности происходящего. Тем более что такая альтернативная версия истории выглядит вполне правдоподобной.
14. «11/22/63», Стивен Кинг
Учитель Джейк Эппинг получает удивительную возможность исправить историю — предотвратить убийство президента Кеннеди в 1963 году. Но портал переносит его в 1958 год, и Джейку нужно прожить в прошлом целых 5 лет.
За это время он находит себе помощника и даже встречает свою любовь. Но само время всеми силами пытается помешать ему нарушить историю, и Джейк постоянно сталкивается со всевозможными трудностями.
Стивен Кинг взял ещё один важный исторический момент. Изначально он планировал больше сосредоточиться на альтернативном развитии мира после спасения Кеннеди. Но в процессе работы погрузился в изучение реальной истории, и поэтому книга больше похожа на атмосферное воспоминание о быте шестидесятых.
Впрочем, финал всё же показывает, каким мог стать мир, если бы Кеннеди выжил. В послесловии Кинг утверждает, что при работе над этой частью консультировался со специалистами.
15. «Теллурия», Владимир Сорокин
Роман состоит из практически не связанных между собой глав. В них рассказывается о будущем Европы, где сочетаются вполне понятные перемены и появление кентавров и великанов. Объединяет всё действие лишь супернаркотик теллур.
Книга одного из известнейших современных российских авторов моментально привлекла к себе пристальное внимание. Сорокин в традиционной для себя ироничной и грубой манере фантазирует о будущем и явно намекает на настоящее.
После выхода «Теллурия» получила несколько престижных литературных премий, её даже называли вершиной творчества писателя.
Книгами Джоан Роулинг о «Мальчике, Который Выжил» недавно зачитывались дети и взрослые по всему миру. Кто-то даже годами ждал письма из Хогвартса в надежде увидеть жизнь, скрытую от посторонних глаз стараниями магов. Теперь, когда основная масса поттероманов выросла, самое время рассказать о волшебных школах, придуманных другими авторами. В каждой из них найдется место для юных любителей чудес, нужно только сделать свой выбор.
Школа для детей-оборотней «Кристалл»
Это учебное заведение для необычных подростков было открыто женщиной-орлицей Лиссой Кристалл из книг Кати Брандис. Находится школа-интернат в США. В ней учителя-оборотни помогают таким же, как они, подросткам научиться ладить с людьми, животными и самими собой. Именно поэтому, кроме обычных предметов, в программе есть «превращение», «история культуры оборотней», «человековедение» и «звероведение», а также обязательные для посещения уроки борьбы в человеческом и зверином облике.
Новичков в «Кристалл» принимают в течение всего учебного года, но экзамены проходят в его середине и конце. Если провалить одно из испытаний, придется проходить курс заново, но если трижды нарушить школьные правила — отчислят.
С главного входа интернат выглядит как обычное кирпичное здание с вывеской, но если заглянуть за угол, то можно увидеть, как постепенно оно «сливается» с дикой природой. На первом этаже расположены учебные классы, кабинеты педагогов и актовый зал. Под огромным стеклянным куполом, вмонтированном в крышу, есть уютная общая гостиная и столовая с разнообразным меню. А из комнат второго этажа, в которых проживают учащиеся, через окна всех форм и размеров видны каменные блоки, поросшие травой и маленькими деревьями. За ними начинается национальный парк, защищенный от охотников и любопытных туристов.
Сказочная исправительная школа (СИШ)
Если верить книгам Джен Калониты, в СИШ попадают тролли, гномы, эльфы, гоблины, русалки и другие сказочные существа, которых в Чароландии считают общественно опасными. А для этого достаточно набрать хотя бы 3 пункта из 6:
1. Постоянная ложь;
2. Частые отлучки из дома без объяснения причин;
3. Раздражение, направленное на чье-либо положение в обществе;
4. Грубость;
5. Превращение друзей и знакомых в лягушек;
6. Воровство.
2. Частые отлучки из дома без объяснения причин;
3. Раздражение, направленное на чье-либо положение в обществе;
4. Грубость;
5. Превращение друзей и знакомых в лягушек;
6. Воровство.
Основательницей школы считается мачеха Золушки, а учителями работают злодеи, которых удалось «перевоспитать». Например, Серый Волк преподает историю, Морская Ведьма из «Русалочки» — этикет, а Злая Королева из «Белоснежки» — психологию. Из дополнительных занятий можно выбрать полеты на пегасах и заклинание змей, но к ним допускаются только прилежные ученики.
С виду исправительная школа больше напоминает дворец, чем тюрьму. Три высокие башни с зеленой крышей, увитые плющом стены с витражными окнами и резные двери с символами четырех сказочных принцесс (Спящей Красавицы, Белоснежки, Русалочки и Золушки) на самом деле скрывают внутри... просторные гостиные и уютные спальни, живые коридоры с горгульями, золотые люстры и говорящие зеркала. Но долго наслаждаться этим великолепием смогут только самые неисправимые — всех прочих после «перевоспитания» отправляют домой.
Школа Добра и Зла (ШДиЗ)
Учениками и ученицами Школы Добра и Зла могут стать не только дети сказочных персонажей, но и обычные читатели. Только не по своей воле: раз в четыре года их похищают и отправляют в одну из башен ШДиЗ. В темной — красивая и коварная декан Софи и ее помощники растят будущих злодеев — «никогдашников». В светлой — благоразумная, но заносчивая Кларисса Доуви вместе с другими преподавателями воспитывает «всегдашников» — потенциальных героев и принцесс.
В какую башню попадет читатель не известно, но он точно уже никогда не сможет вернуться домой. Сбежать из школы невозможно, к тому же, на четвертом году обучения всех ждет «испытание сказкой», в котором и героям, и злодеям придется рискнуть жизнью.
Правила в Школе Добра и Зла строгие, но запутанные. Некоторые занятия ученики посещают все вместе, на другие — допускаются только девочки или мальчики, только «Зло» или «Добро».
Университет Чароплетства
Штатный Университет Чароплетства Карфаенской империи, или просто «ШтУЧКи», занимается подготовкой магов к службе на благо своей страны. Все студенты с магическими способностями на время обучения заселяются в общежитие и переходят под покровительство государственных структур. Все необходимое предоставляется студентам бесплатно, правда, с мирных специальностей при поступлении взимается налог в казну, а от боевых магов требуется клятва на крови.
Подавать документы можно сразу на несколько факультетов, но в любом случае придется сдавать как минимум два экзамена: по выявлению уровня магического потенциала и на проверку общей грамотности.
В нескольких корпусах, связанных между собой множеством переходов, учатся артефакторы, зачарователи, провидцы, алхимики, целители и многие другие. Боевые маги проходят множество дополнительных испытаний и обучаются отдельно. Главный корпус, похожий на многоэтажный замок, чем-то напоминает главное здание МГУ: в залы с колоннами и высокими потолками абитуриенты по традиции входят без родителей, вместе с учебой в Университете начиная взрослую самостоятельную жизнь.
Королевская Академия Магии
Королевская Академия Магии из книг Надежды Кузьминой тоже занимается обучением ведьм и колдунов совершенно бесплатно. Волшебники в фантастическом мире, немного напоминающем средневековую Европу, встречаются крайне редко, а их способности ценятся на вес золота. Дар передается из поколения в поколение, но иногда по странному стечению обстоятельств его находят у детей из простых семей. В любом случае опознать такого ребенка несложно: чужую силу маги видят невооруженным глазом. Она позволяет своему обладателю жить намного дольше простых смертных и окрашивает пряди волос в цвета одной из стихий.
Выглядит Академия так, как и положено волшебному учебному заведению. Рядом с дубовой рощей — множество древних, но ухоженных построек с башнями. С плоских крыш с зубцами по краям видна почти вся территория. Старшекурсникам из знатных семей полагается жилье в фамильной башне, внутри которой помещается несколько просторных комнат с большими окнами. По лестнице с мраморными ступенями и дубовыми перилами можно спуститься в гостевой флигель на первом этаже. В нем можно поселить еще двоих родственников или близких друзей. Занятия проходят в классах или больших залах. Строгих ограничений по форме одежды нет, но для юных ведьм считается приличным приходить в юбке даже на спортивные занятия: по окончании обучения большинство из них выйдут замуж и станут полноправными хозяйками в замках своих лордов.
Обучение в Академии длится 5 лет, но прежде, чем перейти непосредственно к колдовским урокам, придется изучить все общие дисциплины. История, ботаника, фортификация, фехтование, география, самооборона без магии — и только курсе на 4-м, может быть, удастся перейти к делу. Удивительно, что после всего этого выпускникам вообще выдается Лицензия Королевского Мага.
Мы собрали отличные любовные романы, и книг Э.Л. Джеймс тут нет. В конце концов, не БДСМ единым. 
Моника Милк - Белая кровь Казановы
Эту книгу окружает некоторый таинственный флер. Автор не собирается больше писать книг и выступает под псевдонимом, потому что роман – автобиография. Подробнейшая хроника взросления шестнадцатилетней девушки, ее эротических экспериментов и открытий. Сразу же, на обложке, писательница заявляет, что никогда не раскроет своего имени, потому что никто не поймет глубинную суть ее истории, скрытую за описаниями любовных похождений, и лишь будет осуждающе коситься на автора. А чтобы понять, нужно отрешенно прочесть, не привязывая оценку к личности писателя.
Анна Тодд - После
Бестселлер, занявший зияющую дыру в сердцах поклонников Э.Л. Джеймс и еще миллионов читателей. Горячий, нервный, напряженный роман о примерной ученице, приехавшей в колледж и тут же окунувшейся в беспутную жизнь свободных счастливых студентов. Конечно, здесь она встретила плохого парня Хардина (не поверите, списан с Гарри Стайлза) и без памяти в него влюбилась. Тяжелый характер Хардина бросает влюбленных из огня да в полымя, и каждая их ссора заканчивается тем самым страстным примирением. По роману 18 апреля вышел одноименный фильм.
Эстель Маскейм - Я говорил, что люблю тебя?
Запретная любовь, наверное, никогда не перестанет быть сексуальной фантазией для читателей и писателей. Маскейм и 20 лет не исполнилось, как она стала интернет-знаменитостью со своими романами об Иден и Тайлере. Они раздражали друг друга с первой встречи, а видеться приходилось: все же сводные брат и сестра. Новые браки родителей поместили их в общую среду, буквально заставив общаться. И вдруг раздражение переросло в огромную, невозможную страсть, которой герои не могут противиться. Хранить все в тайне? Покончить с этими отношениями? В глазах общества они родня, и так продолжаться не может. Но будет.
Колин Гувер, Таррин Фишер - Никогда Никогда
Хитовая трилогия о двух подростках, которые дружили с пеленок, были ближе, чем кто-либо, и даже начали встречаться, но странные события оборвали привычную жизнь. Оба, Чарли и Сайлас, забыли свое прошлое, забыли, кем были друг другу. Но любовь всегда найдет дорогу, даже если Чарли выбрала не вспоминать забытое, а Сайлас отчаянно хочет вернуться в прошлое, где они были близки. Книги трилогии небольшие, читаются влет и держат накал до самого финала.
Тиджан - Картер Рид
Смесь любовного романа и детектива покорила читательские рейтинги Amazon, и не зря. Жаркий и волнительный роман Тиджан рассказывает об Эмме и Картере Риде. Она вернулась домой чуть раньше, чем планировала, и спасла человека. Но и совершила убийство. Теперь ее ищет мафия, и Эмма отправляется к единственному человеку, который может ее защитить и готов свести счеты с мафией. Картер Рид. Ее маленькая тайна и ее секретное оружие против мафии. Запутанный сюжет, сложные характеры, взрывная страсть – здесь есть все, чтобы от книги было сложно оторваться.
Стефани Данлер - Сладкая горечь
История покорения Нью-Йорка, чувственных открытий и познания самой себя от 22-летней Тесс, наконец сбежавшей из махонького родного городка в Большое Яблоко. Она устроилась на работу официанткой в закрытое элитистское кафе, и ее новая жизнь началась. Бармен с ледяными глазами и магнетическая наставница Тесс открывают ей новый мир – удовольствий, изысканного снобизма и безудержного food porn. Деликатесы и вина льются рекой, и Тесс согласно ныряет в водоворот новых страстей, всю себя отдавая этой причудливой реальности.
Традиционно жанр фэнтези ассоциируется, прежде всего, с эпохой Средневековья. Однако в последнее время все чаще можно встретить циклы, в которых авторы обращаются к более поздним временам и используют в сюжетах технологи и пороховое оружие. Именно о таких вселенных мы сегодня и поговорим.Джо Аберкромби: «Земной круг»
Земной круг — вселенная, в которой происходят события трилогии Джо Аберкромби «Первый закон», а также его самостоятельных романов «Лучше подавать холодным», «Герои» и «Красная страна». Сеттинг первых романов автора навеян эпохой позднего Средневековья.
В стартовой трилогии порох практически не фигурировал в сюжете — было известно лишь, что «взрывной порошок» уже изобрели. Однако же в последующих книгах его начинают использовать в боевых действиях. Например, в романе «Герои», рассказывающем о крупной трехдневной битве, войска Союза уже применяют пушки, хотя их эффективность оставляет желать много лучшего. В книгах Аберкромби технологический прогресс не стоит на месте, а потому в новом романе «Немного ненависти», который запланирован на осень, Земной круг уже входит в эпоху промышленной революции, так что технологии начинают играть все более значительную роль в экономике, политике и войне.
Фонда Ли: «Сага Зелёной Кости»
Фонда Ли — обладательница черных поясов по каратэ и кунг-фу. В детстве она обожала фильмы с боевыми искусствами, но не раз замечала, что их герои дерутся слишком фантастично — летают, бегают по стенам, дерутся в воздухе. И тогда она решила написать собственную сагу, в которой такие зрелищные и динамичные бои будут обоснованы магией.
События романа «Нефритовый город», с которого начинается трилогия Фонды Ли, разворачиваются в мире, по уровню технологического развития примерно соответствующем середине XX века — здесь есть уже и телефоны, и автомобили, и авиация. В городе Жанлун, явно вдохновленном Гонконгом, два криминальных клана борются за власть и контроль над нефритом — минералом, который наделяет своих владельцев сверхсилами. В ход идут не только интриги и магические боевые искусства, но и огнестрельное оружие — все как в классических гангстерских сагах.
Вера Камша: «Отблески Этерны»
Цикл «Отблески Этерны» по праву считается одним из лучших отечественных фэнтези. События происходят в детально проработанном мире, напоминающем эпоху Реформации и Религиозных войн. «Отблески Этерны» близки по духу приключенческим романам в стиле «плаща и шпаги», и особое внимание писательница уделяет придворным интригам и военным кампаниям.
На страницах цикла огнестрельное оружие уже вовсю используется во время ведения боевых действий, которые Вера Камша описывает очень тщательно и достоверно.
Стивен Дональдсон: «Седьмая казнь»
Стивен Дональдсон — автор знаменитых «Хроник Томаса Ковенанта», которые выходили в 70-ых годах прошлого века и стали одним из первых образцов фэнтези с неоднозначными главными героями. В романе Стивена Дональдсона «Седьмая казнь», открывающем новую трилогию автора, две соседствующие страны более сотни лет ведут друг с другом непрекращающиеся войны. И каждый раз между ними сохраняется паритет — из-за могущественных магов, которые есть у обеих держав.
Однажды одна из стран изобрела огнестрельное оружие. Первые образцы мушкетов еще не были настолько эффективны, чтобы обеспечить решительную победу в войне. Тогда оружие стали улучшать, и без помощи магов не обошлось. Так появились многозарядные винтовки, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врага. Впрочем, противник пошел по иному пути и «отключил» все магию вражеской страны, что вновь уравновесило силы королевств. Герои книги применяют огнестрельное оружие на протяжении почти всей книги, а к финалу появляется намек на скорое появление артиллерии.
Брендон Сандерсон: «Двурожденные»
После того, как Брендона Сандерсон завершил «Рожденного туманом», он вернулся в его мир с новым циклом «Двурожденные», действие которой разворачивается спустя три века. Новая история получилась более камерной, чем в предыдущем цикле — теперь в центре сюжета не спасение мира, а охота на преступников. Магия за прошедшие века никуда не делась, а вот наука развивалась — появились поезда, электричество, и огнестрельное оружие (в том числе револьверы, а не только однозарядные мушкеты и пистолеты).
Устройство магии в «Двурожденных» держится на уже известных читателям аломантии и ферухимии, но огнестрельное оружие открыло спектр возможностей алломантам — в особенности тем, что используют железо или сталь. Недаром в бою с алломантами используют особые алюминиевые пистолеты и пули. Один из героев, Уэйн, после ошибок молодости старается обходиться без пистолетов и мушкетов, зато хорош в рукопашном бою и владеет полезной магической способностью замедления времени. А вот его напарник Вакс, напротив, прекрасно обращается с револьверами.
Брайан Макклеллан: «Пороховой маг»
Мир «Порохового мага» навеян эпохой Великой французской революции. Фельдмаршал Тамас совершает переворот, поскольку считает, что король ведет страну к гибели. Но тем самым он спровоцировал новую войну с враждебными соседями. Сын фельдмаршала Таниэль — лучший пороховой маг страны, окажется в эпицентре разгорающегося конфликта, а детектив Адамату попытается разгадать, кто из временного правительства является предателем.
Порох во вселенной Макклеллана — не просто элемент антуража. Пороховые маги умеют управлять энергией взрыва и тем самым направлять пули точно в цель. Более опытные стрелки способны подрывать порох на большом расстоянии. И в то же время в книгах Макклеллана есть и классические маги, которым для колдовства как правило требуются специальные перчатки. Оба вида магов не любят друг друга и играют ключевую роль в войнах, описанных на страницах цикла.
Джанго Векслер: «Теневые кампании»
Сюжет книг Джанго Векслера вдохновлен наполеоновскими войнами. В центре сюжета первого романа оказываются простые солдаты и офицеры колониальной армии, которая попала в тяжелое положение. Она сражается на чужом континенте и численно превосходящим религиозным фанатикам. Переломить ситуацию призван новый главнокомандующий, который явно списан с Наполеона — недаром в сюжете первого романа цикла, «Тысяча имен» можно найти много параллелей с египетской кампании Бонапарта.
Боевые действия в романе Векслера ведутся почти также, как в реальности в конце XVIII века, и войну автор описывает очень подробно. В магию же здесь мало, кто верит, и она начинает себя явно проявлять лишь к концу первой книги, но в последующих романах цикла она будет играть более значительную роль.
Роберт Джексон Беннетт: «Божественные города»
«Город лестниц» — необычное фэнтези в декорациях, примерно соответствующих девятнадцатому веку. Автор создал смесь политического триллера и детектива, где любопытно обыгрывал тему гибели богов. Во времена, когда государствам помогали боги, народ Сайпура, у которого не было своих богов, находился в угнетенном состоянии, и потому сделал ставку на технологии. Но однажды боги были повержены, и в мире произошло перераспределение сил, и Сайпур стал доминирующей державой.
В Сайпуре, несмотря на технологический прорыв, редко применяют ручное огнестрельное оружие — на острове недостаточно селитры для пороха. Впрочем, при обороне применяют пушки. Сайпурцы стараются уничтожить или хотя бы взять под контроль все наследие былого магического мира, и недаром — оно действительно по-прежнему остается опасным.
Пять невероятных миров «снизу вверх» - от Плоского мира Пратчетта до пронзающей небосвод Башни из цикла «Вавилонские книги» Джосайи Бэнкрофта. Повод: выход впервые на русском первой книги этой серии «Восхождение Сенлина» и скорого выхода второго тома «Рука сфинкса».Плоский мир Пратчетта
О, сколько миллионов странников побывало в столице Анк-Морпорк и прилегающих к ней землях, начиная с 1983 года! В этом году с книги «Цвет волшебства» начался цикл «Плоский мир» Терри Пратчетта. Сначала земли, в столиц которых живут в соответствии с принципами и нормами филантропической тирании, служили для автора тренировочной плоскостью для оттачивания навыков в написании юмористического фэнтези. Всё начиналось как шутка над жанром, чтобы постепенно обрести очертания хитрого лабиринта подобно городским ландшафтам Анк-Морпорка и географии Плоского мира, покоящегося на спинах четырёх слонов, которых удерживает от падения в ничто гигантская черепаха. Мир, созданный Пратчеттом, со временем приобрёл многие черты нашей реальности, что сделало улочки Анк-Морпорка довольно опасными для наивных простаков, отправляющихся в фэнтезийные миры за магией или славой и попадающих в район Теней.
Падение в ничто Пратчетту не грозит никогда и ни за что, несмотря на то, что его не стало в 2015 году. Его обессмертил Плоский мир со столицей, в которой можно найти черты европейских городов эпохи Средневековья, великого и ужасного Лондона восемнадцатого столетия, Сиэтла XIX века и пару ломтиков «Большого Яблока», как иногда называют Нью-Йорк.
За 40 книг к миру привыкаешь настолько, что начинаешь верить в его реальность, и этой прекрасной иллюзии подыгрывают подробнейшие карты и справочники по Анк-Морпорку. С такими гидами в лабиринтах плоскомирной столицы не заблудишься.
Все основные произведения цикла в количестве четырёх десятков переведены на русский и переизданы неоднократно.
Странный Бас-Лаг Мьевиля
Лучше не бродить, и тем более не блуждать без опытных и хорошо вооружённых (как знаниями о мире, так и в прямом смысле слова) проводников по Нью-Кробюзону. Столица созданного безудержной фантазией Чайны Мьевиля мира Бас-Лаг представляет собой город-государство, гигантский мегаполис-механизм, постоянно находящийся на грани полного распада с последующим коллапсированием. В его механическом нутре, как в ядерном котле или в облаке космической пыли, зарождающейся в нечто большее, беспрестанно бурлят, текут, рассыпаются искрами сложные процессы объединения несоединимых элементов. Мир магии и технологий, общество, сочетающее в себе и надежду фэнтези, приукрашенную декором викторианства, и безнадёгу капитализма с гниющими нотками полицейского государства.
Все дороги ведут на Вокзал потерянных снов. Пейзажи в духе Босха, ситуации в духе Кафки (мем смешной, ситуация страшная), технологические странности в духе стимпанка Стерлинга и цифровых шумов Нила Стивенсона и невероятный разумный бестиарий, сотканный из мифов и кошмарных сновидений – жукоголовые существа, ходячие кактусы, люди-птицы, убийцы, гангстеры, наркодельцы, художники, учёные, богачи, политики… Социум, в котором варимся все мы ежедневно в реальности, но чуть более сносный у Мьевиля, потому что вокруг страшные, хищные, смертоносные, сюрреалистичные чудеса.
Город в спиральном поясе ферм, буровых платформ. Город, неподалёку от которого застыл на рельсах в вечном вызове сложившемуся социальному порядку Железный Совет. Город, у которого есть Рёбра, хоть принадлежат они не ему. Город, в котором разумные кактусы живут под Стеклянным куполом Оранжереи, а ростки бунта машин, пробившие себе путь к свету на городской свалке, так и не сформировались в достаточно мощную конструкцию, чтобы совершить то, к чему втайне стремится Нью-Кробюзон – к полной переплавке в тигле локального Большого Взрыва.
Трилогия Мьевиля о Нью-Кробюзоне издана полностью и состоит из романов «Вокзал потерянных снов», «Шрам» и «Железный Совет».
Мир железных драконов Суэнвика
Что было бы, окажись Совет конструкций из Нью-Кробюзона чуть настойчивее или чуть более везучими? Получился бы мир железных драконов – сплав магии, атрибутов технофэнтези и изъеденного кровавой ржавчиной киберпанка. Мир, в котором люди не просто рабы технологий, но рабы механических существ. Мир, заражённый технологиями. Индустриальное капиталистическое общество, в котором как-то уживаются люди и сказочные существа, вроде фей.
Появление такого мира, где драконы с электронными чипами в головах парят на тяге реактивных двигателей и попирают стальными лапами слабых людей, было ответом Суэнвика на засилье традиционных для фэнтези миров. Какой цикл не возьми, всё описывается по шаблону. Разорвать шаблоны – как твёрдой НФ, так и фэнтези – Суэнвик решился в истории о мире железных драконов. У него получилась. Как он сам говорит, «твёрдая фэнтези». В созданном авторской фантазией мире буквальность и основательность, та самая «твёрдость» научной фантастики рвётся когтями и зубами драконов на лоскуты, освобождая духов фэнтези, которым законы не писаны. Суэнвика можно назвать «литературным алхимиком», кто в своей лаборатории из фрагментов многомирья современных фантастики и фэнтези создал нечто удивительное.
Масштаб придуманного им мира не разглядеть, просто блуждая по улицам, как в Анк-Морпорке, даже не разглядеть, если мчаться по ржавым рельсам, как в Бас-Лаге. Чтобы понять, надо взлететь. Подняться вверх, пробив чёрные сажевые дымы, сотрясти окрестности рёвом вырывающихся из дюз сгоревших фракций ракетного топлива. Воспарить в небо на драконе. И лишь сверху можно разглядеть, что собой представляет мир железных драконов. Это жёсткий и жестокий мир, где монстрам – полное раздолье.
«Три этажа рассыпались в пыль, когда они вырвались на свободу. Джейн краем глаза уловила, как увенчанная пирамидой секция Термаганта медленно оседает в серых клубах и её очертания размываются по мере того, как рушатся стены. Окна повылетали на много кварталов вокруг, наполнив воздух искрящимся хрустальным туманом, который пылал красным в отраженном сиянии драконьих сопел. Потом всё это пропало. Великий Серый Город под ними становился меньше и меньше, плотная сетка улиц и зданий постепенно сменялась пригородами.
Беглецы снизились над болотом Винни до уровня верхушек деревьев, будь там деревья. Под ними мелькали глинистые низины, промзоны, лачуги, нефтяные цистерны и свалки химических производств. Свет превращал мелкие водоёмы и речки в серебро и раскрашивал радугой нефтяную плёнку на их поверхности. Узкие дороги корчились и извивались, как змеи».
В одном из интервью со Суэнвиком к месту были упомянуты слова Чайны Мьевиля о том, что в придумывании крутого сюжета обычно всё сводится к созданию монстра. Придумал персонажа, за каждым шагом которого, с ужасом и восторгом будут следить, затаив дыхание, читатели – дело в шляпе. В романе «Дочь железного дракона» автор вывел на страницы удивительного монстра – дракона Меланхтона. Он появился тоже в пику сложившемуся в фэнтези образу драконов, например, у Энн Маккефри, где эти ужасающие и прекрасные существа стали друзьями людей вместо того, чтобы наводить шок, трепет и ужас.
Поднимитесь в небеса, чтобы узреть ужас мира железных драконов, стального Вавилона. Две книги уже изданы – это «Дочь железного дракона» и «Драконы Вавилона». В этом году ждём третью книгу – «Мать железного дракона».
Город-муравейник Гибсона
А если забраться ещё выше? Посетить Муравейник – вечный Ночной город, или город Вечной Ночи, поражённый болезненно-яркими пятнами проказы неоновых реклам.
«…сияние телевизионного неба затмевало не только огни Токио, но даже огромный голографический знак «Фудзи электрик», а Токийский залив представлялся обширной чёрной гладью, где чайки кружат над дрейфующими островками белого пенопласта. Дальше за портом лежал город — купола заводов, над которыми возвышались прямоугольные силуэты корпоративных зданий. Порт и город разделяла узкая безымянная полоска старых улочек. Ночной Город c улицей Нинсэй в сердце. Днём бары вдоль Нинсэй закрывались и выглядели невзрачно: неон мёртв, а неподвижные голограммы терпеливо ожидали, когда же под отравленное серебристое небо придет ночь».
В трилогии «Муравейник» (Sprawl; также известна как «Трилогия киберпространства») Уильма Гибсона, к которой примыкает несколько рассказов, включая культовый «Джонни-мнемоник», множество описаний пейзажей одновременно завораживающего и отталкивающего циклопического мегаполиса. На фоне усталого неба, блекнущего под натиском голограмм и неоновой агрессии, возносятся усыпанные цифровыми блёстками машинного кода шпили-чоккарак («чоккарак» называются палочки для еды у корейцев и только в Корее эти палочки – обычно стальные).
В плотном скоплении Столичной Оси Бостон-Атланта, или СОБА (Boston-Atlanta Metropolitan Axis (BAMA)) сияющие иглы-башни корпораций-спрутов красными глазками сканеров наблюдают за по-азиатски бестолковой и многоголосой пучиной внизу. У их подножия, в постоянно кипящем на грани между депрессией и одержимостью котле страстей, толкаются локтями миры реальности и цифрового «безмолвия». В киберпространстве за стенами из светлого и чёрного льда ощетинившиеся зубами, клыками и когтями цепные псы служб безопасности корпораций, как цифровые драконы в пещерах из цепочек кодов и шифров, ожидают смельчаков-хакеров.
В этом мире от грязи реальности не убежать и не скрыться даже в киберпространстве, превращающем медленный мир трёх измерений в многомерное пространство возможностей. Беда в том, что заражён человеческий мир – грехами, пошлостью, подлостью, жаждой убийства, наживы, развлечений, лёгких денег. И «кожаные мешки», и ИскИны, в трущобах нижних уровней и в коридорах орбитального веретена Фрисайда мечтают стереть из разумов слабую волю плоти и раствориться в бесконечном потоке нулей и единиц. Остаться там, куда не нет доступа дрязгам и мелочам реального мира, где-то высоко и далеко посреди зимнего безмолвия.
Мир Башни Бэнкрофта
Конечный пункт путешествия. Выше лифт фантазии не повезёт, иначе есть риск сорваться с орбиты возможностей, когда автору приходится балансировать между земной твердью и безбрежностью вымысла. Где-то между плоскомирными фантазиями Пратчетта и вертикальной структурой Муравейника Гибсона растёт Башня. Башня размером с целый мир. Башня, на которую однажды совершит восхождение простой сельский учитель Сенлин, герой цикла «Вавилонские книги» Джосайи Бэнкрофта.
Что будет, если объединить миф о Вавилонской башне, придуманную Ларри Нивеном концепцию Мира-Кольца и привычную для геймеров задачу прохождения уровней, когда с каждым новой миссией забираешься всё дальше и выше? Будут «Вавилонские книги».
Итак, страна Ур. Огромное густонаселённое государство в мире, напоминающем стимпанковский вариант развития земных технологий в декорациях, весьма напоминающих старую добрую викторианскую Англию. Дирижабли, паровозы, хитрые механизмы – лязгающие поршнями и изрыгающие пар. Только не спешите соскакивать на полном ходу, любители иных сеттингов, где паром не пахнет. «Вавилонские книги» близки и другим жанрам – фэнтези, сюрреалистическим кошмарам Кафки, словесным лабиринтам Борхеса, страшным сказкам Гоголя.
Посреди плоского мира, жители которого охвачены рядовыми житейскими страстями и помыслами, возвышается циклопическая Башня, средоточие всех идей, желаний, снов, намерений и веры в то, что однажды можно взять и начать всё с нуля, окунуться в новую жизнь.
К Башне ежедневно со всех земель Ура стекаются пешком, на повозках, в поездах и на аэростатах тысячи путешественников – и зевак, и паломников. Среди них – учитель из рыбацкого посёлка Томас Сенлин и его жена Мария. Вооружившись самыми подробными справочниками о Башне, Сенлин, тем не менее, не учёл коварного свойства таких сооружений, как и истинной квалификации, а то и настоящих намерений составителей таких гидов.
Подобно Залему (он же Тифарес), городу в облаках над городом-свалкой из манги GUNNM (Battle Angel Alita), Башня не просто возвышается, она притягивает вероятности и неприятности, становится той осью, вокруг которой вращается весь мир, точкой опоры, с помощью которой можно весь этот мир перевернуть. Этой целью и задастся Сенлин, когда посреди городской толчеи его разлучат с Марией. Жена исчезнет во чреве Башни, и нет иного выхода для учителя, кроме как начать восхождение по её уровням.
Сколько всего уровней в Башне, доподлинно неизвестно – стоя у подножия, этого не разглядеть. Поговаривают, что в сооружении, на возведение которого ушли несколько столетий, не менее шестидесяти уровней. На скольких из них придётся побывать Сенлину, чтобы найти Марию? Удастся ли ему в поисках жены не потерять себя, измениться настолько, чтобы в конце пути из того, кто взбирается снизу вверх стать тем, кто смотрит сверху вниз? Первая книга – это только набор высоты для всего цикла, о чём говорит картинка из тома «Восхождение Сенлина». С земли виден только Цоколь Башни.
«Под улитками и водопроводом раскинулся город трактиров, магазинов, ночлежек и коттеджей. Их неровные и рябые стены в большинстве своём были саманные, глинобитные или из рассыпающегося чёрного цемента. Газовые лампы погружали город в тусклые сумерки. Толпы были не такие многолюдные, как на Рынке снаружи, но такие же пёстрые. Вот прошла женщина в платье с оборками, повиснув на руке хорошо одетого джентльмена, и оба благоухали ароматической смесью и воском для укладки волос. Через секунду мимо уже ковылял пилигрим в лохмотьях неопределённого цвета, воняя, словно торговец рыбой в августе. Сенлин что угодно отдал бы за славный очищающий морской бриз! Тут и там надёжные сооружения высились как деревья среди камышей. Красные кирпичные фасады магазинов и гильдейских домов придавали улицам некое подобие респектабельности; в остальном архитектура выглядела довольно жалко.
Сенлин не мог не разочароваться: он ожидал увидеть блистающий центр культуры, а не это. Цоколь, при всей своей тусклости, выглядел портовым городом, куда моряки приходили, чтобы вспомнить, как шагать по твёрдой земле. Чего стоят только вездесущие пивные фонтаны! Ему попалось ещё шесть после того, первого. «Популярный путеводитель» описывал атмосферу Цоколя слегка туманно, представляя этот уровень башни в виде чего-то вроде дружелюбного преддверия более привлекательных достопримечательностей наверху, но даже это оказалось преувеличением. Сенлин утешался, думая о Цоколе как о сенях башни. Здесь полагалось сбить грязь с ботинок, прежде чем войти в священные залы этажом выше.
Вдали, поднимаясь в точности из центра Цоколя, от улиц к куполу потолка тянулась белая колонна. Мраморный шпиль напоминал маяк — не только ввиду внушительных размеров, но и по ощущению надёжности, которое внушала конструкция. Это был первый элемент архитектуры, казавшийся достаточно грандиозным. Даже улитки его не тронули. Он узнал колонну из описания в «Путеводителе»; это — лестница на второй уровень Вавилонской башни».
Уровень за уровнем Сенлин будет взбираться всё выше – и в прямом смысле, и в плане обретения иных статусов: от сельского учителя к человеку в отчаянии, от капитана воздушного корабля к наблюдателю «под прикрытием», от того, кто наивно восхищался циклопической конструкцией, до того, кто взберётся на самый верх и посмотрит в глаза повелителю Башни.
Подробности о книгах – на сайте цикла. Там есть информация о том, что в 2020 году ожидается ещё одна книга в серии к уже имеющимся трём. Так что первые три книги явно не предел для растущих писательских амбиций Джосайи Бэнкрофта, чьи «Вавилонские книги» могли бы вовсе не увидеть свет, если бы не конкурс для начинающих авторов, который поддерживал популярный автор фэнтези и фантастики Марк Лоуренс. По конкурсу книга Бэнкрофта не прошла, но получила отличные отзывы от более опытных коллег по цеху. В случае с «Вавилонскими книгами» людской молвы оказалось достаточно, чтобы продажи электронной версии книги стали расти, а там и издатели пожаловали с предложением.
Представленные в обзоре миры, ставшие местом действия для сверхуспешных и культовых фантастических книжных циклов (у Бэнкрофта есть хорошие шансы стать одним из членов клуба пишущих «творцов миров»), - руководство к действию. Даже два. Первое: не отказывайте себе в удовольствии посещать книжные миры, рождённые фантазией настоящих гениев. Второе: никогда не забывайте, что на плоскоземельных бескрайних равнинах возможностей любая идея, если ничего не бояться, может дать всходы и вырасти в Башню, к которой со всего мира будут стекаться восторженные пилигримы.
В качестве финального штриха - интересная статистика: масштабы Башни Бэнкрофта в сравнении с высотой реально существующих сооружений и легендарной башни Саурона Барад-дур.
Девушка с рыжими волосами и прекрасной фигурой попадает в магический мир. При перемещение она становиться толстушкой. Но героиня не отчаивается и начинает приводить себя в норму (в своем мире фигурой она была обязана не только природе, но и своиму упорству). Она поподает к хорошей семье, которая ее очень полюбила. Далее ее обидел младший сын семейства, который учиться в крутой академии (в академии учились сообветственно своему уровню дара). Героиня идет в простую академию. По мере развития дара ее отправляют в крутую. Но туда она приходит уже стройняшкой
«ИГРА С ОГНЕМ» Ханна Оренстейн
Ханна Оренстейн — молодая писательница из Нью-Йорка. Она прекрасно одевается, любит светские мероприятия и сотрудничает со многими изданиями — от The Washington Post до известного ресурса BuzzFeed. Кому, как не ей, писать о молодом поколении и поисках любви? Ее дебютный роман «Игра с огнем» именно об этом. Саша работает матчмейкером, или, говоря по-русски, свахой. Она подбирает в Tinder идеальных кандидатов для романтического свидания, после чего отправляет парочку удачно провести время вместе. У нее самой тоже есть парень, однако порой она с ним не так счастлива, как хотелось бы. Поэтому когда однажды она увидела фотографию «мужчины мечты», то всерьез задумалась о том, чтобы встретиться с ним. Есть одно «но»: если она сделает это, ее лишат работы. Рискнет ли Саша всем, что имеет, ради призрака любви? Хороший вопрос.
«САМОРАЗВИТИЕ ПО ТОЛСТОМУ» Вив Гроскоп
Если вы считаете, что все полезные знания о русской классике вы получили еще в школе или университете, вы сильно ошибаетесь — и в этом вас убедит Вив Гроскоп, журналистка The Telegraph и стендап-комик. «Саморазвитие по Толстому» — сборник из статей о главных представителях отечественной литературы, от Пушкина до Булгакова. Гроскоп проводит блистательный анализ их основных текстов, щеголяя при этом глубокими знаниями как об их биографии, так и о русской культуре в целом. Она пишет иронично и живо, а ее прозорливый взгляд подмечает в знаменитых романах много новых деталей. Конечно, аннотация к книге слегка лукавит — обещается, что из статей можно сделать полезные выводы «для жизни», однако это не совсем так: тексты Гроскоп помогут вам посмотреть на классику с новой точки зрения и задуматься над вечными вопросами еще раз — однако готовых ответов, конечно, журналистка не даст.
«ХАКНИ ЖИЗНЬ» Лера Любарская
Нечасто книги, написанные блогерами, бывают ценными и полезными — к счастью, это как раз именно такой случай. «Хакни жизнь» Леры Любарской — на редкость грамотно подготовленное издание. Здесь собраны советы для девушек, которые помогут сделать жизнь лучше, — и, что самое важное, все эти рекомендации более чем уместны и выполнимы. Например, автор подсказывает, как наладить отношения с родителями, как не спугнуть парня на первом свидании, как помириться с подругой — обо всем этом говорится с ироничной интонацией, легко и непринужденно. Кроме конкретных советов здесь также есть и рекомендации более общего характера — скажем, какие сериалы стоит обязательно посмотреть, какие книги прочесть. Надо признать, что каждый читатель в этих подборках найдет для себя что-то ценное.
«ХОЗЯЙКА КНИЖНОЙ ЛАВКИ НА ПЛОЩАДИ ТРАВ» Эрик де Кермель
Если вы соскучились по рафинированному французскому роману, где пьют кофе и едят круассаны, ведя задушевные разговоры, то роман «Хозяйка книжной лавки на площади Трав» — именно то, что вам нужно. История об учительнице по имени Натали, которая решает из столицы перебраться в провинциальный городок и открыть там книжный магазинчик, очень уютная — иначе и не скажешь. Здесь есть и старинные интерьеры, и любовь, и самоотверженность, и, конечно, вера в то, что книги могут изменить человеческую жизнь. В городке Натали знакомится с местными жителями, и они часто обращаются к ней за советом и поддержкой — а она, в зависимости от их проблем, подбирает подходящую по случаю книгу, которая помогает нуждающемуся выбраться из нелегкой жизненной ситуации. В общем, в романе царит идиллия, будто на дворе не XXI век, а счастливое безвременье, и даже драмы (которые в тексте тоже есть) не в силах разрушить этот мир. Жаль, что эту прекрасную атмосферу порой нарушает не всегда удачный перевод книги — впрочем, поклонники подобного чтения смогут закрыть на это глаза.
«САМ ПО СЕБЕ МАЛЬЧИК» Александр Маленков
Александр Маленков среди главных редакторов глянцевых журналов кажется едва ли не анахронизмом — далеко не каждый человек, стоящий во главе известного издания, умеет столь ловко владеть словом, как он. В этом смысле он продолжает традиции российской журналистики — в истории нашей страны многие журналы возглавляли по-настоящему талантливые публицисты. Маленков — мастер короткой формы: авторские колонки, эссе, короткие художественные рассказы удаются ему блестяще. И от смешного до трагичного, как и положено, у него ровно один шаг. Идеальное чтение после работы, когда есть всего несколько минут на себя и большой роман точно не осилить.
«КОРОЛЕВСКИЙ КОРГИ» Джорджи Кроули
Джорджи Кроули знает о собаках все и даже немного больше — она живет в Англии, у нее есть муж, а еще шесть собак. Одна из ее любимых пород, конечно, корги. Как и у королевы Великобритании. Однажды она решила написать историю о том, как очаровательный пес по кличке Генри волею судеб потерялся на улице и в итоге оказался при дворе самой Елизаветы II. Однако роскошная жизнь не может заставить его забыть о своей доброй и любящей хозяйке — книга рассказывает историю о том, как они долго и упорно ищут друг друга и, само собой, находят в конце. Лучше антидепрессанта, чем эта книга, даже трудно себе представить.
Снять хороший фильм по книге — задача нетривиальная. Чаще всего книга все равно остается лучше кино, потому что воображение уже построило в нашей голове целый мир, и поди сумей попасть с ним в резонанс. Но некоторым сценаристам и режиссерам удается сделать так, чтобы уж точно не хуже.
Мы вспомнили минимум пятнадцать отличных экранизаций, созданных в этом веке.
Хроники Нарнии: Лев, колдунья и волшебный шкаф
Хроники Нарнии — цикл из семи фэнтезийных книг, написанных Клайвом Стэйплзом Льюисом, большим другом Толкина. В них рассказывается о приключениях детей в волшебной стране Нарнии, где животные разговаривают, магия — норма жизни, а добро неустанно борется со злом. Пока для кино сняли только три книги (еще «Принц Каспиан» и «Покоритель Зари»), но точка в проекте не поставлена.
Все фильмы серии про Гарри Поттера
Пожалуй, самая популярная экранизация самых популярных детских книг Дж.К. Роулинг. Сейчас волшебный киномир развивают дальше, снимая приключения ученого-биолога Ньюта Саламандера, в 2016 году вышел фильм «Фантастические твари и где они обитают», а в 2018 — его прямое продолжение «Фантастические твари: Преступления Грин-де-Вальда».
Эрнест и Селестина: Приключения мышки и медведя
Великолепный и необычно нарисованный мультфильм, основанный на серии книг бельгийской писательницы Габриэль Венсан, рассказывает о дружбе крошечной мышки и большого медведя. Эрнест нашел её, когда был голоден, но не съел.
Хранитель времени
А этот фильм снят по мотивам книги Брайана Селзника «Изобретение Хьюго Кабре». Хьюго — сирота, унаследовавший от отца только сломанную механическую куклу-автоматон. Он живет на вокзале, помогает дяде ухаживать за башенными часами и мечтает починить свое наследство. Он верит, что папа сможет передать через него важное сообщение. Между прочим, картину поставил Мартин Скорсезе.
Большой и добрый великан
Роальд Даль — великий сказочник, произведения которого как будто сразу писались, чтобы потом по ним кино снимали. В этом фильме, поставленном Стивеном Спилбергом, рассказывается о девочке Софи, подружившейся с Большим и добрым великаном. А потом они вместе отправились бороться с великанами злыми.
Бесподобный мистер Фокс
А в этой картине, тоже по книжке Даля, рассказывается о семействе лис и приключениях, которые они переживают, когда глава решает снова начать обворовывать соседние фермы. Снова — потому что он уже завязывал с этим делом, когда несколько лет назад мистер Фокс и его беременная миссис попались в ловушку.
Голос монстра
У романа, который лег в основу сценария картины, сложная судьба: его начала писать больная раком Шиван Дауд, а после её смерти работу над книгой продолжил Патрик Несс. Это история мальчика, чья мама, как и Шиван, заболела. Коннору пришлось рано повзрослеть и взвалить на себя гору проблем: отцу, у которого новая семья, не до него, мама без сил, одноклассники издеваются, а по ночам приходят кошмары. Но когда все стало совсем плохо, появился огромный монстр из старого тисового дерева. Он пришел, чтобы помочь.
Дневник слабака
В 2007 году писатель Джефф Кинни начал публиковать серию книг «Дневник слабака», построенных как дневник мальчишки, который перешел в среднюю школу. Главный герой его произведений — обычный школьник Грег Хеффли, попадающий в смешные и грустные истории. Он не школьная звезда, а очень даже наоборот. Книги сразу стали хитом продаж, потому что каждый, от мала до велика, увидел в Греге частичку себя, посмеялся, погрустил и понял, что нет ничего круче, чем быть обычным, но добрым и искренним. Про Грега сняли уже четыре фильма.
Чернильное сердце
«Чернильное сердце» — первая книга из трилогии немецкой писательницы Корнелии Функе и единственная, получившая адаптацию для кино. Звездный фильм немного напоминает картину «Джуманджи», только на этот раз в наш мир попадают персонажи книг, а не злодеи из настолки с кубиками и фишками.
Книга джунглей
На самом деле сборник рассказов «Книга джунглей» Редьярда Киплинга шире, чем мы привыкли считать. Например, в него входит произведение «Рикки-Тикки-Тави», которое не упоминается ни в классическом мультфильме студии Disney, ни в лайв-экшне 2016 года.
Рождественская история
Поди дай современному ребенку «Рождественскую песнь в прозе» Чарльза Диккенса, если и прочитает, то только на спор. А экранизацию Роберта Земекиса посмотрит с удовольствием. Главную роль в викторианской поучительной истории о старом и черством скупердяе Эбенезере Скрудже, ненавидящем радость и праздники, который в течение одной ночи меняется на всю оставшуюся жизнь, сыграл Джим Керри.
Том Сойер
Этот фильм, снятый по мотивам романа Марка Твена, получил свою первую награду еще до широкой премьеры. Вердикт звучал так: «В глазах жюри в этой картине есть всё, что должен иметь хороший фильм для детей и юношества».
Каникулы маленького Николя
Экранизация смешной книги «Малыш Николя» Рене Госинни, популярного французского писателя, который работает над комиксами об Астериксе. История создания книги началась еще в пятидесятые годы прошлого века, когда художник Жан-Жак Сампе стал рисовать смешные рисунки, а Рене Госинни решил писать к этим рисункам тексты. Получились рассказы-комиксы, главным героем которых стал мальчик Николя. В итоге, историй стало столько, что авторы начали объединять их в книжки.
Красавица и чудовище
Новая версия сказки рассчитана на подростков от шестнадцати лет, и это отличный способ приманить вредных детей к классике.
Приключения Паддингтона
Если взять любого британца за продолговатую пуговицу от дафлкота и спросить: «Кто самый лучший медведь в мире?», то он, не задумываясь, ответит: «Паддингтон!», потому что вырос, читая рассказы английского писателя Майкла Бонда, сочинявшего клевые истории о приключениях доброго перуанского медведя, переехавшего в Лондон. Из первого фильма серии вы узнаете все подробности его путешествия, как медвежонок нашел свою новую семью, и вдоволь посмеетесь и испереживаетесь. После кино вам обязательно захочется сварить апельсинового мармелада, как у Паддингтона.
Премию «Хьюго» часто называют «Оскаром» от мира литературной фантастики. Но в ней, в отличие от «Оскара», голосуют не только люди из книжной индустрии, а вообще все участники Worldcon — «Всемирной конвенции научной фантастики». Однако же в остальном аналогия вполне подходящая: это самая престижная англоязычная награда в своей сфере.
Если считать вместе с «Ретро-Хьюго», за всю историю премии награду за «лучший роман» получили семьдесят две книги. Из них мы сделали небольшую подборку самых важных, на наш взгляд, книг. В этом списке нет произведений, для прочтения которых нужно обязательное знание каких-то предыдущих книг из авторского цикла. Также здесь действует правило: от одного автора — только одна книга.
Vincent Di Fate
«451 градус по Фаренгейту», Рэй Брэдбери
Главный герой книги, Гай Монтэг — самый обычный американский пожарный. Правда, его страна превратилась в тоталитарную антиутопию, где запрещена вообще вся литература, а пожарных превратили в сжигателей книг. И Гайя это вполне устраивало — до тех пор, пока он сам не увлёкся чтением.
«451 градус по Фаренгейту» уже давно попал во всевозможные списки лучших антиутопий. И всё дело в том, что в отличие от многих других писателей, Брэдбери описывал свою антиутопию не как нечто отдалённое от современных ему реалий и идеологически, и по времени существования. Америка в его книге — современное западное общество, свернувшее к запрету всех книг буквально за считанные десятилетия. Правительство, постепенно вводило всё более сильную цензуру, чтобы не оскорбить какое-либо меньшинство — а население отвлекалось от всех проблем телевидением и другими развлечениями.
Комикс «451 градус по Фаренгейту»
«Страсти по Лейбовицу», Уолтер Миллер
Роман рассказывает историю монашеского ордена, пытающегося сохранить знания и технологии после ядерной войны. Действие разворачивается пятьсот, тысячу и полторы тысячи лет спустя катастрофы. История циклична, и за эти полтора тысячелетия успевают смениться новые Средневековье, Возрождение и эпоха Просвещения, за которые человечество так и не смогло побороть свою природу.
Это одно из ключевых произведений в жанре постапокалипсиса: без него, к примеру, Wasteland и Fallout были бы совершенно иными. Вместе с тем «Страсти по Лейбовицу» до сих пор не теряются на фоне других книг про постъядерный мир за счёт своей реалистичности, мрачности и необычной для жанра точки зрения на постапокалипсис.
«Человек в высоком замке», Филип Киндред Дик
Нацисткая Германия победила во Второй мировой войне и поделила весь мир между собой и союзниками. США разделили на несколько частей: Японии отошло западное побережье, немцам — восточное, а в Скалистых горах и на Среднем Западе объявили демилитаризованную зону.
События книги происходят в 1962 году в японской зоне оккупации. Третий Рейх охвачен борьбой за власть и обсуждением возможной ядерной бомбардировки своих союзников, из-за чего японцы пытаются поддержать более выгодную им фракцию. Американские предприниматели продают японским богачам поддельные произведения народного искусства. Популярен роман «И отяжелеет кузнечик» — альтернативная история про то, как Германия проиграла во Второй мировой.
Тех, кто начнёт читать «Человека в высоком замке» ради именно альтернативной истории, книга может разочаровать: в ней много исторических ляпов, мир проработан не слишком детально, а общий размах сюжета не шибко масштабен. Главное помнить, что это лишь фон для традиционной для автора темы иллюзорности реальности. И эту тему Филип Дик, как всегда, отрабатывает на все сто: к примеру, в этом мире гадание по Книге Перемен всегда даёт правильные ответы, а «И отяжелеет кузнечик» описывает не нашу реальность, а ещё одну альтернативную историю.
Карта раздела США между Японией и Третьим Рейхом
«Дюна», Фрэнк Герберт
Невообразимо далёкое будущее, в котором запрещены хоть сколько-то продвинутые компьютеры. Межзвёздные путешествия ведутся только при помощи мутантов-навигаторов. Для этого им нужно вещество под названием пряность, дарующее фактически экстрасенсорные способности.
Падишах-Император отправил Дом Атрейдесов управлять единственной планетой во вселенной, где производится пряность — важнейшее вещество во вселенной. И всё это часть одной большой интриги, проворачиваемой Харконненами — давними врагами Атрейдесов.
«Дюна» — одна из важнейших книг в истории фантастики. «Звёздные войны» — просто упрощённая версия «Дюны». Мироустройство Warhammer 40,000 постоянно напрямую отсылается к «Дюне». Фэнтезийные саги вдохновляются «Дюной» чуть ли не наравне с «Властелином колец»: от «Колеса Времени» до «Песни Льда и Пламени».
Случилось это из-за органичного смешения фэнтези и научной фантастики: поединки на ножах-крисах соседствуют с перелётами на космических кораблях, сюжет о становлении мессии переплетён с рассуждениями об экологии. А ближневосточная стилистика «Дюны» даже спустя полстолетия смотрится свежо на фоне большинства космоопер.
«Князь Света», Роджер Желязны
На далёкой планете экипаж земного корабля основал колонию. Инопланетян-аборигенов нарекли демонами и оттеснили глубоко в недра планеты. Офицеры корабля объявили себя богами и поселились в Небесном Граде, окружив себя всеми благами прогресса будущего. А малограмотных колонистов поселили в средневековых городах с кастовой системой, в которых запретили хоть какое-то развитие технологий. Всех недовольных подвергали реинкарнации в худшие варианты воплощений.
Но главный герой восстал против богов: он проповедовал буддизм в этой глубоко индуистской системе. Только так он мог вернуть веру в прогресс и организовать сопротивление узурпаторам, ведь по учению Будды спасение возможно и без поклонения богам.
Такого яркого и закрученного противостояния религий нет больше ни в каком другом романе-победителе премии «Хьюго».
Боги из Небесного Града
«Всем держаться Занзибара», Джон Браннер
Если раньше всё человечество можно было бы разместить на острове Мэн, то в мире романа для этого уже нужен втрое больший по площади Занзибар. Могущественные транскорпорации правят миром. Китай — главная экономическая сверхдержава. Европа объединилась в федерацию. США ведёт напряжённую борьбу с терроризмом. СМИ перегружают информацией население и насаждают постмодернистскую культуру потребления. Многие сферы жизни контролируют компьютеры.
Только в той реальности так и не появились Интернет и персональные компьютеры. Проблемой номер один объявили перенаселение, и чтобы это побороть, запретили заводить детей людям, больным гемофилией, дальтонизмом, шизофренией и другими заболеваниями, способными передаваться от родителей детям. Правительства почти целиком узаконили наркотики из-за повальной эпидемии депрессий. И в такой ситуации появился учёный, что предлагает генную инженерию для решения всех проблем человечества.
«Всем держаться Занзибара» 1968 года рекомендуется всем, кому любопытно прогностическое свойство фантастики. Несмотря на ряд неверно предсказанных деталей, в романе показана картина мира, крайне схожая с реальностью наших дней. Даже со временем появления первых генно-модифицированных людей Джон Браннер ошибся всего-то на восемь лет.
«Луна — суровая хозяйка», Роберт Хайнлайн
Некогда Луна была обычным местом ссылки для заключённых, откуда почти никто не мог сбежать: со временем организм человека целиком отвыкал от земной гравитации. Теперь же она превратилась в сырьевой придаток Земли, объявившей в своей колонии драконовские законы. Поэтому жители Луны стремятся к независимости.
Лучшая работа Хайнлайна, где в идеальных пропорциях смешаны все любимые темы автора: от социального устройства необычного общества до детального описания войны с метрополией.
Самый специфический перевод этого романа на русский — «Луна жёстко стелет» Щербакова. В его варианте получилось произведение, до краёв заполненное феней.
– Он меня подпоил какой-то мразью.
– Не мразью, а сранью, сударыня. Будем блюсти чистоту языка. Имеются ли у вас фингалы, покусатости или порватости, каковые вы могли бы предъявить общественности?
«Левая рука Тьмы», Урсула Ле Гуин
Лига Миров направила на вечно заснеженную планету Гетен своего посланника. Его задача — подписать договор с местными жителями о вступлении в Лигу. Гетенианцы внешне неотличимы от людей, но некоторые их особенности усложняют и без того трудную миссию посла. Гетенианцы не знают, что вообще такое «полёт»: на их планете нет ничего того, что могло бы летать. И ещё все гетенианцы — гермафродиты, не имеющие предрасположенности ни к «женской», ни к «мужской» роли, а их сексуальная активность проявляется только несколько дней в цикле, примерно равном земному лунному месяцу.
Здесь по полной проявляются умение Урсулы Ле Гуин моделировать чуждые нам культуры довольно похожих на нас инопланетян. Всю книгу главному герою придётся проходить через политические интриги и налаживать взаимопонимание с непривычной для людей психологией.
«Мир-Кольцо», Ларри Нивен
В далёком будущем в космическую экспедицию отправились бывалый космический пилот, обычная безработная с Земли, воинственный кзин, напоминающий антропоморфного тигра, и трусливый двухголовый пришелец-кукольник. Цель их путешествия — загадочный Мир-Кольцо, самая большая искусственная конструкция во вселенной. Неизвестно, кто его построил — но эти таинственные пришельцы успели населить Мир-Кольцо самыми странными созданиями.
«Мир-Кольцо» — чуть ли не идеальный научно-фантастический приключенческий роман. Интереснейшие описания инопланетных рас сменяются детальным описанием технического устройства Мира-Кольца. Герои встречают множество опасностей, вроде солнечников — растений, научившихся отражать свет настолько хорошо, что в не особо солнечный день небольшой луг таких цветов может сжечь звездолёт.
О влиятельности книги говорит хотя бы тот факт, что пилот Луис Ву и кзин Говорящий с Животными скорее всего послужили прототипами Хана Соло и Чуббаки.
«Сами боги», Айзек Азимов
В XXII веке люди наладили связь с пришельцами из параллельной вселенной, чтобы обменивать стабильный вольфрам-186 на нестабильный плутоний-186. Всё это обеспечило обе цивилизации почти бесконечным источником энергии. Но через некоторое время выяснилось, что этот процесс угрожает жизни и на Земле, и в другой реальности.
Одна из лучших работ Азимова, в которой он в привычном для себя стиле исследовал проблемы научно-технического прогресса и столкновения человечества с неизвестным. Приятным бонусом идут описания быта трёхполых жителей параллельной вселенной с чуждой землянам культурой.
«Свидание с Рамой», Артур Кларк
В сторону Солнца движется гигантский цилиндрический космический корабль. Земным исследователям удалось раскрыть его и увидеть на его внутренней стороне громадное пространство со всеми условиями для жизни: светом, кислородом, океанами и даже примитивными формами жизни. Корабль ремонтируют роботы, настроенные на автоматические работы. Но самих создателей корабля нигде не удаётся найти. Учёные недоумевают: так что же это всё значит?
«Свидание с Рамой» — один из образцов твёрдой научной фантастики, способной создать атмосферу одной большой загадки, вставшей перед человечеством.
«Нейромант», Уильям Гибсон
Кейс — высококлассный хакер, «ковбой» виртуальной реальности. Он попытался обмануть своих работодателей, за что поплатился: ему ввели микотоксин, блокирующий подключение нервной системы к киберпространству. Кейс не мог жить без виртуальной реальности, поэтому начал всё сильнее опускаться на самое дно, «закидываясь» всё более тяжёлыми наркотиками и ведя всё более маргинальный образ жизни. И однажды ему предложили одно дело, за выполнение которого пообещали вернуть в ряды «ковбоев».
История похождений Кейса — одна из влиятельнейших книг в истории фантастики. Она окончательно сформировала новую эстетику, лёгшую в основу киберпанка. Герои романа — хакер-маргинал, проститутка с киберимплантами и сумасшедший садист-жертва атомных бомбардировок. Путешествуют они по миру недалёкого будущего, превратившемуся из-за высоких технологий в ещё большую помойку, чем прежде. Миром «Нейроманта» правят государства и транскорпорации, которым глубоко плевать на жизни обычных людей.
Но самое главное, «Нейромант» всем запомнился своим литературным стилем. Технологии в мире «Нейроманта» не только не упростили быт, как в фантастике Азимова и Кларка — машины вообще превратили жизнь людей в нечто сюрреалистическое. Повествование ведётся со стороны человека, которого практически поглотил безумный поток технологий.
«Гиперион», Дэн Симмонс
Дэн Симонс взял чуть ли не все самые главные темы и направления фантастики XX века и объединил в «Гиперионе» самым причудливым образом. Во многом такое позволила провернуть структура книги: роман состоит из шести новелл, рассказанных паломниками на пути к таинственному и зловещему Шрайку, способному выполнить одно-единственное желание.
Каждая новелла внутри романа — о чём-то своём. История священника выполнена в стиле «научных романов» про путешествие в неизведанные уголки планеты, заполненные жуткими тайнами и населённые странными племенами. Рассказ полковника — классическая космическая боевая фантастика. Поэт рассказал новеллу, полную авантюр, юмора и наркотиков, как в самых китчевых романах «новой волны». Новелла учёного — история, полная психологизма и религиозных вопросов. Главы, посвящённые детективу — киберпанк в своём самом каноничном проявлении. Рассказ консула — мелодраматичная история любви в мире космических путешествий.
И какими бы разными не казались эти новеллы — все они составляют одну цельную картину гигантского мира, в котором есть место и огромным деревьям-звездолётам, и поэту Джону Китсу, воскрешённому ИИ, и много ещё чему.
Хотя и сам по себе «Гиперион» оставляет восторженные впечатления, всё же рекомендуется сразу же после него прочесть продолжение — «Падение Гипериона». По сути они — одна большая книга, которую поделили две части.
«Алмазный век, или Букварь для благородных девиц», Нил Стивенсон
В будущем нанотехнологии обеспечили нуждающихся всем необходимым и устроили небывалый технологический скачок. Однако общество в таких условиях предпочло обратиться к прошлому. Государства разделились на общины, объединённые по тому или иному признаку. Крупнейшие из них — Новая Атлантида, живущая укладом викторианской Англии, Ниппон, вернувшийся к традиционной японской культуре, и конфуцианский Хань. И в этом мире к девочке из бедной семьи попал уникальный справочник, позволяющий из кого угодно воспитать лидера.
«Алмазный век» — блестящее сплетение идей посткиберпанка со стимпанком, заполненное интересными авторскими идеями. Например, несмотря на небывалые технологии, тут можно легко встретить людей, предпочитающих передвигаться на улицах исключительно на лошадях. Правда они механические, и их можно почти мгновенно свернуть в лёгкий чемоданчик.
«Американские боги», Нил Гейман
Парень по кличке Тень отсидел в тюрьме и, освободившись, нанялся работать на мистера Среду — престарелого мелкого мошенника. На самом деле этот старик — скандинавский бог Один, перебравшийся на Американский континент, как и все остальные боги. И он начал войну с новыми американскими богами технологий, брендов и СМИ. Борьба идёт за людскую веру, ведь чем больше людей верит в бога, тем он сильнее. А без веры бог умирает.
Несмотря на масштаб темы, Нил Гейман показывает богов приземлённо, чему способствует их образ жизни. Из-за нехватки веры боги вынуждены работать как самые обычные люди — в такси, в казино, на скотобойнях. Но Тень, с точки зрения которого рассказывается история, всё равно вынужден жить по их законам. Перестав понимать, что вообще происходит, он начинает следовать законам мифологии и логике сна.
Тень и Чернобог Сериал «Американские боги»
«Джонатан Стрендж и мистер Норрелл», Сюзанна Кларк
Начало XIX века. В Англию вернулась магия благодаря двум людям: мистеру Норреллу и его молодому ученику Джонатану Стренджу. И с помощью волшебства им придётся решать проблемы, связанные с новым для них миром магии, фейри и Короля-Ворона. Кроме того, в привычной для них реальности во всю идут Наполеоновские войны.
Самое примечательное в этом романе то, что он написан в стиле английских писателей XIX века: Чарльза Диккенса, Джейн Остен и Джорджа Мередита. И стилизация эта настолько удачна, что многие рецензенты называли «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» великолепным историческим романом, почти не упоминая фэнтезийные элементы. Магия там показана предельно буднично: в правительстве принимают законодательные акты о магии, а на войне самое полезное применение колдовства — создание дорог для армии.
Джонатан Стрендж и мистер Норрелл Из одноимённого сериала
Конечно же этот список довольно краток — его можно и нужно продолжить в комментариях, изучив предварительно весь список «Хьюго». Что бы вы посоветовали обязательно прочитать? Расскажите, обсудим.
На днях канал CW объявил о грядущем закрытии сериала «Сверхъестественное» после 15 сезона. Создатели долгое время не решались закрыть шоу, поскольку даже спустя 14 лет после премьеры оно оставалось более популярным, чем другие проекты канала.
Для тех, кто неравнодушен к «Сверхъестественному», мы собрали несколько книг и циклов, которые придутся по вкусу его поклонникам.
Джейсон Арнопп — «Последние дни Джека Спаркса»
С самого начала романа известно, что Джек Спаркс умер, пока писал эту книгу. Он был блогером и журналистом, ярым борцом со лженаукой и паранормальщиной… до тех пор, пока сам не стал свидетелем сверхъественных событий. Автор мастерски использует принцип «ненадежного рассказчика», когда читатель видит несколько точек зрения, до последнего непонятно, кто говорит правду.
С сериалом «Сверхъестественное» книгу роднит атмосфера мистики и хоррора, которой отличались ранние сезоны, а также яркие образы харизматичных героев, пусть и не всегда приятных. Кроме того, согласно ранним идеям авторов «Сверхъестественного», его героями должны были стать именно журналисты, и лишь потом им на смену пришли братья-борцы с нечистью.
Кевин Хирн — «Хроники железного друида»
Действия цикла Кевина Хирна разворачивается в наше время, главным героем выступает Аттикус О’Салливан — последний друид, возраст которого исчисляется парой тысячелетий. Это не мешает ему выдавать себя за немного странного ирландского паренька, спокойно жить в американской глубинке и держать магазин оккультных товаров. Но все это — только до поры до времени. Пока ему не приходится вступить в противостояние со старым врагом, попутно нажив себе немало новых. На протяжении цикла Аттикус сталкивается с ведьмами, вампирами, древними божествами и другими сверхъестественными созданиями, жаждущими его смерти.
Со «Сверхъестественным» у «Хроник железного друида» прослеживается общий приключенческий дух, юмор, постоянные столкновения героев с нечистой силой в любых ее проявлениях, а также тема приближающегося конца света.
Бенедикт Джэка — «Алекс Верус»
Алекс Верус — маг-недоучка, который давно должен был быть мертвым, но по счастливому стечению обстоятельств выжил. Он поселился в Лондоне, где в тайне от обывателей обитают маги и сверхъестественные создания. У Веруса уникальный дар: благодаря таланту к предвидению он может «проматывать» версии ближайшего будущего и тем самым просчитывать правильный порядок действий в сложных ситуациях. Неудивительно, что человек с таким даром будет востребован у самых разных магических фракций Лондона — даже если в душе они его сильно презирают.
Как и «Сверхъестественное», серия об Алексе Верусе полна головокружительных приключений, интриг и столкновений со сверхъестественным.
Джим Батчер — «Досье Дрездена»
Джим Батчер написал, пожалуй, эталонную историю про детектива-волшебника. Гарри Дрезден помогает чикагской полиции расследовать преступления, в которые нередко оказываются вовлечены представители магического мира. Мать Гарри была сильной волшебницей и погибла, когда он был еще маленьким. В 11 лет он открыл в себе магические способности, и его дядя хотел забрать его на специальное обучение. Отец был против, и тогда дядя убил его. Гарри узнал всю правду об этом, лишь когда вырос — и отомстил.
Как и братья Винчестеры, Гарри постоянно сует нос не в свои дела, балансирует на грани смерти и отстаивает справедливость. Кроме того, подобно телесериалу, цикл «Досье Дрездена» по ходу развития заметно прибавляет в эпичности.
Терри Пратчетт, Нил Гейман — «Благие знамения»
Городское юмористическое фэнтези, сюжет которого закручен вокруг скорого пришествия Конца света. Ангел Азирафель и демон Кроули так давно обитают на Земле, что сильно притерлись к людям и их миру. Попрощаться с жизнью на Земле? Нет, уж лучше объединиться и совместно остановить предначертанный Армагеддон.
Герои «Сверхъестественного» тоже регулярно предотвращают Конец Света, да и обилие юмора роднит сериал и книгу.
итн
5 лет назад 
Помощь в поиске книги по описанию
Помощь в поиске книги по описанию
Огненная ведьма. После предательства матери и жениха прошла инициацию
Ищу книгу
Ее предала мать и жених, произошла инициация. Она стала огненной ведьмой (помоему Элис). уехала на отдых и там встретила мага ведущего раследование ("Крылатый " или Роман Логинов)
Ее предала мать и жених, произошла инициация. Она стала огненной ведьмой (помоему Элис). уехала на отдых и там встретила мага ведущего раследование ("Крылатый " или Роман Логинов)
Zuzell
5 лет назад Помощь в поиске книги по описанию
Помощь в поиске книги по описанию
Ведьме смертную казнь заменили домашним арестом
Ищу книгу
Она ведьма. Ее судили и смертную казнь заменили домашним арестом, но в ее доме живёт бывший военный оборотень, он чем то болен.Под страхом смерти ей нельзя колдовать. Они поначалу ненавидели друг друга. Она пытается его вылечить тайно прибегает к магиии. Он подозревает, что она начала пользоваться магией. И когда приходит проверка, он ее покрывает. Постепенно они влюбляются друг в друга. Конечно она его вылечит. Подскажите кто автор и название книги.
Она ведьма. Ее судили и смертную казнь заменили домашним арестом, но в ее доме живёт бывший военный оборотень, он чем то болен.Под страхом смерти ей нельзя колдовать. Они поначалу ненавидели друг друга. Она пытается его вылечить тайно прибегает к магиии. Он подозревает, что она начала пользоваться магией. И когда приходит проверка, он ее покрывает. Постепенно они влюбляются друг в друга. Конечно она его вылечит. Подскажите кто автор и название книги.
Новый роман Стивена Кинга, новеллы от автора «Второй жизни Уве» и комикс про Эдварда Мунка.
Художественная литература
1. «Чужак», Стивен Кинг
В маленьком тихом городке Флинт-Сити произошло жестокое преступление — убит одиннадцатилетний мальчик. Все свидетели указывают на тренера молодёжной бейсбольной команды, преподавателя английского и примерного семьянина Терри Мейтленда.
Но у подозреваемого есть алиби — он в это время находился в другом городе. Офицеру полиции и частному детективу предстоит разобраться: дело в фальшивом алиби или же действительно в городе происходят сверхъестественные события.
Стивен Кинг продолжает выдавать новые произведения одно за другим. Роман «Чужак» необычно сочетает в себе разные жанры, над которыми автор работал раньше. Так, первая половина произведения скорее напоминает детектив «Мистер Мерседес», но потом в дело вступает любимый кинговский мистицизм, да ещё и с отсылками к другим книгам писателя.
2. «Джейн, анлимитед», Кристина Кашор
В жизни юной Джейн мало радостных событий. Её выгнали из колледжа, а тётя, когда-то заменившая героине мать, пропала в антарктической экспедиции. Но вскоре Джейн встречает состоятельную Киран Трэш, которая приглашает её провести Праздник весны в таинственном фамильном поместье. Когда-то именно об этом месте Джейн рассказывала тётя. Девушка соглашается, и эта поездка становится новой главой в её жизни.
Кристина Кашор прославилась на весь мир после выпуска дебютного романа «Одарённая», моментально ставшего бестселлером. В новой книге автор не изменяет своему привычному стилю, сочетая трогательное и эмоциональное повествование в духе young adult с мистическими элементами и лёгким фэнтези.
3. «Испытание славой», Джен Калонита
Серия «Сказочная исправительная школа» продолжается. После победы над колдуньей Альвой главная героиня первой книги — юная Джилли — превратилась из мелкой воровки в любимицу всего королевства Чароландия. Но злодейка планирует вернуться и уже шпионит за учениками Сказочной исправительной школы.
Лёгкие сказки от Джен Калониты уже стали бестселлерами The New York Times. Её книги, написанные очень простым и приятным языком, позволяют отвлечься от ежедневных проблем и вместе с юными героями окунуться в мир магии и волшебства.
4. «Восемь гор», Паоло Коньетти
Замкнутый Пьетро живёт в большом городе. Его мама работает в медицинской консультации на окраине Милана, а отец — химик и просто очень ответственный человек. У родителей Пьетро есть одна общая страсть — горы, где они когда-то встретились и полюбили друг друга. И там же произошла трагедия в их жизни.
В своём дебютном романе Паоло Коньетти предлагает несколько иначе взглянуть на Италию. Большинство писателей привыкли показывать эту страну через городскую суету и маленькие улочки. А в книге «Восемь гор» автор отправляется вместе с героями в Альпы и рассказывает историю взросления, узнавания себя и настоящей дружбы. Книга уже стала бестселлером во многих странах и получила множество литературных наград. Сам же Коньетти называет её частичной автобиографией.
5. «У нас все дома», Орели Валонь
Престарелый мизантроп Фердинанд переезжает в новый дом, где пожилые сплетницы тут же дают ему прозвище «тип с мутным прошлым». Он не планирует общаться с соседями, однако вскоре в его дверь буквально врывается одиннадцатилетняя девочка. И именно она помогает пожилому нелюдимому Фердинанду выбраться из жизненного тупика.
Не будучи уверенной в своём таланте, молодая француженка Орели Валонь не стала сразу отдавать роман «У нас все дома» в издательство, а выложила его в интернет. И уже после массовой популярности в Сети книга пошла в печать, а в 2017 году Валонь вошла в пятерку самых читаемых авторов Франции. Сейчас «У нас все дома» издают в десятках стран миллионными тиражами.
6. «Биография любви», Цруя Шалев
Главная героиня книги всегда мечтала о простых вещах: защитить диссертацию, родить ребёнка, купить квартиру и ужинать в ней с любимым мужем. Она не мыслила ни о чём, кроме хорошей карьеры и семейного благополучия. Но встреча с другом отца разрушила все планы. Вспыхнула страсть. Правда, мужчине нужна только телесная близость, а вот девушка всерьёз влюбилась.
Знаменитый роман Цруи Шалев написан уже больше 15 лет назад. Он давно признан мировым шедевром и входит в число 20 лучших романов за последние 40 лет по версии журнала «Шпигель». В 2007 году вышла экранизация этой книги, известная в России как «Любовная жизнь». Но сам роман на русский официально переводят впервые.
7. «Пой, даже если не знаешь слов», Бьянка Мараис
Девятилетняя Робин растёт в благополучной белой семье в Йоханнесбурге, а темнокожая мать-одиночка Бьюти пытается растить троих детей. Казалось бы, их жизни не должны пересекаться. Но протесты школьников против апартеида меняют жизнь обеих героинь. Робин и Бьюти оказываются в одном доме, а их судьбы тесно переплетаются.
Главы книги написаны поочерёдно от лица каждой из героинь, что делает повествование более ярким и необычным. А сюжет сочетает в себе непредсказуемые повороты, историю взросления в духе «Убить пересмешника» Харпер Ли и небольшой экскурс в историю ЮАР.
8. «Я слежу за тобой», Тереза Дрисколл
Однажды Элла Лонгфилд ехала в поезде. К двум её симпатичным попутчицам подсели молодые люди и начали флиртовать с ними. А потом Элла услышала, что юноши только сегодня вышли из тюрьмы. Героиня не решилась сказать об этом девушкам, а на следующий день прочитала в газете, что одна из них бесследно исчезла. Спустя год её так и не нашли, а Элле стали поступать письма с угрозами.
Тереза Дрисколл утверждает, что идея будущего бестселлера зародилась прямо из жизни: она действительно встретила в поезде только что освободившихся из тюрьмы молодых людей. К тому же в руках у них были странные чёрные мешки. Неизвестно, правду ли говорит автор, но её книга вышла действительно очень живой, будто списанной с реальности.
9. «Три новеллы», Фредрик Бакман
Три небольшие истории от знаменитого автора книги «Вторая жизнь Уве». Первая из них — «Сделка всей жизни» — рассказывает о сложном выборе. Для спасения чужой жизни человеку приходится отказываться не только от своего будущего, но и от прошлого.
«И с каждым утром дорога домой становится всё длиннее» рассказывает, каково это — утратить память о себе и близких. А «Себастиан и тролль» — сказка для взрослых про детскую хрупкость и уязвимость.
Как и в своих более объёмных произведениях, Фредрик Бакман говорит простыми словами о смысле жизни, течении времени и смерти. И делает это с лёгким юмором и живой теплотой. Серьёзные темы здесь соседствуют с шутками, а драма — со сказкой.
Нон-фикшен
10. «Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться», Дэйв Ицкофф
Близкий друг Робина Уильямса и его семьи рассказывает самую полную и подробную биографию знаменитого комика. Обладатель «Оскара» и шести «Золотых глобусов» был известен буквально каждому поклоннику кино. И тем более неожиданным стало его самоубийство в 2014 году.
Дэйв Ицкофф пытается найти баланс между дружеской привязанностью к Уильямсу и попыткой объективно рассказать историю артиста. Книга посвящена не только его достижениям, но и борьбе с депрессией и проблемами, связанными с массовой популярностью.
11. «Карта Вселенной. Главные идеи, которые объясняют устройство космоса», Приямвада Натараджан
Астрофизик Приямвада Натараджан в буквальном смысле создает карту Вселенной — она рассказывает о схемах распределения тёмной материи и об открытиях, изменивших наше представление о космосе. Также она простыми словами объясняет различные радикальные теории, которые пока что даже в научном сообществе многие принимают в штыки.
В эпоху новейших знаний и технического прогресса представление человечества о космосе постоянно меняется. Но всё же мало кто пытается рассказать об образовании чёрных дыр, облаках тёмной материи и расширении Вселенной. А тем более так, чтобы это понял простой читатель.
12. «Мунк», Стеффен Квернеланн
Биографиями знаменитых художников уже никого не удивить. Но Стеффен Квернеланн решил рассказать о жизни Эдварда Мунка в формате комиксов. Причём основывался он на заметках самого художника и свидетельствах его современников.
Мунка привыкли считать голодающим и затравленным безумцем, забывая о его чувстве юмора и оптимизме. И яркий комикс, над которым автор работал семь лет, должен напомнить читателям о настоящем характере художника. К тому же это просто интересный графический роман.
История цензуры, в особенности в России, порой читается как неплохой роман. Если тотального контроля, например, над мыслями, достичь пока невозможно, то контролировать, скажем, круг чтения очень даже можно. И довольно часто читатели, взяв в руки книгу, даже и не подозревают, что читают не совсем то, что писал автор. В нашем обзоре вспоминаем книги, по разным причинам «отредактированные» цензурой в разных странах.
«Солярис» (1960) Станислав Лем
Претензия цензоров: слишком много мистики и философии!
Перевод Дмитрия Брускина стал наиболее известным переводом знаменитого романа, и именно он натолкнул Андрея Тарковского на мысль снять экранизацию книги Лема – от которой автор, к слову, был не в восторге. Но он же является и самым неполным из существующих: при издании в 1961 году из текста были выброшены многие страницы, показавшиеся цензорам чересчур затянутыми и философскими. Так, в финальном монологе герой Келвин говорит об Океане как о «Боге, ограниченном в своем всеведении, всесилии», который ошибается в предсказаниях будущего своих начинаний. Вся эта мистика оказалась чужда цензорам и была благополучно выкинута наряду с философскими размышлениями героев. Впрочем, полный перевод романа за авторством Гудимовой и Перельмана появился еще в 1976 году, но в большинстве постсоветских изданий и посейчас чаще печатается перевод Брускина – то ли как более удачный с точки зрения языка, то ли по каким-то иным причинам.
«Хижина дяди Тома» (1852) Гарриет Бичер-Стоу
Религиозная пропаганда!
Пострадала от советской цензуры и книга, согласно легенде вызвавшая в США войну за освобождение негров – судя по всему, здесь редакторов смутило обилие религиозных сцен. Если учесть, что главный герой – богобоязненный человек, к концу романа даже обретающий черты Христа, это неудивительно, однако в некоторых советских изданиях книги ряд «религиозных» сцен был опущен то ли по соображениям динамики, то ли чтобы не допустить излишней «пропаганды». Конечно, те, кто читал в детстве «урезанную» и более динамичную версию, предпочтут ее, однако несомненно и то, что знакомство с произведениями мировой литературы не должно зависеть от цензора. Кстати, на родине книгу тоже встретили неоднозначно: в рабовладельческих штатах писательницу обвинили в клевете, кто-то прислал ей посылку с отрезанным черным ухом, а в XX веке маятник качнулся в обратную сторону. И «Томами» среди черного населения начали называть тех, кто не был готов бороться против сегрегации с оружием в руках. Впрочем, там до цензурирования книги дело пока еще не дошло.«Маленький оборвыш» (1866) Джеймс Гринвуд
Несоответствие идеологии!
«Заголовок книги несколько уколол меня, но первая же страница вызвала в душе улыбку восторга, – так с этой улыбкою я и читал всю книгу до конца, перечитывая иные страницы по два, по три раза», - писал Максим Горький о книге «Маленький оборвыш». Книга неоднократно переиздавалась и в советское время, вот только и первая и последняя фразы книги были не теми, что читал Горький. «Мне было шесть лет. Моя мать умерла, отец женился на другой», - так начинается «советский текст», из которого были выкинуты сразу шесть первых глав экспозиции – о смерти матери будущего оборвыша и появлении мачехи по имени миссис Берк. Но если решение выкинуть экспозицию ради динамики еще можно было объяснить, то финал подвергся переработке по совсем другим причинам. В оригинале герой книги Джим Бализет получает воспитание в школе для малолетних преступников, а позже переселяется в Австралию, где наживает богатство и становится «счастливым человеком» – понятно, что для советской цензуры подобное было попросту неприемлемо. Поэтому в советской версии герой становится маленьким рабочим и выражает надежду на то, что «мы когда-нибудь добьемся лучшего будущего для всех больших и маленьких оборвышей, которые с самого раннего детства не знают ни ласки, ни радости». Какая из двух версий лучше? Вопрос философский.«Гаргантюа и Пантагрюэль» (1533-1564) Франсуа Рабле
Явно не для детей!
Пожалуй, в данном случае корректнее говорить не столько о цензуре, сколько об обработке: в первые десятилетия советской власти, да и позднее, тема знакомства читателя с лучшими образцами мировой литературы была весьма популярна. Одним из ярчайших примеров такого знакомства стала обработка легендарной книги Франсуа Рабле, сделанная Николаем Заболоцким. И если антиклерикальный пафос был как нельзя кстати в стране победившего атеизма, то соленый юмор автора, в первых же строках именующего читателей «достославными пьяницами и досточтимыми венериками» – совершенно нет. Поэтому Заболоцкий выкинул или существенно смягчил массу этих и других шуточек и подробностей, либо замедляющих действие, либо просто не предназначенных для детских ушей. Обработка получилась настолько удачной, что книга выдержала четыре издания только при жизни Заболоцкого, а одним из восторженных ее читателей был поэт Яков Хелемский, в советское время писавший песни для Марка Бернеса, а впоследствии основавший издательство АСТ.
«Приключения Гекльберри Финна» (1884) Марк Твен
Ура политкорректности!
Однако книги на свое усмотрение «корректировала» не только советская цензура. Книгу, в центре которой оказываются «юный пария» Гекльберри Финн и его товарищ по несчастью, беглый негр Джим, в США запретили уже через год после выхода в свет – одним не понравился якобы неправдоподобно благородный негр, а другим не по вкусу пришелся разговорный язык и «огромное количество вульгарной лексики», так что в 1930-е годы даже появились издания, в которых текст был переписан «правильным» языком, а непристойные, по мнению некоторых, эпизоды попросту выкинуты.В 80-е годы тренд изменился – ряд школ в США и Великобритании исключили книгу из школьных библиотек, назвав ее «наиболее вульгарным проявлением расизма из всех известных». Да, расистские фразочки в речи Гека действительно есть, однако не стоит забывать, что черных считали людьми «второго сорта» не только во времена Марка Твена, но и добрых 70 лет спустя. А с избранием президентом США Барака Обамы роман стал сильно огорчать чернокожих – слово «негр» (nigger), которое во времена написания не считалось оскорбительным, стало можно использовать только самим неграм, и исключительно как ругательство. Поэтому в 2011 году издательский дом NewSouth Books повсеместно заменил слово «негр» в романе на «раб» (slave), по сути, плюнув на волю автора. В еще одной пародийной адаптации слово «негр» заменили на «хипстер» – и русскому читателю это напоминает известную юмореску Аркадия Арканова о бухгалтерах. «Когда мне сказали, что в этой стране есть штат, где хипстеру разрешено голосовать, я решил, что никогда больше не проголосую… Я говорил людям, что эти хипстеры должны продаваться на аукционах». Интересно, кого в следующий раз оскорбит главный роман Америки?
«451 градус по Фаренгейту» (1954) Рэй Брэдбери
Слишком грубый язык!
На родине роман Брэдбери вышел в 1953 году, а годом позже был удостоен премии Американской академии искусств и литературы. Однако, как и в случае с книгой Твена, у романа были не только поклонники: в 1967 году издательство Ballantine Books выпустило специальное издание книги для средних школ. В романе было изменено свыше 75 фраз, чтобы исключить любимые Брэдбери ругательства вроде «damn», «hell» и упоминание абортов. Еще несколько фрагментов книги были переписаны, но поскольку мало кто читал оригинальную версию, внимания на это никто не обратил. Какое-то время эта «сокращенная версия» выходила одновременно с полной, а с 1973 по 1979 год и вовсе заменила оригинал, благо сам автор ничего не подозревал. Однако в 1980 году на сокращения обратил внимание друг писателя, и Брэдбери потребовал прекратить публикации сокращенных версий. Идти против воли знаменитого уже писателя издатель не посмел, и полная версия книги была восстановлена в правах.«Цветы зла» (1857) Шарль Бодлер
Гнусность и непотребство!
17 мая 1819 года во Франции был принят закон, предусматривавший санкции «за любые оскорбления общественной и религиозной морали и добрых нравов». Одной из жертв этого закона стал Шарль Бодлер и его сборник стихов «Цветы зла» – первое издание книги вышло 25 июня 1857 года, а уже 5 июля в газете «Фигаро» появилась статья, автор которой разругал ряд стихотворений книги, в которых, по его словам, «гнусное соседствует с непотребным, а отвратительное – с мерзким». А в Главное управление общественной безопасности поступил доклад, утверждавший, что сборник «Цветы зла» содержит «вызов законам, охраняющим религию и мораль». 7 июля начался суд, на котором поэта обвинили в богохульстве и нарушении норм общественной морали, приговорили к выплате штрафа и потребовали исключить из книги шесть самых «непристойных» стихотворений – «Лесбос», «Проклятые женщины», «Лета», «Слишком веселой», «Украшения», «Метаморфозы вампира». Второе издание книги вышло без этих стихов, и запрет на их публикацию был отменен только в 1949 году. Честно говоря, воспевание Лесбоса, садомазохизма и некоторая физиологичность описаний действительно может обескуражить читателя, но, с другой стороны, чем запрещенные стихи отличаются от вполне «классического» стихотворения «Падаль»? Принято считать, что Бодлер первым показал красоту безобразного, и если уж исповедовать этот принцип, то следовать ему до конца.
«Обитаемый остров» (1969) Аркадий и Борис Стругацкие
Как хочу, так и ворочу!
Одна из самых известных книг братьев Стругацких была изначально задумана как «бездумный, безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеи роман», однако даже развлекательный характер не спас авторов от придирок. Помимо почему-то не понравившихся цензорам слов «родина», «патриот» и «отечество», от авторов потребовали убрать все намеки на реалии СССР и прежде всего русские имена. Таким образом Максим Ростиславский стал Максимом Каммерером, Павел Григорьевич превратился в Рудольфа Сикорски, а Неизвестные Отцы, Папа, Свекор и Шурин были переименованы в Огненосных Творцов, Канцлера, Графа и Барона. Всего же в текст, по подсчетам авторов, было внесено 896 поправок.Впрочем, некоторые из них пошли книге на пользу: «воспитуемые» вместо первоначальных «заключенных», и изначально капитан, а ныне ротмистр Чачу создали особый колорит, и в авторских редакциях, вышедших в постсоветское время, были оставлены в неприкосновенности. Остались прежними и имена героев: разъяснять, почему в советское время они именовались по-другому, у авторов, очевидно, не было ни сил, ни желания.
«Старик Хоттабыч» (1938) Лазарь Лагин
Несовременно!
Впервые повесть-сказка Лазаря Лагина публиковалась еще в 30-е годы и была немного не той, какой мы ее знаем по замечательному фильму 50-х годов. Достаточно сказать, что вместо «трах-тибидох» Хоттабыч произносил куда более головоломное «леходидиликраскало», а одним из противников героев был «бывший частник» – спекулянт Хапугин. В 1940 году, сразу по выходе отдельным изданием книга стала бестселлером, однако вскоре была предана забвению на добрые 16 лет.В 50-е годы цензоры потребовали от Лагина переработать книгу в соответствии с современными реалиями, а после того, как он отказался, сделали это сами. В итоге ряд «чудес» Хоттабыча был сокращен или, напротив, дополнен (что, впрочем, пошло скорее на пользу), идеологии стало несколько больше (в частности, место Хапугина занял американский мистер Вандендаллес), рассказ о продаже Жени Богорада в рабство, в оригинале опущенный, сперва превратился в разговор с работорговцем, а затем – во всем известное «Хинди-руси-бхай-бхай». «Новая редакция книги устраивала всех, кроме автора», - отмечает дочь писателя Наталья Лагина: первоначальный текст, обнародованный только в 1980 году, теперь печатается в большинстве постсоветских изданий как наименее идеологизированный. Увы, привыкшие к изданиям 50-х с грустью вспоминают Гогу Пилюкина и некоторые другие отличия последующей версии от первоначальной – и, кстати говоря, в некоторых иллюстрированных изданиях изображены не совсем те герои, что действуют в первоначальной авторской редакции. Может быть, следовало бы выпустить все три версии повести под одной обложкой?..
«Двенадцать стульев» (1927) Илья Ильф и Евгений Петров
Слишком длинно и с нежелательными намеками!
Книга Ильфа и Петрова известна не менее, если не более «Старика Хоттабыча», но и у нее, как выяснилось, был свой «роман с цензурой». Помимо «канонических» сорока глав в романе насчитывалось еще как минимум три главы, две из которых были посвящены дореволюционному прошлому предводителя дворянства, а еще одна продолжала высмеивать литературных халтурщиков во главе с незабвенным Ляписом-Трубецким. Помимо этого, с течением времени из текста «вылетели» целые абзацы и даже страницы, включая подробности афер отца Федора и господина Коробейникова, злоключений концессионеров в Москве и на Волге и другие идущие и не идущие к делу мелочи. Не будем забывать, что роман писался довольно лихо и весело, и его авторам не могла не прийти в голову мысль посмеяться не только над «последышами старого мира», но и над своими же современниками вроде Маяковского и Катаева, а заодно и «пустить в дело» приметы и факты описываемого времени. Увы, некоторые из этих «примет» резко устарели уже через несколько лет, и авторам пришлось поспешно от них избавиться – вероятно, по требованию цензоров. Попутно авторы избавились и от сомнительных шуточек типа «Мочеизнуренков», а также от глав и эпизодов, которые, надо признаться, явно замедляли ход действия и мало что добавляли к выписанным характерам. Само собой, ознакомиться с выброшенными из текста главами любопытно, даже если вы не текстолог, а некоторые подробности могут быть интересны и тем, кто знает канонический текст наизусть. И все же это тот случай, когда цензура подействовала не то чтобы благотворно, но заставила авторов более требовательно отнестись к произведению.Пора уже положить конец чувству неловкости, когда в случайном разговоре в кругу друзей вы оказываетесь единственным, кто не читал Голдинга или Харпера Ли.
Долой смущение! Узнавать новое никогда не поздно. Вперед!
⠀
"Цветы для Элджернона" Д. Киз
"Раньше меня презирали за невежество и тупость, теперь ненавидят за ум и знания. Господи, да чего же им нужно от меня? "
Книга, которая держала меня в напряжении до самого конца, а этот самый конец разбил мне сердце. Ну что поделать, эксперимент есть эксперимент.
"Над кукушкиным гнездом" К. Кизи
"Кто тут называет себя самым сумасшедшим? Кто у вас главный псих? Я тут первый день, поэтому сразу хочу понравиться нужному человеку. "
Любителям фильмов и сериалов, где все не то, чем кажется и место действия - больница. Почему я говорю про фильмы в описании к книге? Потому что читая, вы буквально увидите перед глазами лучший из фильмов, на который способно ваше воображение.
⠀
"Американская Трагедия" Т. Драйзер
"Я был злым. Я грешил. Я лгал. Я нарушал слово. В сердце моем гнездился порок. Я был заодно с теми, кто творил дурные дела. Я лицемерил. Я был жесток! Я замышлял убийство. А ради чего? Ради пустой, несбыточной мечты. "
Вечная тема о богатстве и бедности и о том, как бедный племянник богатого дядюшки ну совсем уже головой поехал и такого наворотил! Ух! По различным причинам...
Меня поражает, что эта, да и другие книги из списка всегда актуальны.
Всегда!
"Повелитель Мух" У. Голдинг
– Правила! – крикнул Ральф. – Ты нарушаешь правила!
– Ну и что?
Ральф взял себя в руки.
– А то, что, кроме правил, у нас ничего нет.
Но Джек уже орал ему в лицо:
– Катись ты со своими правилами! Мы сильные!
Дети - это отражение взрослых. А что могут отразить дети, если они останутся БЕЗ взрослых, совсем одни, да еще и на необитаемом острове? Очень глубокая книга, над которой вы будете думать очень и очень долго. Моя любимая книга.
"Над пропастью во ржи" Д. Сэлинджер
Вечно я говорю "очень приятно с вами познакомиться", когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.
Сэлинджер, это такой автор, что его либо любишь, либо не любишь. Он, кк и герой "Над пропастью во ржи", на мой взгляд, категоричен. Но опять же, это мое мнение.
На самом деле книга толковая и глубокая. Она заставляет думать о серьезных вещах, хотя написана от лица подростка и эдаким подростковым сленгом того времени. Читается легко.
⠀
⠀
"Убить пересмешника" Х. Ли ⠀ 
Мужество - это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и все-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца. Побеждаешь очень редко, но иногда все-таки побеждаешь.
Эту книгу любят очень многие за юмор, за теплоту и , не смотря на это все, за обсуждение в ней тем насилия и расизма. НУ и за то, что это одна из тех книг, обсуждение которой всегда спасет вашу беседу.
⠀
⠀
"Мастер и Маргарита" М.Булгаков
- Вы не Достоевский, - сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым.
- Ну, почем знать, почем знать, - ответил тот.
- Достоевский умер, - сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.
- Протестую, - горячо воскликнул Бегемот. - Достоевский бессмертен!
Даже после многочисленных упоминаний, фильмов, мюзиклов, экскурсий по местам и качественного сериала с хорошими актерами, все еще есть люди, не знающие кто такие Мастер и Маргарита. Пора это исправить.
Роман читается очень легко, и , что самое удивительное, там на каждый читательский вкус глава найдется. Идеальная книга.
"Герой нашего времени" М. Лермонтов
Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.
Даже если вы читали "Героя" в школе, то вам стоит перечитать его сейчас. С возрастом события книги воспринимаются совершенно иначе. А еще , отдельно стоит выделить то, как книга написана. Красота изящества фраз и потрясающе продуманный до мелочей сюжет.
А какие книги добавили бы в эту подборку именно вы?
Конечно, любую концовку тяжело угадать, если книгу не читать. Но хорошая литература всегда оставляет после себя приятное послевкусие, а те книги, где сюжет закручен таким образом, что конец тебя выбивает из рамок обычного, всегда интересовали людей, у которых пытливый ум. Тут не будет книг, которые уже давно опошлили или, чего хуже, по которым сняли фильмы. «Побега из Шоушенка» здесь не будет: как можно расценивать концовку неожиданной, когда в названии есть главный спойлер?
1. «Будущее», Дмитрий Глуховский
Действие книги происходит в утопическом мире бессмертных людей, однако и сам писатель, и журналисты определяют «Будущее» как антиутопию. В этой книге не только концовка неожиданная, но и середина и даже чуток начало. Более того, помимо интересной развязки в конце, книга оставляет после себя огромную почву для размышлений о современном мире и ближайшем будущем. Она не насыщена бесконечными рассуждениями или глупыми диалогами — в ней максимально соблюден баланс между действиями и мыслями. В этой книге все бессмертны, но поскольку не только Москва не резиновая, но и вся планета, чтобы была возможность родить нового человека, нужно чем-то пожертвовать.
2. «Убик», Филип Дик
Вездесущность и повсеместность — это если совсем краткое описание книги. Но прежде чем приступить к чтению, нужно убедится, что твой коэффициент интеллекта выше среднего: книга однозначно не для глупых.
Мир «Убика» — это мир будущего, до которого мы не доживем. В нем существуют могущественные корпорации телепатов и антителепатов, ведущие между собой постоянную войну. Но это и мир прошлого, в котором время идет вспять, съедая людей и созданные ими вещи еще до того, как они появились на свет. Наконец, это мир по ту сторону жизни, мир мораториумов, в стеклянных гробах которых веками лежат замороженные люди. В глубинах их сознания еще теплится разум — они мыслят, чувствуют, страдают, общаются между собой и внешним миром и… пытаются выжить. Выжить любой ценой.
3. «Волчья хватка», Алексеев Сергей
Книга, после которой можно отходить целый день. Она напоминает, что в наше время в животных больше человеческого, чем в самих людях. Она затрагивает немного истории, так что, прочитав её, можно будет блеснуть знаниями российской истории 14 века, но только лишь немного: это всё-таки фэнтези. Семейные ценности, умные цитаты, интересные схватки — всё есть в этой книге. Книга подойдет тем людям, которые обожают «Битву экстрасенсов» и думают, что всё знают наперед: концовку этой книги предугадать будет весьма трудно.
4. «Игра в бисер», Герман Гессе
Очень непростая книга, в которой много страниц. Не «Война и мир», конечно, но много. А тех, кто всё-таки возьмется за прочтение, ожидает красивая и неожиданная концовка.
Книга повествует нам об обществе, которое потеряло самих себя. Индустриализованную Европу постигла духовная катастрофа. В то время авторитетность любых суждений перестала подвергаться критической оценке. Об экономике судили артисты, о философии — журналисты. Наука перестала быть серьёзным исследованием. Классическое искусство выродилось в масскульт. Любые публикации стали просто развлечением для читающей публики. Эта книга — некое философское эссе, замаскированное под сюрреалистический роман с оригинальным концом.
5. «Умирающий свет», Джордж Мартин
Да, в этой книге нет инцеста, ключевые герои, возможно, не умирают пачками, секс тоже здесь не главное, но пока ждёшь «Игру престолов», эта книга поможет скоротать определенное количество вечеров. Она понравится так, что можно начать жалеть, что по ней не сняли сериал. В «Умирающем свете» есть всё, чтобы понравиться читателю. Уникальная атмосфера и сложные взаимоотношения героев, а также любовь, честь, предательство, борьба за выживание, неожиданные повороты сюжета и многое другое, что не позволит отставить книгу, не дочитав её до конца. Даже любителям творчества Л. Толстого тут понравится из-за огромных описательных абзацев и погружения. Правда, есть один нюанс: нужно уметь читать быстро, чтобы эта книга не растянулась на месяцы. Она большая, но концовка не оставляет равнодушным даже каменного голема.
6. «Дерьмо», Ирвин Уэлш
К счастью, дерьмо в этом романе только в названии. В книге ведется повествование об отвратительной, вызывающей отторжение жизни полицейского. О его мерзкой натуре, о нем самом. Все эпизоды в книге подобраны таким образом, что у любой социальной прослойки этот коп будет вызывать чувство ненависти и неприязни. Если книга должна давать эмоции, то «Дерьмо» справляется с этой задачей. У книги есть все шансы стать запрещенной в некоторых странах, а что может быть слаще, чем запретный плод? В ней присутствуют сцены насилия и немножечко порнографии. Если это не подстегнет к чтению, то что тогда?
7. «В финале Джон умрет», Дэвид Вонг
Это определенно стоит почитать. Может быть, кому-то может показаться, что он самый умный и концовку знает, но как бы не так. Эту книга не поддается анализу, но ей это и не нужно. Читается она легко и классно. Если с какой книги и нужно начать этот список, так это с неё. Остальные комментарии будут неуместны.