Сидела, медитировала, никого не трогала. И вдруг — бац! Оказалась в кабинете у мужика, который щелчком пальцев управляет моим телом. Ладно, не проблема, выкручусь. Ой, а у него еще и хвостатые в подчинении. И почему я здесь, объяснять он мне не спешит. Зато предлагает работу. Ну как предлагает, прямо говорит, что с руководством филиала Ада спорить не стоит.
Сидела, медитировала, никого не трогала. И вдруг — бац! Оказалась в кабинете у мужика, который щелчком пальцев управляет моим телом. Ладно, не проблема, выкручусь. Ой, а у него еще и хвостатые в подчинении. И почему я здесь, объяснять он мне не спешит. Зато предлагает работу. Ну как предлагает, прямо говорит, что с руководством филиала Ада спорить не стоит.
Сидела, медитировала, никого не трогала. И вдруг — бац! Оказалась в кабинете у мужика, который щелчком пальцев управляет моим телом. Ладно, не проблема, выкручусь. Ой, а у него еще и хвостатые в подчинении. И почему я здесь, объяснять он мне не спешит. Зато предлагает работу. Ну как предлагает, прямо говорит, что с руководством филиала Ада спорить не стоит.
Моя мама — ректор. А я главный кошмар академии, которым пугают нерадивых студентов и несговорчивые учебные пособия. Здесь все играют по моим правилам, и я не позволю какому-то залетному дракону их менять. Тем более что его папаша давно мечтает занять ректорское кресло.
Так что нечего на меня тут огнем пыхать. И летать я с тобой не буду!
Моя мама — ректор. А я главный кошмар академии, которым пугают нерадивых студентов и несговорчивые учебные пособия. Здесь все играют по моим правилам, и я не позволю какому-то залетному дракону их менять. Тем более что его папаша давно мечтает занять ректорское кресло.
Так что нечего на меня тут огнем пыхать. И летать я с тобой не буду!
Моя мама — ректор. А я главный кошмар академии, которым пугают нерадивых студентов и несговорчивые учебные пособия. Здесь все играют по моим правилам, и я не позволю какому-то залетному дракону их менять. Тем более что его папаша давно мечтает занять ректорское кресло.
Так что нечего на меня тут огнем пыхать. И летать я с тобой не буду!
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Моя мама — ректор. А я главный кошмар академии, которым пугают нерадивых студентов и несговорчивые учебные пособия. Здесь все играют по моим правилам, и я не позволю какому-то залетному дракону их менять. Тем более что его папаша давно мечтает занять ректорское кресло.
Так что нечего на меня тут огнем пыхать. И летать я с тобой не буду!
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Моя мама — ректор. А я главный кошмар академии, которым пугают нерадивых студентов и несговорчивые учебные пособия. Здесь все играют по моим правилам, и я не позволю какому-то залетному дракону их менять. Тем более что его папаша давно мечтает занять ректорское кресло.
Так что нечего на меня тут огнем пыхать. И летать я с тобой не буду!
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Я та, кого называют золотой молодежью, мажорами, прожигателями жизни. Богатый отец, влиятельный муж… Вот только никто не знает, чем мне приходится за это платить, и сколько мне осталось такой вот «беззаботной жизни».
Моим спасением стал спонтанный прыжок. Но сможет ли новый мир дать мне то, чего я так жажду? Или я снова стану источником чужого дохода? Смогу ли я сбросить маску вечной стервы? И даст ли мне мое прошлое шанс на счастье или вечное бегство — мой удел?
Я та, кого называют золотой молодежью, мажорами, прожигателями жизни. Богатый отец, влиятельный муж… Вот только никто не знает, чем мне приходится за это платить, и сколько мне осталось такой вот «беззаботной жизни».
Моим спасением стал спонтанный прыжок. Но сможет ли новый мир дать мне то, чего я так жажду? Или я снова стану источником чужого дохода? Смогу ли я сбросить маску вечной стервы? И даст ли мне мое прошлое шанс на счастье или вечное бегство — мой удел?
Я та, кого называют золотой молодежью, мажорами, прожигателями жизни. Богатый отец, влиятельный муж… Вот только никто не знает, чем мне приходится за это платить, и сколько мне осталось такой вот «беззаботной жизни».
Моим спасением стал спонтанный прыжок. Но сможет ли новый мир дать мне то, чего я так жажду? Или я снова стану источником чужого дохода? Смогу ли я сбросить маску вечной стервы? И даст ли мне мое прошлое шанс на счастье или вечное бегство — мой удел?
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.
Опять студентка? Еще и куратор, как назло, вреднющий. А как совладать с магией нового мира, я вообще понятия не имею. Зато я умею бить философией. Ведь я ее преподавала до того, как старая цыганка забросила меня в магический мир.
Теперь мне осталось одно: выучиться, исполнить пророчество, которое никто не понимает, и добить одного очень наглого, но симпатичного магистра.