Книги Георгий Чулков
«В книге, предложенной вниманию читателей, я начинаю мой рассказ об императорах именно с Павла, ибо этот государь начал собою то столетие, которое было последним для романовской династии и которое носило на себе на всех этапах своего бытия печать гибели. Петербургская монархия, такая огромная и сложная, пала десять лет тому назад не случайно, конечно: ее падение было предопределено многообразными условиями; – экономическими, социальными и политическими. Это дело социологов вскрыть бесстрастным...
«Воистину не могу понять, каким чудом удалось мне тогда спастись. Мы бежали по Галерной, и картечь нещадно косила всех. Я уже не чаял унести целой мою голову, как вдруг заметил, что подбегаю к знакомому двухэтажному серенькому дому, где жила Клеопатра Семеновна…»
Книга о Леониде Андрееве: Воспоминания М. Горького, К. Чуковского, А. Блока, Георгия Чулкова, Бор. Зайцева, Н. Телешова, Евг. Замятина, Андрея Белого.
https://traumlibrary.ru
«Я стал ревнителем символизма с первых дней моей литературной деятельности, но вместе с тем я почти в те же дни осознал изначальную ложь индивидуализма. Отсюда та напряженная борьба моя с декадентством, какую я вел иногда неумело, но всегда настойчиво и решительно, вызывая досаду и гнев своих товарищей, упрямо державшихся всевозможных бодлерианских, ницшеанских и даже штирнерианских теорий…»
В сборник «Криминальные сюжеты» входят произведения разных жанров. Есть здесь очерк — «Император Павел» Георгия Чулкова, повести — «Гнездо предателей» Джона Кризи, «Поиски смысла жизни» Витяниса Рожукаса, фантастическая повесть «Клонинги» Веселы Люцкановой, рассказ Эдмунда Клерихью Бентли «Благодетель общества». Но все эти произведения объединяет одно — криминал, что в переводе с латинского означает: относящийся к преступлению. Во всех произведениях, вошедших в сборник, перейдена грань...
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург.
Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
«И вот я слышу Блока, когда он говорит про „святую любовь“ и „литые ножички“. Я слышу его, когда он предсказывает, что революционеры и сектанты не предадут друг друга в роковой час, потому что они дети одной тишины и одной грозы. Но голос Блока становится для меня чужим и невнятным, когда он пытается напугать кого-то этим союзом.
Кого же он хочет напугать?..»
«В первый раз я увидел Ермолову, когда мне было лет девять, в доме у моего дядюшки, небезызвестного в свое время драматурга, ныне покойного В.А. Александрова, в чьих пьесах всегда самоотверженно играла Мария Николаевна, спасая их от провала и забвения. Ермоловой тогда было лет тридцать пять…»
В антологии собраны избранные детективные и «уголовные» произведения писателей Серебряного века, многие из которых оставались до сих пор неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Читатель найдет в антологии как раритетные сочинения знаменитых писателей эпохи, так и сочинения практически неведомых, но оттого не менее интересных литераторов. Значительная часть произведений переиздается впервые. Книга дополнена оригинальными иллюстрациями ведущих книжных графиков...
В антологии собраны избранные детективные и «уголовные» произведения писателей Серебряного века, многие из которых оставались до сих пор неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Читатель найдет в антологии как раритетные сочинения знаменитых писателей эпохи, так и сочинения практически неведомых, но оттого не менее интересных литераторов. Значительная часть произведений переиздается впервые. Книга дополнена оригинальными иллюстрациями ведущих книжных графиков...
Виднейший литературный деятель Серебряного века, поэт, прозаик, критик, мемуарист, редактор альманахов и журналов, литературовед, революционер, создатель учения о «мистическом анархизме» и возлюбленный А. Ахматовой и Л. Д. Блок — все эти определения равно справедливы в отношении Г. И. Чулкова (1879–1939). В этой книге Чулков предстает как мастер мистической прозы — от ранних ультра-символистских миниатюр до поздних переделок «Золотой легенды» Иакова Ворагинского. В сборник включен также...
Виднейший литературный деятель Серебряного века, поэт, прозаик, критик, мемуарист, редактор альманахов и журналов, литературовед, революционер, создатель учения о «мистическом анархизме» и возлюбленный А. Ахматовой и Л. Д. Блок — все эти определения равно справедливы в отношении Г. И. Чулкова (1879–1939). В этой книге Чулков предстает как мастер мистической прозы — от ранних ультра-символистских миниатюр до поздних переделок «Золотой легенды» Иакова Ворагинского. В сборник включен также...
«Потом, после купанья, когда я шел по мосткам в кабину, я опять увидел зеленоглазую незнакомку. Она лежала на берегу одна, и мне было приятно, что никого нет около нее.
Я улыбнулся и прошептал:
– Морская царевна…»
Один из основополагающих трудов философско-эстетической теории Г. И. Чулкова (1879–1939) — «Мистический анархизм». В нем излагается «учение о последнем освобождении», предполагающее соборное существование свободных личностей, связанных общим сознанием. Идея подверглась жесткой критике многих известных персон в литературе (А. Блока, Ф. Сологуба, З. Гиппиус) и положила начало раскола символистов на мистиков и эстетов.
«Многіе философы пытались построить свое міросозерцаніе на нѣкоторомъ единомъ „несомнѣнномъ“ идейномъ утвержденіи, но эти попытки всегда въ концѣ концовъ не удавались: оказывалось, что „первоначальныя“ идеи скрываютъ въ себѣ какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гдѣ предполагалась элементарность…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Многіе философы пытались построить свое міросозерцаніе на н?которомъ единомъ „несомн?нномъ“ идейномъ утвержденіи, но эти попытки всегда въ конц? концовъ не удавались: оказывалось, что „первоначальныя“ идеи скрываютъ въ себ? какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гд? предполагалась элементарность…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Он не слышал теперь гитары, но вдруг с необыкновенной отчетливостью увидел он тюремный двор, часовых и арестантов. Ему померещилась прогулка, которую он однажды наблюдал из окна соседней лечебницы, где был знакомый доктор. Арестанты ходили вереницей, один за другим, на расстоянии сажени. Алеша не мог понять, сон ли это, галлюцинация или еще что…»
«Жить стала Наташа, как во сне. Тяжело засыпала под утро. Часто просыпалась, вскакивала с постели и, босая, бежала к умывальнику; обливаясь водой, пила воду жадными глотками прямо из графина и потом опять клала свою угарную голову на подушку, чтобы все забыть и уснуть…»