Рассказ
Габриэле Д'Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.
В шестой том Собрания сочинений вошел роман «Может быть — да, может быть — нет», повесть «Леда без лебедя» и новеллы.
Произведения Владимира Кобликова о детях трогают своей искренностью, очень точным и образным языком, а главное — той удивительной добротой, которой наполнены герои. Все, что написано им для детей, согрето любовью к маленькому человеку, полно стремления ввести его в мир света, добра и приключений.
Произведения Владимира Кобликова о детях трогают своей искренностью, очень точным и образным языком, а главное — той удивительной добротой, которой наполнены герои. Все, что написано им для детей, согрето любовью к маленькому человеку, полно стремления ввести его в мир света, добра и приключений.
Произведения Владимира Кобликова о детях трогают своей искренностью, очень точным и образным языком, а главное — той удивительной добротой, которой наполнены герои. Все, что написано им для детей, согрето любовью к маленькому человеку, полно стремления ввести его в мир света, добра и приключений.
Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.
В пятый том Собрания сочинений вошли романы «Девы скал» и «Огонь».
Прибрежный округ Пэнлай, где судья Ди начал свою государственную службу, совместно управлялся судьёй как высшим местным гражданским чиновником и командующим расквартированными здесь частями имперской армии. Пределы их компетенции были определены достаточно чётко; гражданские и военные вопросы редко пересекались. Впрочем, уже через месяц службы в Пэнлае судья Ди оказался втянут в чисто армейское дело. В моей повести «Золото Будды» упоминается большая крепость, стоящая в трёх милях вниз по течению...
В серии рассказов про знаменитого судью Ди их автор, голландский писатель Роберт ван Гулик, продолжает повествование о подвигах древнего сыщика. Раскрытие убийства с помощью часов-курительницы — вот фирменный почерк этого незаурядного служителя закона, которого не без основания можно назвать китайским Шерлоком Холмсом.
Морозный день кончался. Большое оранжевое солнце уже село куда-то за гостиницы «Заря», «Алтай», «Восток», к станции электрички Рабочий поселок, к окраине Москвы. Но проспект еще звенел как натянутая струна, катил в двух направлениях, словно сдвоенный провод под током, неподвижный и бегущий. К югу торопился проспект, к магазину «Океан», Рижскому вокзалу, салонам «Все для новобрачных» и «Свет», к тем последним особнячкам, что остались еще на Первой Мещанской, и на север мимо просторного предполья...
«Счастливая карусель детства» — удивительно светлая и радостная книга. Но свет и радость появляются часто через грусть и слезы главного героя. Вместе с мальчиком из ленинградской интеллигентной семьи мы открываем «свой» мир семидесятых — восьмидесятых и попадаем в самые разные трагикомичные ситуации: встреча со сверстниками из Швеции, жесткая воспитательная муштра деда-педагога, конфликт в женской бане, смерть близкого знакомого и многое другое. Эти истории никого не оставят равнодушными.
Четверо советских миномётчиков, окапываясь в октябре 1941 года на Бородинском поле внезапно переносятся в 7 сентября 1812 года...
Рассказы Галины Артемьевой – мудрые, тонкие и честные. Все они – о нас, обычных людях, живущих своей привычной жизнью. Это истории о радости и печали, об искушениях и тех обыденных чудесах, которые порой спасают нас в самые тяжелые моменты, о равнодушии и безграничной любви.
«Счастливый город Гагмагон» – рассказ из сборника Галины Артемьевой «Чудо в перьях».
Рассказ из сборника "Лорд Питер осматривает тело".
Один бывший лакей узнает новость о смерти лорда Питера, а потом вступает в банду.
Каждого из нас хоть раз в жизни мучил какой-нибудь философский вопрос, получить ответ на который было либо невозможно, потому что на некоторые вопросы просто нет ответов, либо невероятно трудно. Так и нашего героя, с момента его прибытия в Зону, терзал один вопрос. И ему представился уникальный шанс. Зона дала ему возможность получить ответ...
А знаете, тенденция, однако. Или традиция — кому как больше нравится. Зима — это Новый год, весна — пора любви, лето — долгожданный отпуск, осень — новый сборник рассказов славянских писателей-фантастов, друзей Андрея Белянина. Этот третий, между прочим. Лица всё знакомые, но среди них есть и те, кто дебютирует в этой компании единомышленников, и те, чьё творчество российские читатели открыли для себя благодаря хорошему вкусу и неугомонности Андрея. Польша, Болгария, Чехия, конечно, Россия —...
Не мог удержаться от комментария. Вероятно, эта далёкая от идеала вещица напечатана в ходе компании искоренения абстракционистов, начавшейся с матерного выступления Хрущева на выставке в Манеже, кажется, 1.12.1962 г. За два года борьба достигла иных звёздных систем! Забавно, что за считанные дни до печати этого номера наш Первый секретарь был отправлен на пенсию без всякого почёта.
С. П. Хлынин Журнал «Техника-молодежи» 1964 г., № 11, с.8
"Одно Рождество" — поздняя проза Трумена Капоте. Рассказ опубликован в 1982 году, за два года до смерти писателя. Пик славы Капоте, автора "Других голосов, других комнат", и "Луговой арфы", одного из королей нью-йоркского света, острослова, законодателя мод, устроителя знаменитого черно-белого бала, пришелся на шестидесятые. О периоде, когда был написан этот рождественский рассказ, друзья писателя вспоминают, что Капоте жил одиноко, и любимым его занятием было разглядывать портреты светских...
«Прекрасен, но суров был день, когда началась эта история, поскольку именно такова зима в тех краях, откуда потянулась цепь событий, – сурова, но прекрасна…»
В этом мире "ИКЕА" торгует не только шкафами, а Речь Посполитая, вполне себе русскоязычная, раскинулась от океана до океана. Здесь есть aйфоны, хипстеры и каршеринг. В этом мире нет млекопитающих, хоть и есть люди. Но есть ли в этом мире сострадание?
«…Нет, войны были всегда, но они были где-то далеко, на границах. И даже когда одна за другой заполыхали провинции, когда муж со своим легионом ушел, чтобы навсегда остаться в знойных песках Элайта, она – да и она ли одна? – продолжала цепляться за это, с молоком матери впитанное, олицетворение порядка и стабильности, называемое – Империя. А потом все в одночасье перевернулось с ног на голову. Новости, одна страшнее и невероятнее другой, полетели по землям Империи, обгоняя друг друга...
«– Куда прикажете? – спросил мой Иван, приподняв левой рукою трехугольную шляпу, а правой завертывая ручку наемной кареты.
– К генеральше S.! – сказал я рассеянно.
– Пошел на Морскую! – крикнул он извозчику, хватски забегая к запяткам. Колеса грянули, и между тем как утлая карета мчалась вперед, мысли мои полетели к минувшему…»
Вы спрашиваете, как живут люди в Мексике?
О ком же вам рассказать? Нет, о великих людях, живших в Мексике, я рассказывать не буду, хотя они, пусть и неизвестные в Европе, принадлежат к великим из великих не только у себя на родине. Я расскажу вам о Крисанте…
«Что такое „халдей“? Эти очерки о „халдеях“ написаны вскоре после выхода в свет „Республики Шкид“. В то время автор мог и не объяснять читателю, что такое „халдей“ и с чем его кушают. Человек, который учился в советской школе в первые годы революции, хорошо запомнил эту жалкую, иногда комичную, а иногда и отвратительную фигуру учителя-шарлатана, учителя-проходимца, учителя-неудачника и горемыки… Именно этот тип получил у нас в Шкиде (да, кажется, и не только у нас) стародавнее бурсацкое...