Запретив себе думать о Бадоеве, сбросила в гардеробе шубку. Сменила наконец сапоги Снегурочки на любимые туфли. И, растягивая губы в улыбке, двинулась косить в промышленных масштабах мужские ряды.
Каменное идолище так и напрашивалось на качественную раскогтевку лица. Даже нервные окончания под ногтевыми пластинами заныли, требуя устроить лечебное кровопускание!
Останавливало лишь понимание, какими полушариями придется расплачиваться за испорченную начальскую тушку.
Наши взгляды с Крисом встретились, и прозвучало его хриплое.
— Зачем ты хотела меня убить?
— Я тебя спасала! – Я сделала шаг из-за колонны.
— Пожалуйста, больше не спасай. Дай мне умереть самостоятельно…
…Судя по тому, как идут дела, удача – вообще мое второе имя. А первое – «не».
Дюк был отличным боевым магом, а из всех доводов дипломатии признавал пульсар или зачарованный ломик.
…Этот клыкастый был из тех, кто знал, что спросить, если не знал, что ответить .
…Клыкастые – те ещё дипломаты. Они способны прятать в рукаве карты нападения на противника, даже если на самих клыкастых при этом нет даже рубашки!
— …Каждое новое поколение оставляет нам людей, которые помнят об ошибках человечества.
— …Люди не должны забывать, сказал он, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно все, что дала человеку.
— …У человека есть одно замечательное свойство: если приходится все начинать сначала, он не отчаивается и не теряет мужества, ибо он знает, что это очень важно, что это стоит усилий.
«Считать метафору доказательством, поток праздных слов источником истины, а себя оракулом — это заблуждение, свойственное всем нам», — как сказал однажды мистер Поль Валери.
«И карлик, взобравшись на плечи великана, видит дальше его!»
— Кто не созидает, должен разрушать. Это старо как мир.
— …Наша цивилизация несется к гибели. Отойдите в сторону, чтобы вас не задело колесом.
— …Не ждите спасения от чего-то одного — от человека, или машины, или библиотеки. Сами создавайте то, что может спасти мир, — и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу.
— …Книги существуют для того, чтобы напоминать нам, какие мы дураки и упрямые ослы. Они как преторианская стража кесаря, которая нашептывала ему во время триумфа: «Помни, кесарь, что и ты смертен».
Столица большая. Дураков в ней полным-полнёхонько. Дураков и дур. Дур даже больше…
— Дарик! Через три часа вот эта мрачная девица должна выглядеть как угроза немедленной смерти от разрыва сердца всему мужскому населению империи. Понял?
— Так точно, господин, – прищелкнул пятками скелет. – А от чего конкретно они должны будут умереть? От восторга или от испуга?
— Утоплю, – пообещала я.
— Всплыву, – ответило мне всклокоченное улыбающееся чудовище. – Такое, как я, – не тонет.
— Тут уж ничего не попишешь, в любом конфликте всегда есть три стороны – две воюют, а одна на них наживается.
— Из детства надо вырастать, а не впадать в него.
Если ругаться с каждым толкнувшим тебя хамом, то ты ничем не лучше его.
Перевоспитывать мужчин нужно незаметно, исподволь, чтобы они ни о чем не догадались раньше времени…
Жизнь не может быть идеальной. Но она может быть удивительной, чарующей, невероятной, полной красок.
— Дэй, у тебя нет ни совести, ни стыда.
— А зачем мне это лишнее и ненужное?