Цитаты
852
Люди не такие, как ты думал? Ждал от них что-то хорошее, верил в них, а они тебя подвели, обманули, оказались мелкими и равнодушными?
«Жаркое лето 1980 года. Столицу сотрясает Олимпиада, а в небольшом пионерском лагере на берегу Волги всё тихо и спокойно. Пионеры маршируют на линейках, играют в футбол и по ночам рассказывают страшные истории; молодые вожатые влюбляются друг в друга; речной трамвайчик привозит бидоны с молоком, и у пищеблока вертятся деревенские собаки. Но жизнь пионерлагеря, на первый взгляд безмятежная, имеет свою тайную и тёмную сторону. Среди пионеров прячутся вампиры. Их воля и определяет то, что...
У нас все должны в чём-нибудь участвовать. А кто не все – того накажем
«Жаркое лето 1980 года. Столицу сотрясает Олимпиада, а в небольшом пионерском лагере на берегу Волги всё тихо и спокойно. Пионеры маршируют на линейках, играют в футбол и по ночам рассказывают страшные истории; молодые вожатые влюбляются друг в друга; речной трамвайчик привозит бидоны с молоком, и у пищеблока вертятся деревенские собаки. Но жизнь пионерлагеря, на первый взгляд безмятежная, имеет свою тайную и тёмную сторону. Среди пионеров прячутся вампиры. Их воля и определяет то, что...
Они невольно вызывают в нас благоговейный трепет, эти яркие и холодные, удивительные звезды… Мы похожи на заблудившихся детей, попавших случайно в полуосвещенный храм божества, которое их учили почитать, но которое они до конца не познали; и они стоят под гулким сводом, затканным мириадами призрачных огней, и глядят вверх, надеясь и боясь увидеть некое страшное видение, парящее в вышине.
«Трое в лодке, не считая собаки» (Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog), 1889) — отчёт Джерома К. Джерома о лодочной поездке с друзьями (и собакой) по Темзе.
Перевод княжны Е. С. Кудашевой 1912 года в современной орфографии. Первоначальное заглавие перевода «Трое въ лодкѣ (кромѣ собаки)».
Чистая совесть – по крайней мере так рассказывали мне те, кому случалось испытать, что это такое, – дает ощущение удовлетворенности и счастья. Но полный желудок позволяет достичь той же цели с большей легкостью и меньшими издержками. После обильного принятия сытной и удобоваримой пищи чувствуешь в себе столько благородства и доброты, столько всепрощения и любви к ближнему!
«Трое в лодке, не считая собаки» (Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog), 1889) — отчёт Джерома К. Джерома о лодочной поездке с друзьями (и собакой) по Темзе.
Перевод княжны Е. С. Кудашевой 1912 года в современной орфографии. Первоначальное заглавие перевода «Трое въ лодкѣ (кромѣ собаки)».
Мы поставили чайник на спиртовку в носовой части лодки и удалились на корму, делая вид, что не обращаем на него внимания и озабочены совершенно другими делами.
Это единственный способ заставить чайник закипеть. Если только он заметит, что вы нетерпеливо ждете, чтобы он закипел, – он даже и зашуметь не подумает. Надо отойти и приступить к еде, как будто вы и не собираетесь пить чай. Ни в коем случае не следует оглядываться на чайник, тогда вы скоро услышите, как он фыркает и плюется, отчаянно желая напоить вас чаем.
«Трое в лодке, не считая собаки» (Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog), 1889) — отчёт Джерома К. Джерома о лодочной поездке с друзьями (и собакой) по Темзе.
Перевод княжны Е. С. Кудашевой 1912 года в современной орфографии. Первоначальное заглавие перевода «Трое въ лодкѣ (кромѣ собаки)».
"Что же касается меня, я точно, абсолютно точно знаю, что в мире ничего не случается вдруг. И даже когда за нами приходит прошлое, сначала всегда появляются знаки, указывающие на то, что должно случиться. Просто одни люди умеют эти знаки видеть, понимают их значение и готовятся, а другие отмахиваются..."
Пять лет назад произошли пять необъяснимых, идеально спланированных, абсолютно бессмысленных и на первый взгляд никак не связанных между собой убийств. В течение одной зимней ночи – с тридцатого на тридцать первое января. Все они остались нераскрытыми. Все эти убийства легли в основу триллера, увидевшего свет через три года. Триллера под названием «Пройти сквозь эту ночь», выход которого положил начало новым смертям. Майор Феликс Вербин берётся за новое дело, в котором дружба причудливо...
Каждый из нас ангел, но только с одним крылом. И мы можем летать, только обнявшись друг с другом (Лучано Де Крешенцо)
«Любимый, когда закончится праздник? Я изнываю от тоски. Приезжай скорее», – мелькает на экране его смартфона.
У моего мужа есть всё – красивый дом, карьера, семья…
И любовница у него тоже имеется – некая Милана, с кем он обсуждает поездку на Бали.
Я вынуждена молчать и улыбаться, потому что идти мне некуда…
Нет работы, денег, имущества, а на руках – двухлетний сын.
Я разведусь с изменщиком, но сначала сделаю все, чтобы он горько пожалел о гнусном поступке!
... часто взрослые тормозят гораздо хуже подростков, упорно продолжая конфликт.
Сложно жить, когда нужно работать няней для четырёх шустрых племянников, а ещё есть учёба в институте и полное отсутствие свободного времени. Словно всего этого было мало, Наташа спасла и забрала домой котёнка, но дома все против, а это значит, или нужно куда-то пристраивать спасённого, или отстаивать право хотя бы на какие-то самостоятельные поступки. Наташа выбрала второе — ушла вместе с котёнком искать для себя квартиру, и, что показательно, нашла — у старенького дедушки, заговорившего с ней...
Лучшее, что отец может сделать для своих детей-это любить их мать.
– Ромчик, потри мне спинку хорошенько! Мне так хорошо с тобой… Капли пота на его груди, помятые простыни на лавке. А на шее этой... поблескивает то самое колье. Которое я нашла в шкафу и думала – муж готовит мне сюрприз. — Ой, а это… твоя жена? Надо же, какая встреча! Да пофиг, давай не будем обращать на неё внимания! Ну и хорошо, что она нас застукала, зато больше врать не придётся. — Милана, помолчи пока. — А что? Ты же сам сказал, что тебя достала эта ледяная сука и ты только с ней...
У Джорджа есть двоюродный брат, которого всякий раз, когда он попадает в полицейский участок, заносят в протокол как студента-медика, поэтому нет ничего удивительного, что на высказываниях Джорджа лежит печать семейной склонности к медицине.
«Трое в лодке, не считая собаки» (Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog), 1889) — отчёт Джерома К. Джерома о лодочной поездке с друзьями (и собакой) по Темзе.
Перевод княжны Е. С. Кудашевой 1912 года в современной орфографии. Первоначальное заглавие перевода «Трое въ лодкѣ (кромѣ собаки)».
Надо себе тоже после занятия в магазине купить противоманьячный спрей с блестками.Если не справлюсь,так хоть умру красивая.
— Наконец-то нам нашли нового препода по криминалистике! — восторженно сообщила всем одногруппница. — И что? Какой он? — заинтересовалась все со мной во главе. — Выглядит как ботаник. С прилизанными волосами, в очках и старом свитере. Но преподает вроде неплохо, — быстро отчиталась Любава. — Пара начинается, сейчас придет! И он пришел! В аудиторию вошел тот, кого я меньше всего ожидала там увидеть… — Доброе утро, группа! Меня зовут Делиев Самир Муратович, и я ваш новый учитель. Наш новый...
Иногда , чтобы спасти пациента , нужно не назначать ему новое лечение , а просто отменить старое.
В нашем мире я был гениальным хирургом. Теперь я – Илья Разумовский, никому неизвестный адепт-целитель, без гроша в кармане и с минимумом магии в теле, заброшенный в мир альтернативной Российской Империи, где целители творят чудеса «Искрой». Мой единственный козырь – знания из прошлой жизни и странный дар «Сонар». Ну, и еще говорящий бурундук-фамильяр с отвратительным характером, который почему-то решил, что я – его избранный. Пусть я работаю на «скорой» с напарником-алкоголиком и знаю, что...
— Ваша милость… — он явно не знал, как начать. — Тут такое дело…
— Только не говорите мне, что вы проср… хм… потеряли все мои сбережения, нажитые исключительно честным и праведным трудом, а так же многочисленными убийствами?
Он родился в XXI веке, но волею судеб попал в век XVII, да еще во Францию, где слова "честь", "достоинство" и "благородство" определяли всю твою жизнь.
Позабыв свое старое имя, он обрел новое. И теперь он - де Брас, французский шевалье, барон и владелец замка.
Казалось бы, живи да радуйся, но все только начинается...
А вообще — какая странная идея — делать женщине предложение на кладбище.
— Самое подходящее место: только здесь жизнь смыкается с Вечностью.
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
Личный Петербург Саввы был, скорей, городом-призраком — а заодно и лакмусовой бумажкой: сумеет ли человек, которому оказано сердечное доверие, увидеть душу безвозвратно преображенного места, куда привел его идеалист-абориген?
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
Первое и главное чудо осмыслению не подлежало: он крепко влюбился, и что-то в недрах души знало бесповоротно: это последний раз; не удержишь — извини. Но это было чудо — понятное: чудо бездонного милосердия Божия, чудо доверия и прощения. То чудо, про которое знаешь и которого всю жизнь ждешь…
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
Люди, которые на работе в делах по уши, и люди, которые только что поженились, влюблены и счастливы — две оооочень большие разницы!
Сложно жить, когда нужно работать няней для четырёх шустрых племянников, а ещё есть учёба в институте и полное отсутствие свободного времени. Словно всего этого было мало, Наташа спасла и забрала домой котёнка, но дома все против, а это значит, или нужно куда-то пристраивать спасённого, или отстаивать право хотя бы на какие-то самостоятельные поступки. Наташа выбрала второе — ушла вместе с котёнком искать для себя квартиру, и, что показательно, нашла — у старенького дедушки, заговорившего с ней...
Счастье, оно такая странная штука — так любит прятаться в самых, на первый взгляд, обычных и незаметных вещах. Ну, казалось бы, как можно найти счастье в тёмной кухне съёмной квартиры, глядя на нахохлившуюся мокрую ворону, которую освещает фонарь напротив дома?
Да не просто какое-то счастье, а такое тёплое, что аж горячо становится в груди, такое, которое и через несколько лет вспомнится, и улыбнёшься даже от этого воспоминания.
Сложно жить, когда нужно работать няней для четырёх шустрых племянников, а ещё есть учёба в институте и полное отсутствие свободного времени. Словно всего этого было мало, Наташа спасла и забрала домой котёнка, но дома все против, а это значит, или нужно куда-то пристраивать спасённого, или отстаивать право хотя бы на какие-то самостоятельные поступки. Наташа выбрала второе — ушла вместе с котёнком искать для себя квартиру, и, что показательно, нашла — у старенького дедушки, заговорившего с ней...
Мало кто в состоянии год за годом любить человека, который не только не отвечает взаимностью, не только не ценит и не уважает тебя, но и всячески старается побольнее зацепить, задеть, вцепиться, словно стая пираний.
Сложно жить, когда нужно работать няней для четырёх шустрых племянников, а ещё есть учёба в институте и полное отсутствие свободного времени. Словно всего этого было мало, Наташа спасла и забрала домой котёнка, но дома все против, а это значит, или нужно куда-то пристраивать спасённого, или отстаивать право хотя бы на какие-то самостоятельные поступки. Наташа выбрала второе — ушла вместе с котёнком искать для себя квартиру, и, что показательно, нашла — у старенького дедушки, заговорившего с ней...
Признак взросления - когда в "Трёх мушкетерах" начинаешь болеть за Ришелье-государственника, которому мотали нервы четыре алкоголика, три проститутки и дегенерат в короне.
Наш современник, попавший в тело французского дворянина шевалье де Браса, жившего в 17 веке, ускользает от одной опасности, чтобы тут же влипнуть в миллион других проблем и приключений.
Париж 1630 года — опасное место! Но если у тебя есть верный друг, который прикроет спину, то еще не все пропало. Тем более, если этот друг — гасконец д'Артаньян...
Господи! Куда я попал? Сплошной цирк вокруг.
Наш современник, попавший в тело французского дворянина шевалье де Браса, жившего в 17 веке, ускользает от одной опасности, чтобы тут же влипнуть в миллион других проблем и приключений.
Париж 1630 года — опасное место! Но если у тебя есть верный друг, который прикроет спину, то еще не все пропало. Тем более, если этот друг — гасконец д'Артаньян...
Его горькие размышления прервал пронзительный крик газетчика, но тот немедленно остановлен был простым дедом в заломленном треухе: «Дай ты мне, батюшка, такую газету, чтоб с картой, — потребовал тот. — С такой картой, где эти самые города обозначены — Аннексия и Контрибуция. Из-за которых, значит, буржуи войну тянут…»
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
Так дорого доставшаяся Свобода, еще каких-то полгода назад многими представляемая в виде гордой девы со звездой во лбу и в белоснежных одеждах, неожиданно и стремительно обернулась пьяной, оборванной, лишенной зачатков какой-либо нравственности дикаркой, ненавидящей всех вместе и каждого по отдельности, готовой растерзать любого — и безнаказанно торжествующей…
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
Он просто однажды вылетел в гневе за дверь и больше никогда не вошел в нее обратно после очередного некрасивого скандала, когда, схватив Тамару за круглые обнаженные плечи, он тряс не желавшую ничего понимать женщину так, что у нее болталась из стороны в сторону голова, и кричал ей в лицо: «Опомнись, ты же чертей зовешь себе на голову, что ты будешь делать, если они как-нибудь возьмут и придут?!!» — а она, освободив плечо и лихо пожав им, спокойно ответила: «Предложу коньячку».
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...
С Тамарой случилось худшее из возможного: она одержима была «Мастером и Маргаритой» — еще с Академии художеств, когда про́клятая книга как раз начала расходиться стотысячными тиражами. Савва и в молодости интуитивно считал этот роман гениальной гнусностью, который нанес бы, как ни странно, меньше вреда, будь опубликован сразу по написании и прочтен теми людьми, для которых — и с которых! — писался.
Весь ужас, по дьявольскому без кавычек плану, заключался в том, что доступна-то она стала интеллигентным, а следовательно, падким на «альтернативные мнения» читателям после десятилетий безбожной власти, когда мало кто мог подержать в руках настоящее Евангелие… И вот этим дремучим, полностью невежественным в религиозном отношении людям попал в руки еще недавно запрещенный — а значит, априори заслуживающий доверия! — текст.
Счастливые читатели упоенно изучали Евангелие «от Булгакова» и нравственные ориентиры брали из его же книги…
Верите ли вы, что судьбы людей, не просто незнакомых – разделенных целым веком, могут переплестись? И не только переплестись – отразиться друг в друге, словно в зеркале? 1918-й. Голодный, разоренный Петроград. Ольга и Савва – молодая пара, они видели смерть, знают цену жизни. Савва серьезен не по годам, без памяти влюблен в свою Оленьку, трогательную и нежную, и уверен, что впереди долгая, счастливая жизнь. Надо лишь пережить трудные времена. Наши дни, Санкт-Петербург. Савва – коренной...