ЧАСТЬ 3: МЕТКА ИСТИННОСТИ, ИЛИ КОГДА ТВОЯ СУДЬБА — ЭТО ПУШИСТЫЙ ЗВЕРЁК НА ЛБУ
Друзья, вы думали, после вчерашнего «совместного проекта» и голого торса хуже не будет? О, МОИ НАИВНЫЕ! Вы недооцениваете автора! И его болезненную фантазию!
Потому что сегодня нас ждёт НЕЧТО. Нечто такое, от чего ваши брови (обе! по отдельности!) поползут к волосам от ужаса. Или сольются воедино от сочувствия.
Короче, держитесь.
Глава 4: Утро. Зуд. И МЕТКА ИСТИННОСТИ
Просыпается наша Микулаша.
Не от пения птиц (свекровь их всех перестреляла).
Не от роз в носу (у дракона на них аллергия).
И не от мыслей о «любовей» (мозг после вчерашнего отключился на техобслуживание).
Она проснулась от ЗУДА.
Дикого, магического, сосредоточенного НА МЕСТЕ БРОВЕЙ.
Не между — а именно НА ИХ МЕСТЕ.
Там, где вчера была кожа и аккуратные дугообразные брови, сегодня чесалось нечто... РЕЛЬЕФНОЕ. МЯГКОЕ. И ШЕВЕЛЯЩЕЕСЯ. (Чего?)
Сердце ёкнуло. МЕТКА ИСТИННОСТИ! Наконец-то!
Она, не дыша, подскочила к зеркалу. Готовая увидеть:
— Изысканную руну! (мечта!)
— Серебряный завиток! (нормуль!)
— Хоть бы маленькую звёздочку! (сойдёт!)
На её лбу вместо красивой метки красовалась... МОНОБРОВЬ.
Не «звёздочка».
Не «цветочек».
Даже не «хотя бы маленький слоник».
А полноценный, натуральный, магически усиленный ВОЛОСЯНОЙ МОСТ В НИКУДА.
С характеристиками:
— СИЯЮЩАЯ (как последний мозговой импульс автора, придумавшего эту дичь)
— ПУШИСТАЯ (гуще, чем логика в этом сюжете)
— СПЛОШНАЯ (прощай, богиня!)
— ПЕРЕЛИВАЮЩАЯСЯ (всеми оттенками стыда, паники и немого вопроса «за что?»)
Тишина. Шок. Мозг, отчаянно пытающийся перезагрузиться.
А потом... её прорвало.
— ААААААААААААААААААААА!!!
(Крик вырвался таким концентрированным отчаянием, что у свекрови в другом конце замка самопроизвольно нарисовалась вторая морщина. «Опять эта тварь! — просипела старуха, ощупывая лицо. — Даже поспать не даёт нормально!»)
Микулаша уставилась в зеркало. И богиня смотрела в ответ. Правда, уже какая-то... неоднозначная.
— Я БЫЛА БОГИНЕЙ! — взвыла она, тыкая в отражение пальцем. — КРАСИВОЙ! С СИММЕТРИЧНЫМИ БРОВЯМИ! С ОТДЕЛЬНЫМИ БРОВЯМИ! (Последний пункт особенно важен.)
— У МЕНЯ МОНОБРОВЬ! — выла Микулаша, хватаясь за голову. — КАК У ДЕДА МОРОЗА! (Это где такие Деды Морозы водятся?)
— А ТЕПЕРЬ ЧТО?! — продолжала она. — Я БОГИНЯ ЧЕГО?! (Богиня Брови? Богиня ОДНОЙ Линии? Богиня СПЛОШНЫХ Недоразумений?)
— ОНА ЕЩЁ И СВЕТИТСЯ! — с ужасом добавила Микулаша. — Я ЧТО ТЕПЕРЬ, МАЯК?! Я СТОЮ И ПОДАЮ СИГНАЛЫ ЛЮДЯМ С ПЛОХИМ ВКУСОМ?! (Себе, что ли?)
Она попыталась раздвинуть этот меховой мост на две приличные дуги.
Не вышло. (Монолитная конструкция!)
Попробовала пригладить.
Бровь топорщилась, как разъярённый ёж.
Схватила ножницы... и замерла.
— Нет. Нет-нет-нет. А если я подстригу — и она потом полезет ещё гуще? Вдруг она ОТОМСТИТ?
Она замолчала, уставившись на отражение, будто ожидая от него извинений, компенсации или хотя бы вразумительного объяснения.
Отражение молчало.
Оно лишь сияло пушистой полосой немого укора.
(Автор. Твоя фантазия достигла дна. И пробила его. Мы в подвале. Выпусти нас.)
Тем временем, в логове дракона (там, где пахло грехом и оливковым маслом)…
Проснулась ЛЮБОВНИЦА. Открыла глаза. Увидела дракона. Посмотрела выше — и…
— Солнышко! — взвизгнула она. — У тебя... У ТЕБЯ БРОВЬ! ОДНА! И ОНА СВЕТИТСЯ!
Дракон почесал лоб. Посмотрел в зеркало. Поморгал.
— Ну, монобровь, — заметил он философски. — И что? Она мягкая. Приятная.
— ДУРАК! — заорала любовница. — Это же МЕТКА ИСТИННОСТИ! Значит, у твоей «судьбоносной девицы» — ТАКАЯ ЖЕ! Она ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ! И у неё... МОХНАТЫЙ ЛОБ!
Мозг любовницы (обычно занятый инвентаризацией чужого добра) на редкость вовремя выдал план. Гениальный и подлый.
Если у него монобровь, а у той стервы — тоже... ...то если у НЕЁ появится монобровь — дракон запутается! А он и так тупой. А значит запутается НАДОЛГО.
— МАРТА! — завопила она, вылетая из комнаты. — СРОЧНО! Нужна знахарка! Самая тёмная! С самой ядовитой краской! Я ХОЧУ СИЯЮЩУЮ МОНОБРОВЬ! И НЕ ДОРОЖЕ ТРЁХ МЕДЯКОВ!
(План прост. План гениален. План обречён.)
Тем временем Микулаша закончила истерику и включила БИЗНЕС-РЕЖИМ.
— Ладно, Пупкина, — сказала она себе, глядя в зеркало на пушистое, сияющее недоразумение у себя на лбу. — Сто пятьдесят три бизнеса построила. А с парой тряпок не справлюсь? Сейчас я тебе устрою «сокрытие активов» по-попаданчески.
Начались ремонтно-маскировочные работы. В ход пошло всё доступное и морально сомнительное.
Простыня — та самая, на которой она плакала вчера. (Слёзы, как известно, отличный антисептик.)
Шнурки от корсета — пыточного. Для крепости духа и надёжной фиксации.
Кружева — для налёта светскости. Или безумия. В таких вопросах грань тонкая.
Через час родилось ИНЖЕНЕРНОЕ ЧУДО.
Конструкция напоминала помесь тюрбана, повязки после трепанации и гнезда крупной, крайне раздражённой птицы.
Она туго обхватывала лоб и завязывалась на затылке таким морским узлом, что развязать его мог только дух усопшего боцмана — и то при наличии мотивации.
Микулаша снова посмотрела в зеркало.
Она выглядела как:
— последняя выжившая в секте «Скрой-своё-лицо»;
— пациентка, сбежавшая из лечебницы эстетической хирургии;
— модный дизайнер, которого только что пнул в голову осёл.
Но! МОНОБЕЗОБРАЗИЯ НЕ БЫЛО ВИДНО!
Это была победа. Уродливая, жалкая, пахнущая потом и отчаянием, но победа.
ГЛАВА 5. Завтрак, или «Сходка сияющих лбов»
В трапезную спускается МИКУЛАША в своём тряпичном шедевре.
Мысли: «Господи, только бы не чесалось. И чтобы эта конструкция не сползла. И чтобы никто не чихнул слишком сильно».
Входит ЛЮБОВНИЦА.
На лбу — СВЕЖАЯ, НАРИСОВАННАЯ монобровь. Цвета радиоактивного таракана. Светится неровно, мигает, как светлячок на последнем издыхании.
Внутренний монолог: «Я королева. Я истинная. Она (кивок на Микулашу) — бомж в тряпках».
И, наконец, является ДРАКОН.
С НАСТОЯЩЕЙ сияющей монобровью.
Он садится, хмурится (бровь изгибается одной волной) и бубнит:
— Что это у вас? Мода новая? Ладно. Подавайте вепря. Жирного.
Картина маслом: три человека. Три моноброви.
ОДНА СПРЯТАНА. ОДНА НАРИСОВАНА. ОДНА НАТУРАЛЬНАЯ.
(Найдите десять отличий! Или хотя бы три.)
— Дорогая невестка, — просипела свекровь, словно змея. — Ты что, сектанткой стала? Или у тебя чесотка лобная? Сними эту... эту тряпку! Ты за столом! Ты портишь вид!
Все замолчали. Даже любовница перестала вертеть головой. Микулаша почувствовала, как под её «коконом» вспыхнула метка от унижения.
Она сделала глоток воздуха.
— Это... новый головной убор, — выдавила она. — Аэродинамический. Для... для медитативных практик.
— Выглядит так, будто тебя после драки замотали, — фыркнула свекровь. — Или будто ты сбежала из лепрозория. Сними. Сейчас же.
И тут произошло самое удобное «случайное» происшествие в истории бытового саботажа.
Служанка-приспешница (с лицом мокрой крысы), пронося мимо кувшин с клюквенным морсом, «нечаянно» оступилась.
Липкая, багровая жидкость хлынула прямиком на творение Микулаши. Морс был густой, тёплый и, кажется, варился именно ради этого момента.
(«Случайно». Ага. А я Папа Римский.)
Всё.
Тряпки, пропитанные потом, слезами и остатками самоуважения, мгновенно размокли. Инженерное чудо перестало быть чудом. Поползло. Сползло.
О боже.
Миру явилась истина.
В пушистом, сияющем величии.
Монобровь Микулаши жила.
Светилась.
Переливалась.
Ровно такая же, как у дракона.
И совершенно непохожая на жалкую зелёную полосу на лбу любовницы, которая в этот момент начала линять.
Наступила тишина.
Такая, в которой слышно, как чья-то карьера идёт ко дну, а чья-то — наоборот.
Взгляды перемещались:
— с двух одинаковых сияющих бровей
— на нарисованную
— потом обратно.
И дракон, существо глубокой внутренней логики, вынес вердикт.
— Она... прятала это! — проревел он, тыкая пальцем в Микулашу. — Значит, стыдится! Значит, это... фуфло! ПОДДЕЛКА! ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!
Любовница открыла рот, закрыла его, снова открыла — и впервые в жизни не нашла, что сказать. Её монобровь окончательно потухла, как лампочка, которой стало неловко.
(Логика стояла в сторонке, курила и делала вид, что её здесь нет.)
— КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ! — заорал дракон, навсегда закрыв вопрос о своём интеллекте.
Никто не стал уточнять, куда именно глядят глаза Микулаши.
Её просто ВЫТОЛКАЛИ из парадного зала.
Запаковали, как позорный сверток, в единственную на всём дворе ДЫРЯВУЮ КАРЕТУ, которая хрустела, как кости читателя, предчувствующего боль.
Глава 6: Добро пожаловать в ЧМО! (Чёрный, Мутный, Объёмный)
Перед отъездом случился последний акт драмы. (Без финальных слёз — какой же это шедевр?)
В карету, рыдая, ввалилась та самая служанка-перводневка.
Назовём её Глаша — потому что глаза у неё были круглые. (А мозги — тоже идеально круглые. Как у овцы.)
— Меня тоже! — всхлипывала она. — Уволили! Сказали: «Пособница неудачницы и нарушительница супружеского покоя одним своим предупреждением!» Куда вы — туда и я!
(Карьерный рост? Не, не слышали. Только карьерное падение.)
Так у Микулаши появилась свита. Одна-единственная, вечно глазеющая, но преданная. Преданная, потому что идти ей было больше некуда.
Карета тронулась.
Кучером оказался дед Архип, который, обернувшись, бодро сообщил:
— А я помню, как эту колымагу новенькой пригнали! Лет сто назад! Она и тогда скрипела! Куда, кстати, едем-то, матушка? (Спасибо, что не «бабушка»!)
— Куда глаза глядят, — мрачно ответила Микулаша, поправляя на голове свою чалму из отчаяния. (Гибрид полотенца, кружев и шнурков от корсета. Стиль: «отчаянная попытка». Коллекция: «осень-зима позора».)
— Глаза-то они у всех по-разному глядят, — философски заметил дед. — Мои, например, в сторону «Вороньего Болота» смотрят. Там у нас одно поместье заброшенное есть... Не поедем ли?
(А есть выбор?)
Дорога тянется ВЕЧНОСТЬ. (Или два часа. Для несчастных — это одно и то же.)
Их встречает... сам ЗАМОК.
Не замок. А ИДЕЯ замка, брошенная кем-то в порыве отчаяния.
ЗАМОК «ЧМО»
Чёрный. Мутный. Объёмный.
(Название говорит само за себя. А ещё оно говорит: «Беги». Но бежать уже некуда.)
Почему так? НИКТО НЕ ЗНАЛ.
Просто однажды предок-дракон, строя это чудо, глянул на сизую хмарь над башнями, на мутные воды рва и выдавил из себя: «Ну и ЧМО же я построил...»
(Честность — его главная добродетель. И единственная.)
Название ПРИЛИПЛО.
Намертво.
Теперь даже официальные гонцы, доставляя указы, говорили: «Вот, для вас, из Чёрного Мутного Объёмного... тьфу, для вас из ЧМО».
(Краткость. Ясность. И полное отсутствие желания там появляться.)
А ВНУТРИ... О, ВНУТРИ.
10 СЛУГ.
Словно из КЛУБА ДОБРОВОЛЬЦЕВ «МЫ УЖЕ НИЧЕГО НЕ ХОТИМ».
(Знакомьтесь, ваш новый коллектив, Микулаша!)
- Экономка Марфа — с лицом, как будто она только что высосала лимон. И лимон ей не понравился.
- Дворецкий Фома — ворует взглядом воздух, потому что воровать больше нечего.
- Садовник Ефим — активно беседует с кочаном капусты на тему «кто здесь главный». Капуста, кажется, выигрывает.
- Горничные (сёстры) — одна вечно теряет метлу, вторая забыла своё имя. Сегодня она «Та, что, кажется, с ведром». Ведра при ней нет.
- Подсобники (братья) — общаются мычанием. «М-му-у-у» — значит «опять новые господа, опять проблемы».
- Кухарка Агата — моет руки раз в год. Сейчас пристально смотрит на ладони, шевелит пальцами. До дня рождения ещё 8 месяцев. Ждёт.
- Дед Архип (кучер) — «А я помню, как первый камень закладывали... Да кто ж знал...»
Микулаша стоит посреди этого безумия.
Ветер воет в дырах. С потолка капает. Где-то мычат.
А у неё на лбу пульсирует сияющая монобровь.
(Последний оплот красоты. Или здравого смысла. Уже и не разберёшь.)
— ЧТО ЭТО?! КТО ЭТО?! КУДА Я ПОПАЛА?! — ревёт она, трясясь от ярости. — ЭТО ЧТО, МОЯ «СВИТА»?! МОИ «ЛЮДИ»?! ДА ВЫ С УМА СОШЛИ! ДА ЭТО ЖЕ ЧМО В КВАДРАТЕ! ЧМО В ОБЪЁМЕ!
(Геометрия отчаяния. Новый предмет. Не проходили.)
И в этот момент... в её глазах ВСПЫХИВАЕТ ОГОНЁК.
Не огонёк «любовей». ХРЕН ТАМ!
Это ЛЕДЯНОЙ, БЕЗУМНЫЙ, ПУПКИНСКИЙ ОГОНЁК!
Она обводит взглядом этот склеп отчаяния, этих людей-призраков, эту рухлядь.
И её губы растягиваются в УЛЫБКУ.
Такую, что у Глаши побежали мурашки.
(И правильно. Бойтесь. Бойтесь её деловой хватки.)
— ВСЕ СЛУШАТЬ! — гремит её голос. — ЗАВТРА — НАЧИНАЕМ РАБОТУ! А СЕЙЧАС... КТО-НИБУДЬ ОБЪЯСНИТ МНЕ, ГДЕ ЗДЕСЬ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТУАЛЕТ?!
(Тишина. Потом мычание. Потом садовник Ефим мрачно показывает пальцем в сторону болота.)
КОНЕЦ ЧАСТИ.
В СЛЕДУЮЩЕЙ СЕРИИ (если выживем):
Друзья, вы думали, изгнание — это конец? Ха! Для Микулаши Пупкиной это только разминка.
Впереди нас ждёт великое противостояние. С одной стороны — наша героиня, вооружённая только сияющей монобровью и остатками бизнес-инстинкта. С другой — замок ЧМО и его коллектив, который само слово «работа» понимает как философское понятие из разряда «а есть ли смысл?».
Микулаша решила, что раз уж её истинность оказалась пушистой и светящейся, то и подход к жизни будет соответствующим. А именно — бредовым, энергичным и напрочь лишённым здравого смысла.
Будет:
- — Попытка наладить быт. (Скажем так: попытка будет. Успех — вопрос дискуссионный.)
- — Диалог с местной флорой. (Да-да, тот самый садовник и его подопечная капуста.)
- — Незваный гость, который пожалеет, что не остался дома.
- — И конечно, бизнес-план. Самый безнадёжный, идиотский и гениальный одновременно.
Готовьтесь. Начинается самая эпическая битва в истории: рациональность против абсурда, воля против мычания, амбиции против протекающей крыши.
Ставки выше некуда — выживет ли в ЧМО хоть капля здравомыслия?
А мы, как всегда, в первых рядах. С попкорном и валерьянкой.
P.S. Микулаша, если ты это читаешь — погладь свою монобровь. Она заслужила. И спроси у неё, нет ли у неё бизнес-плана. А то у тебя с этим туго.
P.P.S. Авторы, которые сейчас пишут про «метку истинности» — я вас вижу. И ваша метка — следующая в моём списке на разбор. Готовьтесь. И прячьте брови.
Откуда пришли славяне и принесли свои обычаи пока остается загадкой для историков. Хотя легенды утверждают, что наши предки – выходцы из великой Северной страны, где сейчас нет ничего кроме снега и льда, но в далеком прошлом там жили мудрые люди, умевшие летать, и их страна называлась греками Гипербореей.
