Все книги
Лерке не повезло. Когда она полезла в окно за своим котенком, то полетела вниз с 21 этажа. И, как факт, разбилась.
Но история же не может быть о смерти? Вот поэтому Лерусик попадет в чистилище, где ее и присваивает высший демон как свою любовницу, а вот ангел Михаил влюбился в девушку с первого взгляда, но... не успел.
Новый мир, нестандартные герои. На земли Айруна высадился враг, жестокий и безжалостный. Он оставляет за собой кровавый шрам выжженных городов. Пройденные дороги теперь измеряются жизнями. Фиола, молодая искра, должна спасти тех, кто уцелел, объединить кланы, вырвать родные земли из жадной пасти угнетения, рабства и смерти… Поддержит ее в нелегком пути секира — оружие в форме крыльев искры. Кружась вместе в боевом танце, они прорубят путь вперед, сокрушая, выживая, убеждая! То, что предначертано...
Она еще в детстве любила играть с демоном на которого так странно смотрела мама и так злобно таращился папа.
Она выросла и теперь ей хочется получить сердце демона.
Она готова на все, даже отречься от крыльев ангела.
Оценит ли ее старания Люцифер, у которого по легенде не сердце а камень?
Время действия романа Москва конец XX века. У главного героя, Алекса, в детстве обнаруживаются экстрасенсорные способности, которые он смог развить благодаря занятиям айкидо. Алекс познал теорию энергетической структуры мира и человека. Он научился генерировать и использовать неиспользуемую другими людьми энергию, которая может помочь человеку или убить его. За неконтролируемые выплески энергии, его стали сравнивать с горячим источником и прозвали Гейзером.
Вам предстоит стать свидетелями великой битвы, разделить с героями все тяготы путешествий, отправиться в далекое плавание к неведомым и таинственным островам, забрести в непролазные чащи, где лишь острый клинок и мощная магия могут защитить от того, что притаилось за следующим кустом.
Полезла спасать юного идиота, решившего свести счеты с жизнью. Нелепое стечение обстоятельств и судьбы двух миров, давным-давно разделенных могущественными силами, снова переплелись. Что может обычная девушка? Как не стать пешкой, если и в королевы ты не рвешься? Попробовать просто выжить.
События, произошедшие во время праздника Теплого Очага счастливо разрешены. Большинство невиновных наказано, большинство непричастных награждено, и выжившие в замке Ириса отправились по домам. Но что же делать мелкой сталлионградской пегаске, поклявшейся себе не допустить повторения произошедшего и уберечь так понравившийся ей новый мир от древнего и мрачного наследия ушедшей эпохи войн и раздоров?
В книге рассказывается об одном из самых дерзких замыслов человечества - создании искусственного интеллекта. Вмешательство интеллектуальных машин в дела людей резко ускорит научно-технический прогресс. К 2000 году эти машины почти полностью заменят людей на конвейерах массовых производств; они будут сборщиками автомобилей и телевизоров, тракторов и холодильников, самолетов и часов и многого другого. XXV съезд КПСС назвал это направление научно-технического прогресса среди немногих,...
Когда Остролистая исчезает в туннелях, на берегу озера, Грозовые коты думают, что она ушла навсегда и больше никогда не вернется. Но её приключение только начиналось… Потерянная и одинокая, Остролистая встречает в туннелях таинственного кота по имени Листопад, который учит её, как выжить в туннелях. Остролистая пытается быть счастливой, но она не может отделаться от мысли, что бросила своих соплеменников. Остролистая понимает, что она Грозовая кошка до мозга костей, но сможет ли она...
Конец звезд уже близок. Трое должны стать Четырьмя, чтобы сразиться с вечной Тьмой…
Воробей, Голубка и Львиносвет изо всех сил старались разгадать пророчество, соединяющее их. Теперь, когда час битвы против Сумрачного леса так близок, они вынуждены просить о помощи не только Огнезвезда, но и Грозовое, и даже Звездное племя. Смогут ли они спасти мир котов-воителей от полного уничтожения? Любительский перевод выполнен на сайте http: wildwarriors.narod.ru.
«Вечернее небо погасало, и губернский город оживился. В казённом саду загремела музыка. Встала пыль розовым облаком.
Виктор Потапыч Пленин смотрел на улицу из окна своего дома, пускал колечками табачный дым и, прихлёбывая чай, скучал…»
«У раскрытого окна, выходившего в огород, где произрастали в изобилии подсолнечники, стоял пожилой человек, с реденькими седыми волосами, и набивал гильзы табаком. Он торопился, руки его тряслись. Наконец, смахнув веничком табачную пыль с сюртука, застёгнутого на все пуговицы, которые лишились уже там и сям, от долговременного употребления, обтягивавшей их материи, он накинул на себя зеленоватое пальто, сильно побелевшее на плечах, надел старомодный кашемировый цилиндр и вышел из дома. Уходя, он...
«День выдался жаркий, хоть и апрельский, и в тёплом пальто было тяжело бродить по откосам и крутизнам Царского сада, в надежде встретить живописное местечко и зачертить в альбом. Живописных местечек тут, разумеется, множество, и оттого для нашего брата, художника, так затруднителен выбор: и направо дерево дуплистое, корявое, раскидистое, старое, такое, что, глядя на него, душа радуется; и налево, чудного весеннего тона, и прямо, и куда ни кинешь глазом…»
«В город въехала балагула вечером, в осеннюю ненастную погоду. Лошади выбивались из сил. Жид громко кричал, и грязь, освещаемая керосиновыми фонарями, уныло чмокала под копытами. Полотно балагулы намокло, из глубины её слышался плач ребёнка, сопровождаемый болезненным кашлем…»
«…Грохот мостовой оглушил Кривцову. Она была как в чаду. По широким панелям сновали группы женщин и мужчин. Далёкие фасады многоэтажных домов расплывались в сумраке, багровый блеск на окнах потухал. Лазурь высокого небосвода меркла. Веяло сыростью. Хозяйка меблированных комнат, куда попала Кривцова, с любопытством осмотрела новую жилицу и внимательным взглядом окинула её чемоданчик и саквояж с бронзовой отделкой. Кривцовой было лет двадцать с небольшим. У неё были узкие плечи, худощавое лицо,...
«В комнате было темно. Только окно мутно смотрело из сумрака как чей-то фантастический бессонный глаз. Грохот экипажей становился неслышнее и неслышнее и, наконец, стих; и город, утонувший в холодной мгле апрельской ночи, заснул.
Воцарилась невозмутимая тишина…»
«Курьерский поезд шёл на всех парах по Николаевской дороге. Была тёмная декабрьская ночь. С потолка падал на дремлющих пассажиров спокойный свет шарообразных газовых фонарей, покрытых шёлковыми синими чехлами. Мерно стучали и звякали колёса вагонов.
В креслах сидели старый генерал в длинных белых усах, молодой, розовенький офицерик, пожилой тучный барин из степной губернии, красавица с томными глазами и в боа, старуха с жёлтым лицом и клыками наружу, девочка-гимназистка, гимназист – сидел и я…»
«Моросил дождь. Сергеев поднял воротник пальто и, широко шагая через улицу и расплёскивая грязь, шёл по направлению к трём тополям, за которыми приветливо светились окна. Добравшись до тротуара, где под навесом блестел деревянный помост, Сергеев вздохнул, отёр платком лицо и позвонил. Не отворяли. Он позвонил ещё. Тот же результат. Тогда он подошёл к окну и стал глядеть в него, барабаня по стёклам. Комната была большая и нарядная. На столе горела бронзовая лампа под матовым словно ледяным...
«Май начался, но было холодно. В Петербурге странный май. Погода, однако, стояла ясная.
В семь часов вечера по Кирочной улице шла молодая девушка.
На ней было тёмное платье, подобранное так, что видны были щёгольские ботинки, и синяя кофта с шёлковой бахромой и стеклярусом, а на голове старомодная шляпка с белым пером. Девушка была приезжая…»
«Павел Иваныч Гусев сидел в кресле после хорошего домашнего обеда, положив короткие руки на живот и уронив на грудь большую голову, с двойным жирным подбородком. Было тихо в доме, маленьком, деревянном, каких много за Таврическим садом. Жена Павла Иваныча бесшумно как тень сновала по комнатам, чтобы укротить детей, которые и без того вели себя отменно благонравно, и лицо её, жёлтое и в мелких морщинках, выражало почти ужас, а губы, бескровные и подвижные, шептали угрозы, сопровождаемые...
«Табачный торговец, Павел Осипович Перушкин, сидел в своей лавке и с нетерпением смотрел на улицу сквозь большое сплошное стекло единственного окна. С утра непрерывный дождь кропил улицу, и мимо лавочки промелькнуло несколько сотен мокрых зонтиков. От времени до времени гремел колокольчик на дверях магазина, входил покупатель и, подождав, пока угомонится колокольчик, спрашивал десяток папирос или коробку спичек. Торговля шла как обыкновенно, но время тянулось как-то особенно долго. Перушкин...
«– Одного не могу я взять в толк, барин, – отчего это люди накладывают на себя руки… Я так полагаю, что враг путает, а от себя ни в каком случае это не приходит… Вот я, например: сколько времени я бедовал, и ужасти, как мне скверно и горько приходилось, ну, однако же, о том, чтобы застрелиться, либо утопиться, либо зарезаться, или там удавиться – никогда, верите Богу, мысли не было. Правда, что я, хоть по моему извозчичьему ремеслу в церковь не хожу, но ежедневно благодарю Творца Вышнего за всё,...
«— Да я, знаете, жениться еду…
– Студент? Жениться? Безусый!.. Батенька! Куры смеяться будут!.. Сколько вам лет?
– Мне двадцать…
– Двадцать! Ха! Каков! А девица лет пятнадцати? Любопытство — обоюдное и неудержимое? А?..»
«Топольки — это дворянский квартал в ***, полурусском, полупольском городе. Воздух тут прекрасный, множество садов; местность высокая и ровная. Там, внизу, на Почаевском проспекте, кипит торговля, снуёт люд, деловой и праздношатающийся, гремят экипажи, а здесь и домов-то немного, народу ещё меньше. Дома — особняки, большею частью одноэтажные, окружённые деревьями. На тенистых улицах тихо, каменная мостовая порастает травой, зелёной как изумруд; и всюду царит приличная скука…»