Драма
У тебя есть все. Полная свобода и независимость, молодость и многие бесценные знания, что будут по достоинству оценены окружающими. Впереди - целая жизнь, и в ней открыты все дороги. Но ты попал на развилку этой жизни, где с одной стороны - безоблачное будущее, а с другой - скорая и мучительная смерть.Так какой же путь ты изберёшь?
31 октября 1981. Лили удается бежать из дома вместе с Гарри, но Волдеморт будет везде ее искать. Регулус жив, и история с медальоном - еще впереди. Сириус пытается справиться со смертью Джеймса, но у него не особенно это получается. Марлин нравится двум братьям, но так и не знает, кому из них протянуть руку. Северус оказывается посреди этого всего, в холодном водовороте неизвестности, между матерью и отцом, на опасном пути, который каждую минуту может оборваться. У Мэри Макдональд - всего два...
«Хорошие дни следует собирать, как виноград, чтобы раздавить, залить в винные бутылки, хранить целую вечность и потягивать непринужденно, сидя у огня. Если путник собрал хороший урожай, нет нужды идти дальше: рубиновые мгновения засверкают в бокале, как только он пожелает».
Когда Эовин уходит в леса, Фарамир обращается за помощью к эльфам.Есть те, с кем теряют время, и есть те, с кем теряют чувство времени.Фарамир время терять не умеет вовсе. Или:Эовин в духов своего народа верит яростно и искренне. Фарамир в духов своего — не верит... Вот и получается, что есть у Эовин то для нее очень важное, что Фарамир никак не может понять и прочувствовать. Поэтому Фарамир и идет к эльфам: чтобы они показали ему, что в сказках гондорского народа есть хоть крупица правды и...
«Я — небо, словно воздух, нахожусь в вечном движении, легко перемещаюсь, куда душе угодно. А ты — море, мощная стихия, способная своей силой как поддерживать, так и топить, но ты не можешь легко покинуть своих пределов; даже ударяясь о скалы, море возвращается обратно, притяжение не позволяет ему взлетать слишком высоко».
Что это? Почему я не могу обнять тебя, Салли? Может, потому что я видел, как от одного моего прикосновения твои волосы вспыхивают огненной короной?Что это? Почему я больше не доверяю тебе, Джек? Может, потому что я видела, как ты тянешь костяные руки к моей шее, чтобы смять и сломать ее? Кто мы теперь? Что с нами будет? Только безбрежный туман знает ответы, но он молчит и лишь оживляет твои и мои кошмары...
На пятый день рождения папа подарил мне книгу о пиратах с непонятными загогулинами текста. Впрочем, что значили заумные слова, если с ярких иллюстрированных страниц на меня так и полетели солёные брызги, поднятые нарисованным морским бризом? На высоких мачтах заскрипели реи, паруса хлопнули на ветру, будто свежевыстиранное бельё на верёвке. Палуба запахла древесной стружкой — терпко, как в столярной мастерской дедушки Алехандро. А над всей этой красотой начал развеваться чёрный флаг с белым...
— Зачем ты здесь, Гермиона? — спокойно и будто бы равнодушно спросил Северус.
— Ты знаешь, — твердо ответила Гермиона, надеясь, что голос не дрогнул.
На его лице не дернулся ни один мускул, а глаза остались такими же нечитаемыми.
— Я знаю, — он выдержал паузу. — Я просто хочу быть уверен, что ты тоже это осознаешь.
— Я пришла убить Алекто Кэрроу, — также твердо ответила Грейнджер, но губы презрительно дернулись.
Демьян не верил своим глазам — за столом рассаживались гриши из Второй армии. Неслыханная удача. У него ещё ни разу не было гриша в таком кафтане из костяной ткани. Как же славно она должна была гореть! И гриш, гриш в ней должен был гореть наверняка — ве-ли-ко-леп-но. Особенно тот, в чёрном кафтане. Их генерал.
Этот дом был пустым. А что если все это — просто идиотский розыгрыш? Или ловушка? Теперь уже холод заструился у нее по спине, но Лиза одернула себя. Что за чушь? Кому и зачем могло понадобиться притворяться ее умирающим другом? Другом, которого по всем медицинским показаниям уже не должно быть в живых…
«Когда тебе 35, ты думаешь, что адреналин будет притуплять боль всегда. Когда тебе 45 и за спиной обширный инфаркт, ты начинаешь смотреть на вещи иначе».
Возраст не щадит никого, даже Энтони Старка. И фантомные боли в груди слабее не становятся.
«Когда тебе 48 и ты почти наркоман, сложно подобрать слова для человека, который пытается вытащить тебя из этого дерьма».
Мне понадобились годы, чтобы научиться пролетать этим темным коридором, не обдирая себе душу в кровь тем злосчастным воспоминанием, научиться почти равнодушно смотреть на милующиеся на подоконнике парочки новых старшеклассников… Но ты нашла меня именно здесь, и нет у меня противоядия от такого катализатора жестокой памяти, не утратившей за прошедшее время ни единой детали... Я не даю тебе даже поздороваться. Рискуя прослыть законченным невежей, натягиваю на лицо презрительную гримасу. Резкий...