Новелла
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
Валерий Мусаханов известен широкому читателю по книгам «Маленький домашний оркестр», «У себя дома», «За дальним поворотом». В новой книге автор остается верен своим излюбленным героям, людям активной жизненной позиции, непримиримым к душевной фальши, требовательно относящимся к себе и к своим близким. Как человек творит, создает собственную жизнь и как эта жизнь, в свою очередь, создает, лепит человека — вот главная тема новой повести Мусаханова «Испытания». Автомобиля, описанного в повести,...
Посреди комнаты стоял мальчик лет пяти-шести, бледный от холода, с испуганными затравленными глазами. Он был одет в добротную кроличью шубку с теплым башлыком и маленькие валеночки с галошами. Несколько сыскных агентов столпились вокруг и пытались разговорить малыша, но тот косился на дверь и молчал. Алексей протянул парнишке стакан горячего чая в подстаканнике. – На, выпей! Замерз ведь… Но тот отбежал в угол и стал там, готовый в любой момент зареветь… Новелла входит в сборник рассказов...
В книгу известного крымского прозаика вошла повесть с элементами фэнтэзи, а также двенадцать рассказов, – то, с чего когда-то начиналось литературное творчество автора. Рассказ «Ловушка» – о человеке, всю жизнь копившего часы и минуты в банке времени ради возможности прожить ещё одну жизнь в будущем, «Траурный камень гагат» и «Очки Гудвина» – о покинувших Землю колонистах. Остальные рассказы можно отнести к жанру городского фэнтэзи, но пересказывать их неблагодарное дело… Лучше прочитать.
Я написал этот рассказ для себя. Во-первых, в детстве мне очень нравилась сказка «Колобок». Только мне всегда казалось, что русский народ что-то недоговаривает в этом произведении устного фольклора. Помню, как в школе рисовал жёлтой пахучей гуашью Колобка, катившегося рядом с избушкой старика и старухи. Это было ИЗО и мне поставили пятёрку. Мама повесила мою картину в рамку и я лет до десяти любовался на неё, пока при переезде она не потерялась. Сказка ложь, да в ней намёк. Я всегда в это верил....
Как говорила мама Форреста Гампа: «Жизнь – как коробка шоколадных конфет – никогда не знаешь, что попадется». Персонажи этой книги в основном обычные люди, загнанные в тяжелые условия жестокой действительности. Однако, даже осознавая жизнь такой, какой она есть на самом деле, они не перестают надеяться, что смогут отыскать среди вселенского безумия свой «святой грааль», обретя наконец долгожданный покой и свободу, а от того полны решимости идти до конца.
Посвящается священническому роду Капустиных, об Архимандрите Антонине (Капустина) один из рода Капустиных, основателей и служителей Батуринского Преображенского храма. На пороге 200-летнего юбилея архимандрита Антонина очень хочется как можно больше, глубже раскрывать его для широкой публики. Архимандрит Антонин, известен всему миру и пришло время, чтобы и о нем, дорогом для меня, великом батюшке-подвижнике, узнали и у нас на родине – в России-матушке. Узнали бы, удивились, поклонялись с...
Герои рассказов под общим собирательным названием «Проснись душа, что спиши» – простые люди. На примере их, порой трагических, судеб автор пытается побудить читателя более внимательно относиться к своим поступкам, последствия которых могут быть непоправимы.
«…В студенческие годы я работал в библиотеке МГУ. <…> Работало там странное существо, приблизительно мужского пола, по кличке Кентавр. Несуразное, нескладное и фантастически эрудированное. Иногда казалось, что он прочел все книги фондов МГУ, причем прочел на всех языках, окончил все факультеты и отделения крупнейших университетов мира…»
«…Однажды Ярослав и Виталик должны были сойтись в каком-нибудь поединке. Это чувствовали все. У жизни есть своя драматургия. И вот как-то на одном из семинаров по предмету, который казался большинству группы совсем не профильным, Виталик спросил у блестяще выступающего Ярослава:
– Почему делать золото из свинца – это чушь и алхимия, а делать всех людей навеки счастливыми, передав им вроде как в собственность орудия производства, – объективная наука и научный коммунизм?…»
«– Лишнего пригласительного не найдется? – бросился наперерез старик в кроличьей шапке.
– У меня только один.
Старик покорно отступил. Припорошенный, перед тяжелыми бронзовыми дверьми, асфальт чернел следами обуви. Я потянул створку, прошел. Так деловито, не теряя достоинства, не глазея по сторонам, торопятся те, у кого есть именной пригласительный. Швейцары, увидев плотную тисненую бумажку, расступились…»
«Выполняя свои прямые обязанности, она везла лауреата на вокзал. Накануне он выступил с докладом, а сегодня торопился дальше – премию ему вручили всего три месяца назад, и спрос на него был еще высок. Она выбрала красивую дорогу, через центр, решив, по обыкновению жительницы маленького городка, что провинциальная парадность забитых грязными автомобилями улиц для гостя интереснее запущенных объездных переулков. Она даже устроила небольшую экскурсию: здесь она в хорошую погоду совершает пробежку,...
«Иерусалим. Святые места. Впервые здесь. Сняли комнату у глухого старика. Когда договаривался с ним по телефону, жена спросила, чего я так ору. Ору, потому что он каждое слово переспрашивал.
Приехали. Еврейская часть Старого города. Дом вроде нашли, но никак не поймем, где дверь. Вокруг все такое древнее. Зато отделение полиции сразу видно. Здоровяки в синем, увешанные стрелковым оружием и переговорными устройствами…»
«На следующий день после праздника Крещения брат пригласил к себе в город. Полгода прошло, надо помянуть. Я приоделся: джинсы, итальянским гомиком придуманные, свитерок бабского цвета. Сейчас косить под гея – самый писк. В деревне поживешь, на отшибе, начнешь и для выхода в продуктовый под гея косить. Поверх всего пуховик, без пуховика нельзя, морозы как раз заняли нашу территорию…»
«Она всех достала своими звонками. Давайте встретимся, давайте встретимся. А всем неохота. Зачем встречаться? Скука. Спросите, неужели не было светлых моментов? Были. Помню, в цирк ходили, всем классом. Потому и согласился. А еще из жалости, уж очень она настаивала. Теперь сидим втроем: я, она и первая страхолюдина класса. Остальные под разными предлогами слились. Или просто мобильники отключили. Я тоже у своего звук вырубил, чтоб жена не доставала. Не люблю, если жена выясняет, где я. Какой-то...
«– Я беременна! Слышишь?! Я беременна!
Разбудила, прыгнула в постель, тормошит:
– Две полоски! Я беременна!
Он трет глаза. Фокусируется. Две красные полоски. Как на австрийском флаге. Или двоится спросонья? В самом деле – две. Целует ее бархатный нос, щеки, лоб, колющие ресницами глаза, мягкие белые волосы…»
«Когда мне исполнилось семнадцать, подвернулась подработка в соседнем доме – надо было встречать из школы второклассника, отводить домой, кормить и помогать с уроками. График университетской учебы позволял, деньги были очень кстати – родители едва сводили концы с концами, я сидел без гроша. Не раздумывая, я позвонил по указанному телефону и предложил свои услуги. После короткого телефонного разговора с дамой, представившейся матерью второклассника, я был одобрен без всякой очной ставки и уже на...
«…Теткой она была не вредной, но такой постной и скучной, что… Относились мы к ней с терпеливой скукой, как к неизбежности, что ли. И еще со снисходительной насмешкой. Потому что знали – наша Зина влюблена. В нашего же физрука, между прочим. Начнем с того, что она была старше его – уже смешно, не так ли? Второе – Зина была нехороша собой, грузна и несимпатична. Безвкусна и простовата. Незатейлива и примитивна. А нате вам, влюблена! И самое смешное, что она и не думала это скрывать! Полоумная...
«…Тысячу лет я не заглядывал в этот Биржевой переулок – смесь складских задворок со скромным классицизмом. На месте сарая, которому вечно требовались загадочные галтовщицы и каландровщицы, возводится что-то фешенебельное, помесь сундука с аквариумом, но Славка с Женькой предстали передо мною как живые. Мы шагаем из общаги ко всем Двенадцати коллегиям и, перемигнувшись со Славкой на углу Среднего и Тучкова, вопреки очевидности уверяем негодующе фыркающего слюной через сломанный передний зуб...
«…Андрей сел за скрипнувший от неожиданности стол, оглядел старенькие стеллажи темного дерева, от пола до потолка укрывшие стены и от пола до потолка набитые корешками переплетов, втянул библиотечный воздух и даже зажмурился от предвкушения. Студент… Я студент. Взрослая жизнь, настоящая жизнь, несбыточным миражом сверкавшая где-то впереди весь проклятый последний школьный год, все тревожное абитуриентское лето, настала. Новые, не обкатанные языком слова – стипендия, аудитория, семинар – звучали...
«…В МЭСИ (Московский экономико-статистический институт), который мы в хорошем настроении расшифровывали, как Московский эстрадно-сатирический, а в плохом – Можно Элементарно Стать Идиотом, – самой уникальной кафедрой была военная. Ее мы называли Войкафедра, так как немало студентов через нее пострадали. Еще можно было понять необходимость для войкафедры кибернетиков и программистов, но статистики… Зачем им наш факультет статистики, отличающийся поголовно женским составом и гуманитарными...
«…Год назад среди страждущих неожиданно обнаружился генерал. Настоящий. Лампасы и погоны проступали сквозь ткань изысканных костюмов. В общем, генерал с возможностями и со вкусом. Звали старого чекиста подобающе – Петр Сергеевич Березин. Причем его национальность сияла на лице не меньше, чем Яшина.
Он сразу пошел на штурм Марии Яковлевны, но его облили кипящей смолой еще на подступах к крепости.
Оценив потери, он предложил искреннюю дружбу…»
«…Блондинки. Хитрые и загадочные, они заходят в мою душу на восхитительных кораблях. Не на катерах каких-нибудь, кромсая с рёвом морскую гладь и создавая пену, исчезая так же молниеносно, как и появились, а именно на кораблях. На старых, восхитительных фрегатах. Величественно и надолго.
Первая блондинка посетила в конце восьмидесятых. Мне было тогда двенадцать лет. Я ждал её вечерами. Я сидел у телевизора и нервничал, потому что появление её нередко затягивалось. Причина – советская власть…»
«…Да, вовсе не дураком был Сергей Ильич Кузеванов, а очень даже умным и полезным для своего семейства человеком. И ошибались те, кто считал его ненасытным хапугой-коррупционером, плюнувшим ради личной выгоды на людей. Конечно же, не ради денег старался Кузеванов, а, как многие люди пенсионерского возраста, ради интонации близких. Ведь если нет у человека на склоне его дней ничего за душой – ни денег, ни недвижимости, – то какой интонации он может ждать от близких? «На тебе твой суп!» – грубым...